Да лицо, отражающееся в черной двери и перечеркнутое надписью “НЕ ПРИСЛОНЯТЬСЯ”.
На меня смотрел уже не бровастый и глазастый мальчик с челкой, корчащий рожи, а лысый, серьезный, усатый дядька в очках.
Будьте здоровы и держите себя в руках.
Не кажется ли вам, что вокруг нас стало как-то много подделок – от материальных до чувственных. Похоже, что жизнь становится одной большой подделкой. И только смерть подделать никак не получается.
Как бы жизнь, но не как бы смерть.
Пластик – подделка стекла. Как бы стекло. Ничего личного, но этот подонок, к сожалению, вечен. Он не разлагается со временем и в океанах сбивается с себе подобными в гигантские острова.
Ваши и мой одноразовые пластиковые стаканчики, пластиковые бутылки, унесенные ветром, возможно, тоже являются составляющей этих островов, которые мореплаватели стали наносить на карту.
Гипсокартон – подделка штукатурки. Типа штукатурка. Стена идеально равная и от этого мертвая. Эта стена точно не для фресок.
У некоторых девушек не грудь, а большая подделка. Не губы и попа, а тоже подделка. И маленький подделанный носик в довесок. Все вместе – подделка под Барби. А Барби – подделка Клаудии Шиффер. Девочки хотят быть типа, как она.
Слова “типа” и “как бы”, прочно вошедшие в наш язык несколько десятилетий назад, – а язык не обманешь – намекнули нам на то, что мы входим в эпоху подделок.
“Как бы я работал, а он…”; “ну, я типа женился – и типа началось…”; “я как бы родила ему мальчика, а он…”
Молодые люди в костюмах “Версаче” и “Армани”, сшитых в Китае, интересуются годом урожая винограда, из которого сделано вино. И восторгаются предложенной им подделкой.
Вот кто нас спасет от материальных подделок – так это Китай. Китайцы подделают все что можно – и подделки исчезнут, потому что все будет китайским.
Водительские права – подделка. Права купили, а учиться водить машину купивший права будет на пешеходах.
Во время как бы шутки на экране кто-то уже за кадром смеется. Кому-то как бы уже смешно. Это подложный смех. В том смысле, что его, смех, подложили при озвучке.
Про фонограмму, надувную женщину и общение в Интернете пропускаю.
А что такое политкорректность? Это чистой воды подделка. Вместо того чтобы сказать: “Да пошел ты… ты вообще все здесь разрушил и изгадил, ты полный идиот!!!”, мы говорим: “Извините, пожалуйста, но на какое-то время мы должны с вами расстаться. Нам обоим надо как следует подумать о произошедшем”.
Хлеб не черствеет – он портится. Молоко не киснет – оно портится. А вот человек и черствеет, и киснет, и портится. Портится – а потом умирает.
А на кладбище – искусственные цветы и искусственные слова и взгляды: “А это он с кем? А она с кем? А это кто?”
Не помню, откуда у меня в голове поговорка из Советского Союза: “Господи, почему ты все это видишь и не стреляешь?”
Будьте здоровы и держите себя в руках.
54. Бассейн Христа Спасителя
Это было, когда я учился в 7-м классе. Я жил тогда на улице Удальцова. Да, да, на улице Удальцова. Эта улица носит не имя сегодняшнего известного оппозиционера, бесконечно сажаемого просто так, а носит она имя его деда – героя войны.
На этой улице прошла часть моего детства и часть моей юности. Может быть, поэтому к сегодняшнему Сергею Удальцову я испытываю какие-то теплые чувства. Безусловно, замечая массу несовпадений в наших точках зрения на многие вещи.
Но сейчас я, собственно, совсем не об этом.
Итак, я жил тогда в пятиэтажке на улице Удальцова и учился в 7-м классе типовой московской школы, куда ходил пешком или иногда проезжал две остановки на автобусе.
Это была школа 60-х. На ее фасаде, над входом висели медальоны с изображением классиков-писателей в профиль В. В. Маяковского, А. С. Пушкина, Л. Н. Толстого, А. М. Горького.
В классе висели портреты физиков, видимо, потому что наша классная руководительница была физиком. Из фамилий физиков получилась довольно фривольная фраза – Тамм Майкл Фарадей Складовскую Кюрил. Кто-то из моих одноклассников это придумал. А может быть, это был я. Сейчас не помню. Но портреты физиков висели именно в таком порядке – поэтому фраза эта родилась довольно легко. Но я совсем не об этом… Боюсь в воспоминаниях школьных утонуть.
Вот я как раз про “утонуть”. Рано утром я вошел в школу – в школьный коридор на первом этаже. Слева была раздевалка. И сразу заметил что-то необычное. Такого никогда не было. Толпа школьников у стены торца коридора. Я протиснулся сквозь толпу. В черной рамке висела фотография школьника, который был на год старше меня. Я его не знал. Мальчик улыбался. Внизу был текст. Я запомнил главное. “Утонул в бассейне «Москва»”. Мальчик утонул в бассейне “Москва”.
Это была моя вторая встреча в детстве с детской смертью.
Но вот эта фраза – “утонул в бассейне «Москва»” – во мне многое перевернула. Надолго. Да так до сих пор и перевернуто.
Я ходил часто в Музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Этот музей был нашим вторым семейным домом – для моего папы, для меня, для моего сына, который десять лет учился там, в Клубе юных искусствоведов.
Бассейн “Москва” был практически напротив. Зимой над ним стоял пар.
Там утонул мальчик.
Я помню об этом до сих пор: мальчик утонул в бассейне.
Иногда я видел, как пожилые женщины, тогда для меня старушки, повернувшись к бассейну “Москва”, крестились. Я потом узнал, что раньше на этом месте стоял храм Христа Спасителя, который 5 декабря 1931 года был взорван. Но это я узнал, повторяю, позже.
Мальчик утонул в бассейне “Москва”.
Тогда ходили слухи по Москве, что якобы за разрушенный храм Христа Спасителя кто-то мстит. И там тонут люди. Типа кто-то топит людей. Чушь какая-то…
Был 1968 год. Моя мама в этой школе была завучем. Я потому там, собственно говоря, и оказался.
До 5-го класса я учился в другой школе, потом родители решили перевести меня во французскую, только что открывшуюся. Но туда меня не взяли. Весь мой дневник был исписан замечаниями. Замечания были наверху, внизу и даже по вертикали. Оценки были хорошими – но поведение…
Директор французской школы маме так и сказал: “Нам нужны спокойные дети. Мы начинаем свой первый учебный год. Вы как педагог должны меня понять”.
А в старой школе сказали: “Мы от Бильжо устали. Вы как педагог должны нас понять”.
Деваться было некуда, и мама забрала меня к себе.
Так вот, спустя много лет моя мама рассказала мне, что родители этого утонувшего мальчика были очень религиозными людьми и не разрешали ему вступать в комсомол. Педагоги вели с ними всякие беседы, но родители не поддавались.
Пожалуйста, не ищите здесь никаких потусторонних мистических связей. Никаких связей здесь нет. Это просто история, которую я вспомнил. Но вот что интересно, бывшие комсомольцы сегодня все стали очень религиозными. И бассейна “Москва” уж нет – вместо него храм Христа Спасителя – 2.
А в бассейне “Москва” я бывал уже студентом второго медицинского института. Нет, не в том смысле, что я там плавал. У нас там был цикл занятий по так называемой “Лечебной медицине”. Вел их преподаватель. Врач. Работник бассейна. На голом, загорелом, накачанном теле был надет белый халат врача. На ногах – вьетнамки. “Вот это работа!” – подумал тогда я. Летом целый день этот врач сидел в плавках в шезлонге и, только когда приходила группа студентов, надевал халат врача.
А мальчик в бассейне “Москва” утонул. Я помню его улыбчивое лицо. Думаю, что тогда в бассейне “Москва” тоже был врач и его после этой истории уволили. Так я предполагаю.
Да, вот еще, забыл: там, около бассейна, всегда бродили странные мужики… Походят, походят вдоль стены, выложенной из стеклянных непрозрачных блоков и прильнут к ней, к стене, на несколько секунд.
А бассейн “Москва” на самом деле – это же котлован. Фундамент под недостроенный Дворец Советов. Ну, про этото все знают. А вот про то, что начальника строительства Дворца Советов – товарища Василия Михайловича Михайлова – расстреляли в 1937 году, думаю, знают не все.
Нет, все-таки это какое-то не очень хорошее место.
Будьте здоровы и держите себя в руках.
55. Национальные особенности в психиатрии
Когда я работал психиатром в психиатрической больнице, к нам поступали пациенты из всех уголков нашей некогда необъятной родины.
Я лечил казахов и узбеков, грузин и абхазов, азербайджанцев и армян и даже африканцев… В общем, всех не перечислить. Включая, конечно, русских и евреев. Это я к тому, что меня как-то в прямом эфире, когда я был гостем на Радио “Свобода”, радиослушательница спросила: “А скажите, пожалуйста, почему все психически больные – русские, а все врачи-психиатры – евреи?”
