Высоту мачт с самого начала мы решили слегка ограничить, могли их, конечно, удлинить, но до каких-то человеческих размеров, ну, короче, не до страто же сферы. Что до подводной части, тоже немного играли – туды-сюды, чтоб на рифы не нарваться. Вот почему ватерлиния всё время и скрипела. Ну да мы её смазывали сандаловым спиртом, мангаловым мылом, хамраями, шафраном и сельпо.
– Ну так что там Хренов? – спросил капитан. – Почему не видно его?
– Никак не может из-под Сызрани выбраться, – доложил старпом. – Дожди, дороги размыло, грязи по колено.
– Ну ладно, – сказал наш отходчивый капитан. – Разберите пока что Сызрань, а заодно и Рязань, только Бизань не трогать.
Матросы быстро выполнили все команды, и мичман Хренов оказался в кают-компании, весь в глине, небритый, в резиновых сапогах.
– А восемь тыщ они мне так и не отдали, – сказал он неизвестно про кого, но, наверно, про кого-то под Сызранью.
Глава LXXXIII. Некоторые прерогативы боцмана Чугайло
После острова особых веселий капитан наш ни за что не хотел открывать ничего нового.
– Утомление открывателя, – объяснял он, полулёжа в креслах. – Повременим, передохнём, поплаваем вольно.
Но поплавать вольно нам особенно не удавалось, потому что всё время мы натыкались на острова самые разнообразные, как в прямом, так и в переносном смысле.
Ну вот, скажем, в прямом смысле наткнулись мы на остров, на котором двигательную любовную энергию превращали в электрическую.
– Это что ж, половую, что ли? – спросил вдруг тогда боцман Чугайло.
– Да что вы, ей-богу, боцман, – недовольно прервал старпом. – Сказано двигательную любовную – и хорош!
Да, так вот у каждого домика там, на этом острове стоял врытый электрический столб, на котором висел фонарь. Кой-где фонарики светились вовсю, где тускло мерцали, а где и не горели вовсе.
– Это уж такой практицизм, что дальше некуда, – неудовольствовал сэр Суер-Выер. – Нет для них ничего святого. Не стану открывать этот остров.
– Но всё-таки, капитан, – допытывался изящный в эту минуту лоцман, – если б вы открыли остров, то в какой бы домик вошли?
– Где фонари горят! – влез неожиданно боцман Чугайло. – Чтоб горели ярче! Люблю свет! Долой тьму!
– Боцман! – прикрикнул старпом. – Замри!
– Да нет, мне просто интересно, – оправдывался Чугайло, – как они её превращают, системой блоков или приводными ремнями?
– А я бы пошёл туда, где не горит, – внезапно сказал мичман Хренов.
– Это ещё почему же? – спросил Суер, недовольный, кажется, тем, что слишком рано вызвал мичмана из-под Сызрани.
– Объясняю, кэп, – с некоторой фамильярностью сказал мичман. – Там, где не горит, там скорей всего выпивают. Выпили бы по маленькой и фонарик зажгли.
– Эх, молодость, – отвечал на это сэр Суер-Выер. – Как для вас всё просто, всё ясно. А ведь настоящая любовь должна мерцать… манить издали, внезапно загораться и снова тлеть, то казаться несбыточной, то ясной и доступной… как светлячок… звёздочка… бабочка…
Сэр Суер-Выер слегка размечтался, в глазах его появилось было… впрочем, ничему особенному появиться он не позволил.
– Остров открывать не будем, – твёрдо сказал он. – Я вовсе не уверен, что мы кому-нибудь там нужны. Да нас просто-напросто и на порог не пустят. Полный вперёд!
– Эх, жалко! – плюнул боцман. – А мне так хотелось ну хоть бы часть своей половой энергии превратить в электрическую.
А потом попался нам остров ведомых Уем. И мы даже вначале не поняли, что это за такое?!?!
Вошли в бухту, шарахнули по песку салютом, вдруг – на берег вылетают с десяток непонятных каких-то фигур. Вроде люди как люди, а впереди у них что-то вроде пушки на колёсах приделано.
– Вы кто такие? – они орут. – Откуда?
– А вы-то кто? – боцман в ответ орёт.
– А мы – ведомые Уем.
– Чего-чего? – говорит боцман. – Ничего не ясно! А это что за штука, впереди-то у вас приделана?
– А это и есть – Уй! – островитяне орут. – Куда прикажет – туда и бежим.
– Неужто удержаться не можете?
– Не можем.
– Капитан, – недовольно сказал тут лоцман, – почему вы отдали боцману прерогативу разговора с этими ведомыми Уем?
– Да пусть берёт себе эту прерогативу, – сказал капитан. – Мне ещё только этой прерогативы не хватало.
– Эй, ребята, – орал по-прежнему боцман, держа свою прерогативу. – А почему Уй-то ваш вроде пушки?
– Да как почему? Стреляет!
Тут какой-то из Уев на берегу заволновался, куда-то нацелился, и вдруг все островитяне унеслись вскачь, ведомые своими Уями.
– Уй-ю-юй! – кричали они.
Всё это напомнило мне весенний московский ипподром, гонку орловских рысаков на таратайках.
Короче, и этот остров сэр Суер-Выер решил не открывать.
– Не понимаю, в чём дело, сэр, – сказал я. – Я бы всё-таки открыл этот островок, немного пообщался с туземцами.
– Тебе-то это зачем?
– В интересах пергамента. Всё-таки остров ведомых Уем, это могло бы привлечь к пергаменту внимание прессы и пристальный общественный интерес.
– А вдруг да под прицелом этих чудовищ окажется кто-нибудь из экипажа или, не дай Бог, сам фрегат, разнесут же в щепки своими Уями.
– Да что вы говорите! Помилуйте, сэр! Фрегат вряд ли может быть предметом любопытства такого рода.
– Кто знает, друг – ответствовал капитан. – Я всё должен предусмотреть. Лично я встречал человека, которого приводила в неистовство выхлопная труба немецкого автокара «Мерседес-Бенц».
– Под газом или без? – спросил неожиданно боцман Чугайло.
– Старпом, – ответил на это капитан, не глядя на боцмана, – мне кажется, что боцман слишком уж растягивает данные ему прерогативы. Этот остров мы уже миновали, ну, а следующий… следующий пусть открывает боцман Чугайло.
Глава LXXXIV. Остров боцмана Чугайло
– Я? Мне?!?! За что? – немедленно подпрыгнул боцман. – Зачем это мне нужно что-то открывать? Хватит с меня сухой груши! Набегался вдоволь!
– Да нет, боцман, не волнуйтесь, – сказал капитан. – Сухая груша – это была просто шутка. А тут уж мы подберём остров вам по нраву, по душе. Вы только подумайте и скажите, какой бы вам остров хотелось открыть. Может быть, вам понравился какой-нибудь из уже открытых нами островов?
– Что? – завопил боцман, боднув полубак. – Понравился?!?! Да провались они, все ваши острова! Видал я их!
– Ну а какой бы остров вам хотелось?
– Кому? Мне? А вы что, позволите?
– Позволим.
– Открыть самому?
– Ну конечно.
– По рукам?
– По рукам.
– Прекрасно, – сказал боцман. – Давайте мне остров сокровищ.
– Гм… – гмыкнул сэр Суер-Выер. – Гм… но ведь неизвестно, на каком из островов зарыто сокровище. Вон, скажем, виднеется какой-то остров, но кто скажет, есть на нём сокровище или нет? Неизвестно.
– Вон на том, что ли, где стоит этот развалившийся сарай и баба сено огребает? На этом? Уж на этом-то ясно, что нету.
– Это почему же? А вдруг под сараем зарыто сокровище?
– Под сараем? – вытаращился боцман. – Под тем сараем?
Он тупо глядел то на капитана, то на сарай, возле которого действительно какая-то баба огребала сено.
– Ну да, под тем сараем, – пояснил капитан и для пущей точности указал пальцем на сарай.
– Это у которого крыша дырявая и дверь отвалилась? На одной петле висит?
– Там один сарай, – всё более раздражался сэр. – Про него мы и говорим.
– И под ним сокровище зарыто?
– Да я не знаю, – сказал Суер. – Но почему бы нет?
– Так что – копнуть, что ли?
– Ну не знаю, боцман, это – ваше дело, ваш шанс.
– Ну что ж, копну, пожалуй.
– Валяйте.
– Дайте мне лопату.
– Это кто должен вам давать лопату? Я?!?!
– О, простите, сэр! Это я вообще так, не сообразил. Где лопата?
– Какая лопата?
– Ну, которой мне копать.
– Я должен вам подавать лопату?
– О, простите, сэр… я как-то растерялся… сарай… баба… Эй, кто-нибудь, принесите сюда лопату.
– А где она? – встрял килевой Кляссер, который в этот момент чистил киль. – Я её давно ищу – киль чистить.
– А чем же ты киль чистишь, рожа? – рявкнул боцман.
– Акульей челюстью, босс.
– Эй, Вампиров! – крикнул боцман. – Где лопата?
– Какая лопата?
– Ты что, дурак? Нормальная лопата.
– Которой копают?
– Ну конечно, дубина! Давай сюда лопату!
– Да где ж я её возьму?
– У тебя что? Нету лопаты?
– Конечно, нету. На кой мне на фрегате лопата?
– Молчать! Не ори! Дубина! Пупок! Говори: где лопату взять?
– Может, кузнец скуёт?
– Эй, кузнец! Где кузнец? Тащи сюда кузнеца! Слышь, кузнец, етит твою мать, где лопата? Где, говори, говорю, лопата? Что молчишь, чугун?! Котёл!! Что ты там вообще делаешь? Гондон! Ендова!
– Я-я-я-я… – дрожал корабельный кузнец, вытащенный из трюма на палубу первый раз в жизни, – я-я-я-я… корякую.
– Корякаешь, пердило? Куй лопату! Скорее! Давай-давай-давай! Куй!
