Георгий Марчик - Наследник фаворитки

Приближалась ее остановка. Смущенно, застенчиво, с какой-то безнадежной грустью она попросила:

— Разрешите пройти…

— Я тоже выхожу, — улыбнулся молодой человек и продолжал радостным, проникающим в самую душу голосом: — Какое удачное совпадение!

Они вышли из троллейбуса, он пошел рядом. У него была уверенная походка. Тоня знала, сейчас он заговорит, и напряглась в ожидании. Однако он проявил такт, не задавал обычных при уличном знакомстве нелепых вопросов, а сказал мягко и не навязчиво, как будто продолжал дружеский разговор:

— Меня уже не удивляют неожиданные совпадения. Они бывают на каждом шагу. Представьте: мы едем в одном троллейбусе, идем в одну сторону и, вполне возможно, живем в одном доме. Во всяком случае, мне кажется, я вас уже где-то видел.

— Вам так кажется, — она кокетливо стрельнула глазами.

— Возможно, — вежливо согласился Юраша. — Все возможно. За последние десять лет я столько ездил по свету, что уже отвык удивляться.

— Ой как интересно! — скромная, сдержанная девушка пыталась подражать своей легкомысленной подруге, которая вояжировала сейчас в Ялте в поисках приключений.

— Да, это так. Гонконг, Венесуэла, Конго, Бразилия, Лазурный берег. Нисколько не хуже, чем все восемь чудес света… — Юраша бессовестно подражал Алику.

Между тем она завернула за угол большого серого дома. Он уверенно следовал рядом. Если говорить по чести, в его голосе звучала некоторая неестественность, когда он похвалялся виденными чудесами. «Ну да, — посчитала Тоня, — мужчине простительна такая маленькая слабость».

Они подходили к ее дому.

— Я живу здесь, вот в этом подъезде, — с плохо скрываемым вызовом сказала она, махнув рукой.

Он, пораженный, уставился на нее:

— Неужели? Как? Ведь я… Как это здорово!.. Я тоже живу в этом самом подъезде — настоящий кинофильм!

— В какой квартире? — спросила Тоня, не в силах скрыть ликования.

— Сейчас узнаете.

Вот так, оживленно болтая, они приблизились к ее подъезду, и она, подходя, обронила: «Добрый вечер», — отвечая на почтительный поклон мужчины-подростка.

Тот одиноко стоял у подъезда, и лицо у него почему-то стало ужасно расстроенным.

Они зашли в лифт. Тоня немного возбужденно спросила:

— Вам какой?

— Нажимайте, — дружелюбно кивнул попутчик, — мне выше.

Юраша внимательно и как-то даже удовлетворенно смотрел на нее, и она еще раз отметила, что он очень мил. Сердце ее замирало: она, несомненно, понравилась ему. Только вот смотрел он уж как-то слишком пристально, если не сказать странно. Лифт между тем плавно тронулся с места и медленно пополз от этажа к этажу.

— Только, прошу вас, не волнуйтесь, пожалуйста, — вдруг заговорил Юраша каким-то клокочущим, пугающим голосом, и взгляд его из нежного стал сначала непроницаемым, потом отсутствующим, потом пепельно-металлическим, потом беспощадным, как лезвие ножа.

— Ой! — слабо вскрикнула она. — Что с вами?

— Ничего, ничего, я же сказал, пожалуйста, не волнуйтесь. И не кричите, — быстро говорил Юраша, проворно хватая цепкими пальцами ее сумочку. — Я ничего плохого не сделаю. Посмотрю, и все…

Время потекло как-то слишком скучно. Секунды стали длинными, как километры. Он тянул к себе ее сумочку, она не отдавала. Он потянул сильнее, она упорно сопротивлялась, покрываясь липким потом страха. На ее лице заблестели мелкие капельки. У него на шее синими ручейками набухали вены. Она крепко прижимала сумочку к своей груди.

Если бы две минуты назад он вздумал попросить у нее даже тысячу рублей, она, не колеблясь, вручила бы ему все, что смогла бы достать. А теперь она решила скорее умереть, чем отдать хоть копейку. Подлый обманщик. А лифт между тем медленно, словно старая кляча, тащился вверх.

— Ведь я просил по-хорошему, — заикаясь, раздраженно говорил Юраша. И при каждом слове над верхним рядом зубов у него, как у рассерженного пса, приподнималась губа. — А ну дай сюда, дура набитая. — Он схватил ее правой рукой за горло, а левой продолжал выдирать сумочку. Она закричала. В ее глазах светились страх и ненависть. Рукав куртки у него задрался до локтя, и она, как во сне, прочитала голубую татуировку: «За любовь — любовью. За измену — кровью».

Дышать стало совершенно невозможно. Она выпустила сумочку.

— Давно бы так, — пробормотал он, извлекая пятидесятирублевую бумажку, еще один рубль, несколько монеток и начатую книжечку троллейбусных билетов.

Она быстрым движением нажала кнопку, и лифт пополз вниз. Тогда он попытался нажать на «Стоп». Она схватила его за руки. Ей стал ясен его коварный замысел — высадить ее на верхнем этаже, а самому тем временем бежать вниз на лифте. Нет, не на таковскую напал.

В конце концов дело было не столько в деньгах, сколько в попранном доверии, обманутых человеческих чувствах. Она изо всех сил отдирала его руки от сигнальной доски. На его скулах набухали желваки, и глаза свирепо вращались в глазницах.

Они стояли лицом к лицу. Даже их прерывистое дыхание смешивалось, как у влюбленных. Из глаз Тони струилась ненависть. В глазах Юраши заметалась растерянность. Он ожидал чего угодно, но только не такого отчаянного сопротивления.

Р-р-р-аз! — она вырвала из его рук свою руку и, как кошка лапой, молниеносно провела крепкими ногтями по его запылавшей щеке.

— Ну и ну! — Юраша с горькой обидой покачал головой — Разве так поступают культурные девушки?

Юраше надоела эта мышиная возня. Он приблизил к носу Тони свой железный кулак и сквозь зубы в бешенстве процедил:

— Вот этой штучкой я могу разбить даже сейф. Советую не рыпаться. До полной остановки трамвая.

Тоня молчала.

Лифт дернулся и снова остановился. Шариков открыл дверцы:

— Ну, вываливайся. Живо! Стоило из-за такой ерунды трепать людям нервы. А еще студентка…

Она презрительно смотрела на него, как курица на дождевого червяка.

— Ну?! Ты что, оглохла? Выволакивайся! Кому я сказал?!

И тогда она, брезгливо поморщившись, с треском влепила ему пощечину и четким высоким голосом, неожиданно даже для себя, сказала:

— За любовь — любовью…

Юраша опешил. Затем криво засмеялся:

— Ценю настоящий юмор! Ну, давай выходи, — почти ласково попросил он.

Она ударила его ногой по щиколотке:

— А это за то, чтобы не приставал к незнакомым девушкам!

Юраша с тихим отчаянием застонал, прихрамывая, выбрался на лестничную площадку и стал спускаться вниз, чертыхаясь сквозь зубы. Она настигла его и уцепилась за рукав куртки. Он ускорил шаг. Она оступилась, сломала каблук и повисла на его руке. Он продолжал спускаться, отчаянно пытаясь освободиться от столь навязчивой спутницы, но Тоня мертвой хваткой вцепилась в него.

В пылу последней схватки он зацепился ногой за ее ногу и потерял туфлю. Но не сразу заметил это. Пробежав десятка три метров, Юраша остановился и нерешительно повернул обратно, прикладывая к щеке платок. Из парадного выходила Тоня, держа над головой, как боевой трофей, его туфлю.

У подъезда, все так же одиноко, с горестной миной на лице, стоял маленький мужчина и нервно покуривал папироску. Когда Шариков выскочил во двор и прытко побежал, он насторожился. Но, увидев Тоню, встрепенулся и подобрался, как лев перед прыжком.

Шариков с опаской подходил и протягивал Тоне одной рукой зеленую купюру, а второй с растопыренными пальцами тянулся к своей туфле.

— На, подавись! — Глаза его с хищной желтизной поблескивали сердитым разочарованием. — Знал бы, не связывался. Эгоистка. Я ведь только посмотреть хотел.

Он поспешно надел туфлю и быстро зашагал прочь. И тогда Тоня наконец как бы опомнилась и вновь обрела дар речи.

— Держите его, это вор! — крикнула она вслед своему удаляющемуся недавнему сказочному принцу.

И тут же убедилась, на что способен настоящий мужчина, даже если он маленького роста, но если у него храброе сердце и оно преисполнено рыцарской отваги. В несколько мгновений низкорослый мужчина настиг жулика, налетел на него, как коршун на цыпленка.

И, хотя после первой же атаки храбрый сосед был отброшен, словно котенок, он не умерил своего пыла, пока противник полностью не капитулировал и не побежал с такой прытью, какой позавидовал бы чемпион по бегу.

На следующий день Тоня и ее маленький знакомый вместе отправились прогуляться, и он, восхищенно глядя на нее, сказал:

— А вы очень смелая девушка, Тоня…

— Нет, это вы, оказывается, очень решительный человек.

И, как ни странно, они совсем не производили впечатления комичной парочки.

Все-таки эта, хотя и неудачная, попытка экспроприации крупной купюры спасла Юрашу от голодной смерти. В качестве трофея у него остались Тонины рубль с мелочью и начатая книжечка троллейбусных билетов.