Машина остановилась у ворот. Подошел часовой. Сегодня база уже не выглядела, как осажденная крепость; полковник Эрвин отменил чрезвычайное положение и позаботился, чтобы жизнь на базе шла по заведенному распорядку. Бочки с цементным раствором были убраны с проезжей части, а офицер охраны у ворот территории для гражданских лиц получил указание обращаться с посетительницами повежливее: дородная англичанка с перманентом и орава девчонок не представляют серьезной опасности для ВВС США.
– Проезжайте и поставьте машину вон там, – предложил офицер. – Я сию секунду свяжусь с отделом образования.
О капитане Клодиак он решил яа этот раз не упоминать.
Ева проехала за шлагбаум и припарковала машину. Вопреки ее ожиданиям, попасть на базу оказалось легче легкого. Еву даже взяло сомнение: а не ошиблась ли она? Может, Генри тут нет? Но сомнения быстро рассеялись. Передатчики в машине снова дали о себе знать, и едва Ева успела вновь пообещать дочкам, что все будет хорошо, как из караулки появились лейтенант и два вооруженных охранника.
– Простите, мэм, – сказал лейтенант. – Пройдите, пожалуйста, со мной.
– Зачем?
– У нас так положено.
Ева с недоумением взглянула на него и задумалась. Она с самого начала ждала нападения и была готова дать отпор. Хотя слова «пройдите со мной» и «так положено» были произнесены очень любезным тоном, Еве почудилась угроза. И все-таки она открыла дверь и вылезла из машины.
– Дети тоже, – велел лейтенант. – Все выходите.
– Не трогайте девочек, – встревожилась Ева. Она поняла, что попала в ловушку.
Близняшки только того и ждали. Как только лейтенант протянул руку, чтобы открыть дверь машины, Пенелопа высунула из окна велосипедный насос, а Джозефина выставила нож. Лейтенант не напоролся на нож только благодаря Еве, которая ухватила его за руку и потащила от машины. В тот же миг ударила струя нашатырного спирта. Двое охранников бросились на Еву. Лейтенант в мокром мундире, задыхаясь от аммиачного запаха, кинулся в караульное помещение. Вслед ему летел детский смех, но лейтенанту он казался адским хохотом. Лейтенант ввалился в караулку и включил сигнал тревоги.
Заслышав вой сирен, полковник Эрвин заметил:
– Видно, у нас опять неприятности.
– У вас, – уточнил Уилт. – У меня своих неприятностей хоть отбавляй. Я бог знает сколько дней торчу на базе. Как, скажите на милость, объяснить жене, где я все это время пропадал?
Полковник уже звонил в караулку. Выслушав доклад лейтенанта, он повернулся к Уилту.
– Ваша жена – это такая толстушка, мать четырех детей?
– В общем-то, вы описали ее довольно точно. Но, между нами, называть ее «толстушкой» в лицо я бы не советовал. А почему вы спрашиваете?
– Потому что ваша семейка штурмует главные ворота, – ответил полковник и снова прижал трубку к уху. – Не пускайте… Что значит – не можете? Она не… О Господи!.. Ладно, ладно. Да заткните вы чертовы сирены!
Повисла пауза. Полковник отвел трубку в сторону и уставился на Уилта. Сирены умолкли, и из трубки явственно доносились вопли Евы:
– Верните мне мужа! Но-но, убери свои грязные лапы? А ну прочь от девочек, а не то…
Полковник бросил трубку.
– Еве палец в рот не клади, – как бы в оправдание сказал Уилт.
– Я это уже понял. Скажите, а что она здесь делает?
– Судя по крикам, ищет меня.
– Позвольте, вы утверждали, будто она не знает, что вы на базе. Так как же могло случиться, что она заявилась сюда, устроила мордобой и…
В эту минуту вошел капитан Форчен.
– Я решил поставить вас в известность, что звонит генерал, – объявил он. – Генерал требует объяснить, что происходит.
– Почему он меня об этом спрашивает?
– Но кто-то должен быть в курсе.
– Вот кто в курсе, – полковник указал на Уилта – Знает и молчит.
– Просто у меня голова идет кругом, – сказал Уилт. К нему постепенно возвращалось самообладание. Мне очень не хочется впадать в учительский тон, но, по-моему, разобраться, что вообще происходит на белом свете, не может никто. Половина жителей планеты подыхает с голоду, другая половина с жиру бесится да только и думает, как бы себя уничтожить, а…
– Господи ты боже мой, – простонал полковник. Вдруг его осенило.
– Выведите этого мерзавца. Сию же секунду, – приказал он.
Уилт вскочил и попятился. По американским фильмам он слишком хорошо знал, что означает «выведите его».
– Не пойду, – запротестовал он. – И насчет мерзавца вы напрасно. Я, что ли, затеял этот долбанный бедлам, будь он неладен? А если со мной что случится, кто позаботится о моей семье?
Полковник угрюмо вперился в гравюру. Поистине, английская душа – темный лес, и постичь ее Эрвину не дано. Не зря французы называют Англию «коварный Альбион». Шельмы эти англичане: никогда не знаешь, что они выкинут. Однако надо как-то успокоить генерала.
– Передайте генералу, что это сугубо частная проблема. Да пошевелите там Глаусхофа. Раз речь идет о безопасности, ему и карты в руки.
Капитан направился к двери. Уилт вскипел.
– Если этот маньяк хоть пальцем притронется к моим девочкам, кому-то не поздоровится. Я не позволю и их травить газом!
– Вы отец – вы и призовите их к порядку, – проворчал полковник и вышел из кабинета.
Когда Уилт и полковник подъехали к главным воротам, им стало ясно, что дело приняло скверный оборот. Близняшки выскочили из машины и бросились спасать маму от охранников, хотя никакой необходимости в этом не было: вспомнив занятия на вечерних курсах самозащиты от изнасилования, Ева уже свалила одного охранника ударом в пах коленом. Второго близняшки с ног до головы обсыпали перцем, чем начисто лишили боеспособности. Затем они заняли караульное помещение и взяли лейтенанта заложником. Стараясь избавиться от удушливого запаха, лейтенант сорвал с себя мундир, и близняшки без труда завладели его револьвером. Второй револьвер был отобран у охранника, который корчился на асфальте. Тут к шлагбауму подъехала автоцистерна с мазутом, и близняшки воспользовались ее появлением, чтобы понадежнее защитить подступы к караулке. Под угрозой оружия они заставили неосторожного шофера вылить сотни галлонов мазута на землю. Только после этого автоцистерна медленно-медленно проехала на базу. При виде этого моря разливанного ужаснулась даже Ева.
Джип лейтенанта Хары подлетел к караулке и попытался затормозить. Попытался – и тут же запутался в проволочном заграждении. Выкарабкавшись из машины, Хара схватил переносную рацию и вызвал подкрепление.
– На территорию проникли посторонние! – надрывно вопил он. – Банда левых террористов захватила караульное помещение!
– Какие террористы? Это же просто девочки! – крикнула Ева, но ее слова заглушил вой сирен: Саманта включила сигнал тревоги.
Между тем снаружи вдоль ограды уже выстроились «матери против бомбы». Сковавшись наручниками рука к руке, они образовали живую цепочку, которая перегородила въезд на базу. Крайние укрепили свои наручники на ограде висячими замками. Цепочка пустилась отплясывать что-то наподобие канкана, скандируя:
– К чер-ту пуш-ки! Мир на-ро-дам!
Демонстранток обступили операторы с телекамерами и кучка фотокорреспондентов. Над головами «матерей» лениво покачивался на ветру огромный воздушный шар престранного вида. Он смахивал на жилистый напряженный пенис, а по бокам виднелись загадочные надписи: «Роддом бы, а не бомбы» и «Пусть крылатые ракеты вам и делают минеты». На глазах Уилта и Эрвина шар, который, очевидно. накачивали водородом, стал раздуваться, складки на его пластиковой оболочке разглаживались, утрачивая сходство с крайней плотью, и наконец летучий агитчлен превратился в гигантскую ракету.
Полковник Эрвин, который только что любовался, как перепачканный мазутом лейтенант Хара пытается встать на ноги, при виде надувной ракеты затуманился:
– Старый бомбардяга этого не переживет. Думаю, и президент будет не в восторге. Вон сколько телевизионщиков понаехало: всенепременно отведут чертову фаллосу лучшее эфирное время.
Из-за угла вылетела пожарная машина, а следом – джип, за рулем которого сидел майор Глаусхоф. Его правая рука болталась на перевязи, лицо пылало.
Капитан Форчен встревожился:"
– Если пожарные вляпаются в мазут, десятка три «матерей» унесут отсюда вперед ногами.
Но машина остановилась благополучно, пожарные бросились раскручивать шланги.
Снаружи к живой цепочке подкатил полицейский автофургон. Инспектор Роджер и сержант Ранк вытаращили глаза на демонстранток. «Матери» скандировали, выкидывая ноги, пожарные поливали мазут и лейтенанта Хару пеной, а майор Глаусхоф здоровой рукой подавал знаки подразделению охраны территории объекта, которое выстроилось на безопасном расстоянии от «матерей» и приготовило канистры с паралитическим газом.
– Стойте, олухи! – гаркнул Глаусхоф. но перекричать сирены не смог. Канистры полетели к ногам «матерей». Полковник Эрвин закрыл глаза. Он понял, что майору хана, однако и его карьера под угрозой.
