— Это мелочный, неуравновешенный человек, Минти. Жестокий и бессердечный эгоист. Поэтому он так и поступил.
— Одного я не понимаю: зачем планировать свадьбу, доводить дело почти до конца, заключать брачный контракт, оформлять страховку, как сделал Доминик, если ты не намерен говорить «да» в день свадьбы? Это бессмысленно, Хелен. Это изводит меня. Я так до конца и не поняла причин. Поэтому я не могу о нем забыть. Поэтому я опростоволосилась с Джо.
— Позвони Доминику и потребуй объяснений. Потребуй внятного ответа.
— Не хочу.
— Иди к нему домой и заставь все объяснить. У тебя есть на это право, Минти, потому что он поступил чудовищно.
— Не пойду, — отрезала я. — Гордость не позволит. К тому же сейчас уже слишком поздно.
— Тогда ты, возможно, так и не узнаешь правды, а значит, не сможешь забыть прошлое. Это будет терзать тебя годами, — добавила Хелен, отрезав кусочек ленточки. — Джо прав: ты тащишь за собой слишком много лишнего багажа. Извини, что я так прямолинейна, — сказала Хелен. — С тех пор как мы были в Париже, я в первый раз заговариваю с тобой о Доминике. Раньше я не могла говорить откровенно: слишком свежа была рана. А потом в моей судьбе произошла перемена. У нас не было возможности побеседовать по душам. — На пальце у Хелен поблескивало обручальное кольцо. Большой темный рубин в оправе из крошечных бриллиантов.
— Когда свадьба?
— Четырнадцатого февраля.
— В День святого Валентина, — вздохнула я.
— Чарли — тупой ублюдок, — в который раз повторила Эмбер. — Давай же! Говори: Чарли… тупой… ублюдок.
Педро недоуменно воззрился на нее и моргнул.
— Зря тратишь время, — сказала я.
Эмбер прицепила к клетке ленточку серебристой мишуры, которую попугай тут же принялся жевать.
— Хочешь повесить гирлянду на елку? — спросила она — весь день Эмбер украшала мохнатое деревце, которое теперь весело поблескивало игрушками на подоконнике.
— Вешай сама, — отмахнулась я, листая еженедельник «Стар». Что-то на сегодня предсказывает хоррорскоп [53] Шерил фон Штрумпфхозен? Так-так, Весы, знак дружелюбия и равновесия. По губам моим скользнула горькая усмешка. «Весы, будьте оптимистичны. В вашей жизни скоро вновь все наладится, — писала Шерил. — Счастливые мгновения посыплются как из рога изобилия. Горизонт уже проясняется». Хм… Не без опаски, я все-таки позволила робкому огоньку надежды затеплиться в душе. Потом взглянула на гороскоп Рака — посмотреть, что ждет Дома. Никак не избавлюсь от этой привычки, читать его гороскоп. Правда, на сей раз, я рассчитывала узнать, что у него все плохо. «Раки, — вещала Шерил, — неспокойные и тяжелые времена позади, и вам наконец-то воздастся по заслугам». Мое сердце подпрыгнуло: вот и отлично, с ним наверняка произойдет что-то плохое. Потом мне стало интересно, а кто Джо по гороскопу? Передо мной лежала рождественская открытка, подписанная просто: «Люблю, Минти». Как бы мне хотелось, чтобы он произнес: «Люблю Минти».
— Рождество — это здорово, правда? — спросила Эмбер. Похоже, она радовалась от души. На удивление быстро оправилась.
— Знаешь, Минт, это такое облегчение, — произнесла она, вешая бумажные гирлянды. — То, что случилось, еще раз доказывает, какой мелкий человек этот Чарли. И минуты не прошло, как мы расстались, а он уже любезничал с твоей подружкой Хелен!
— М-м-м… да, — промямлила я.
— Значит, он не способен на тонкие чувства. Совершенно не способен. И как банально! — с презрением воскликнула она. — Шафер бежал с подружкой невесты. Кошмар!
Эти ее слова заставили меня осознать: а ведь кто-то выжил под руинами моей свадьбы и даже обрел свое счастье. И, слава богу, пусть даже это была не я.
— Я настолько разочарована в Чарли, — донесся до меня голос Эмбер, — что не включу его в свой следующий роман.
— Вот и ладно, — порадовалась я.
— Не хочу, чтобы он воображал, будто я о нем вспоминаю, — она деланно рассмеялась, — не говоря уж о том, чтобы увековечить его в произведении искусства.
— Не думаю, чтоб он расстроился.
— И теперь, зная, какой он мелочный, бесхребетный червяк, я думаю: мне еще повезло. Минти, на меня снизошло озарение. У меня открылись глаза. Чарли был нормальным парнем, но несколько скучноватым. На самом деле мне нужен яркий мужчина.
— Яркий?
— Да, — с этими словами она зажгла гирлянду и засмотрелась на мигание разноцветных огней. — Остроумный мужчина. Вот кто мне нужен. Парень, с которым было бы весело.
— Ты абсолютно права, — кивнула я.
«Алло», — прокричал Педро, услышав телефонный звонок. «Алло!» — повторил его скрипучий голос. Эмбер сняла трубку.
— Да, — проговорила она. — Кто?.. О боже… Неужели опять ты? — Эмбер картинно закатила глаза. — Послушай, — жеманничала она, — и сколько раз тебе говорить? Нет… Нет, я не хочу с тобой поужинать. У меня есть дела поинтереснее… Какие? Как ты смеешь! — Она опять закатила глаза к потолку. — Я роман пишу… Нет, не про тебя. Знаешь, как много народу хотят попасть на страницы моего романа? У меня целая очередь… Ну, если хочешь быть положительным героем, надо ждать два года, если отрицательным, боюсь, не меньше трех… Да, я уверена, что не нуждаюсь в твоей приятной компании… Нет, мне даже ни капельки не хочется. Вообще, мне кажется, ты наглеешь, особенно после того, как вел себя в «Савое»… Да-да, я понимаю, что на этот раз будет бесплатно… Да… Да, согласна, двести фунтов — большая скидка. Но боюсь, тебе придется сделать это заманчивое предложение кому-нибудь еще, потому что меня оно не интересует. Понял? Огромное спасибо за звонок. Счастливого Рождества!
— Бывают же люди! — хихикнула она, вернувшись в гостиную, и раздраженно вздохнула: — Как только Лори взбрело в голову, будто я захочу иметь что-то общее с парнем, который сдает себя в наем разным теткам со странностями!
— Эмбер? — позвала я, поворачивая ключ в замке. Был первый день нового года. — Есть кто живой? — Странно. Эмбер говорила, что все Рождество будет дома работать над книгой. Где же она? — Эмбер! — еще раз окликнула я. Тишина. Чертовски странно.
Педро спал в своей клетке, сунув голову под крыло. В квартире было тихо. Может, она работает наверху, и не слышала, как я вошла? Или отлучилась куда-нибудь? Но ее пальто висело на крючке. Я распахнула дверь в гостиную. Телевизор работал. Перед ним, обливаясь слезами, сидела Эмбер. На экране коричневый лопоухий кролик лежал на операционном столе в кабинете ветеринара. Камера приблизилась и показала крупным планом заднюю лапку, очевидно сломанную. Оператор отодвинулся назад, и в кадре появился Рольф Харрис.
«Что ж, бедный маленький Пушок попал в переделку, — радостно заявил Рольф в камеру. — Столкновение с соседской газонокосилкой не прошло даром».
— Ох-ох, — тихонько всхлипывала Эмбер. «Левая лапа сломана в двух местах. Боюсь, у нас плохие новости. Возможно, придется даже делать ампутацию».
— О нет! — простонала Эмбер. На щеках темнели потеки туши, подбородок морщился от рыданий.
Ветеринар сделал кролику укол, и тот одеревенел. Я тихо опустилась на стул.
«Выживет ли Пушок — вот в чем вопрос! — задушевно проговорил Рольф, поправляя на носу очки. — Лично я бы не поручился за хороший исход. Иногда зверьки не приходят в себя после наркоза, — доверительным шепотом комментировал он. — Их хрупкий организм попросту не выдерживает. Поэтому нам, ребята, предстоит напряженное ожидание…»
— Я не могу смотреть на это, — произнесла Эмбер и встала. — Скажешь мне, что с ним случилось, ладно, Минти? — Ступеньки лестницы проскрипели под ее ногами.
«А пока, — резвился Рольф, — давайте посмотрим, как живется нашему кенгуру Вилли в заповеднике после драки с кабаном Пэтом…»
— Все в порядке, Эмбер, — крикнула я через пять минут. — Кролику уже лучше.
Она приоткрыла дверь.
— Кролику уже лучше, — повторила я.
— Он жив?
— Да.
— А они сделали… — дрожащим голосом выговорила она.
— Нет, — успокоила я. — Его лапка в порядке. В нее вставили два стальных стержня — стала как новенькая, он снова скачет. Иди, сама посмотри.
Она бегом рванула вниз по лестнице и приклеилась к экрану, сжимая в руке промокшую салфетку. Пушок, слегка прихрамывая, робко прыгал в своем загончике.
— Слава богу, — выдохнула кузина. — Слава богу. — Она улыбнулась и вытерла слезы. «Как они с Педро похожи», — подумала я, когда на экране появились титры. Никогда не видела более сентиментальной старой птицы.
— С Новым годом тебя! — поздравила я.
— Да, с Новым годом! — просияла Эмбер. От печали не осталось и следа. — Как провела Рождество? — спросила она, выключая телевизор и принимая у меня пальто.
— Нормально, — ответила я, и мы пошли на кухню. — Тихо, правда. Мама все время торчала в кризисном центре — раздавала индейку бездомным. Так что мы с папой были вдвоем.
