- Про нашу? – проорал ангел мщения Марат Валерьянович. – Про нашу?! Ты ей когда ребенка сделал и свинтил – об этом думал? Или думал, за нее морду набить некому? Так я тебе не Андрюха! Я ж реально в рыло дам!
- А этот фрик кто такой? – рявкнул и Богдан. – Что за бред он тут несет?
- Я ее настоящий отец! – заголосил Уваров, после чего этого индийского кинА не выдержал даже Толик и хорошенько двинул тому в бок кулаком секретным ударом. Псевдопапаша сразу заткнулся, притих и тихонько заскулил, а Толик наконец спросил:
- Че с ним делать-то?
- Женя беременна... – совершенно по-дурацки пробормотал Роман Романович и повернулся к сыну. Смотрел в его не понимающее лицо и не понимал сам. – Она ничего не говорила, Бодь...
Эти его слова всколыхнули в воспоминаниях Богдана отцовский день рождения, «Айя-Напа» и речь, которая должна была быть о другом. Сдерживаясь от неуместных сейчас вопросов, он промолчал и отвернулся.
- Она не говорила... – повторил Ромка и ломанулся к Уварову, схватил того за шиворот и прорычал ему в лицо: – Это правда? Это, мать твою, правда?!
- Что ты папашей станешь? – выплюнул Марат Валерьянович. – Пятый месяц у нее, сам посчитай, ты ж бизнесмен, считать обучен! Мне не веришь – проверь. Таким, как ты, это несложно.
Роман резко отпрянул, отпустил Уваровскую одежду и отступил на шаг. Теперь взрывался не только мозг. В груди – пылало. Дерьмовый симптом, ему не нравилось. Он побледнел и медленно осел вниз, на корточки и вцепился в собственную шевелюру. Рывками вдыхал воздух и шумно его выдыхал. Пытался справиться с накатившей растерянностью пополам с беспомощностью. И еще с подступающей яростью, потому что понимал – если слова Уварова правдивы, то Женя предпочла скрыть. Скрыть, а не сказать. Что же за такие отношения у них были, если она не сказала? Какого черта она никогда ничего ему не говорит?!
Ах да... что замуж выходит – быстро сообщила. Беременная от него.
- Богдан, домой сам поедешь, хорошо? – хрипло проговорил Моджеевский.
- Хорошо, - коротко ответил сын, – не маленький.
- Мы потом поговорим, ладно?
- Угу.
Роман медленно поднялся и рассеянно осмотрелся. Черт его знает, что видел перед собой, но в карман за очками полез. Надел их зачем-то на нос. Двинулся к машине, но ему вслед недоуменно заголосил Толик:
- Роман Романович, так что с ним делать?
- К Борисычу, пусть разбирается, это его косяк! – бросил, не оборачиваясь, Моджеевский и теперь уже решительно ломанулся к машине.
Запрыгнул в салон, завел двигатель и на секунду задумался, куда ехать. К ней домой? До конца рабочего дня было еще полчаса. Пока она дойдет, он с ума сойдет. Да он уже, похоже, сошел с ума. У него, блин, руки дрожат, как у алкаша с похмелья. Он просто не выдержит. Стоять там и ждать.
И, не давая себе засомневаться, Роман вырулил от здания «MODELITCorporation» и на ближайшем перекрестке свернул в сторону набережной и политеха. По стеклу снова забарабанили редкие капли, но ненадолго. За пару минут уложились. Не иначе испугались гнева хозяина города. Его все боялись. Кто его не знал – все боялись. А Женя – нет. Она, чтоб ее, вообще нихрена не боится, даже что он ее тонкую цыплячью шейку свернет. И зря, потому что руки у него, откровенно говоря, чесались. Но еще сильнее, еще хуже то, что внутри – чернота и разброд, и он сам толком не понимал клубка чувств, которые сейчас владели им куда сильнее, чем разум. Да и разум к ним, к чувствам, присоединился. Был с ними солидарен. Жаждал крови.
И еще жаждал понять. Спросить. Вытрясти из нее наконец!!!
Через пятнадцать минут Моджеевский сидел в машине под крыльцом университета и наблюдал, как из него, оглядываясь на курилку, нет ли кого из вышестоящего начальства, начинают выбегать некоторые сотрудники. Пытался успокоиться хоть немного. Считал минуты.
Без пяти шесть не выдержал и вышел из салона на воздух. И стоял у ступенек, вглядываясь в то и дело открывающиеся двери. Теперь народ выходил стайками. У главдракона не забалуешь. Раньше, чем в начале седьмого Женя не покажется. Хотелось курить.
Он даже сигареты достал, крутил в руках. Потом сунул обратно в карман. Сердце отчаянно колотилось. Его он ощущал во всем теле и даже на кончиках пальцев, но особенно сильно – в висках. Болезненно. Воздух ни капли не остужал.
А потом, прежде чем в очередной раз со скрипом и грохотом отворилась дверь, вдруг понял – Женя. На сей раз Женя. И это правда была она.
Она вышла вместе с Ташей. Та что-то безостановочно щебетала, Женька сдержанно кивала, улыбаясь. И вдруг, словно почувствовав взгляд Романа, суетливо осмотрелась и наконец встретилась с ним глазами. Эта их «встреча» продлилась секунду по часам. Уже через мгновение Моджеевский взбежал вверх по ступенькам, хаотично оглядывая всю ее фигуру в просторном, широченном пальто цвета индиго, а потом оказался с ней носом к носу, не замечая ошалевшей Ташки. Еще миг, и Ромка обхватил Женю руками и притянул к себе, найдя ее губы своими и целуя, в то время как его руки быстро зашарили по ее фигуре, добираясь до талии, прощупывая через одежду. А Женины испуганно взметнулись вверх и с силой уперлись в его плечи. Она отчаянно дернулась, разорвав их поцелуй, и тяжело выдохнула:
- Ты совсем с ума сошел?
- Это ты дура, - процедил Моджеевский в ответ, когда его ладонь легла на ее живот. И она почувствовала, как дрогнули его пальцы. А взгляд под очками сделался злым, острым, каким она и не видела никогда.
- Вот и прекрасно! – решительно отбросила Женя его руку. – Оставь меня, дуру, в покое!
- Иди в машину и поехали домой.
- Ты мне никто, чтобы указывать, что мне делать.
- Ты сама веришь в то, что говоришь? Хочешь скандал устроить прямо здесь? Давай прямо здесь.
- Жень, - вклинилась Таша, - может, Степаныча позвать, а?
- Зови! – дернулся на ее голос Рома. – Давайте народу побольше соберем, раз Евгения Андреевна не хочет со мной нормально разговаривать!
- Я никак не хочу с тобой разговаривать, - продолжала сопротивляться Женя, чувствуя одновременно испуг, обиду и желание уесть его наконец, сделать так же больно, как он ей. – Просто оставь меня в покое, как ты однажды уже сделал.
- Почему ты ничего не сказала?! – заорал Моджеевский, пропуская ее слова мимо ушей. – Какого хрена я узнаю от кого попало, Женя?! Как ты так можешь, а? Это твой вариант наказания, да? Не позволить мне быть рядом?
- А тебе не пришло в голову, что ты не входишь в сферу моих интересов? – зло проговорила она. – Тебя просто нет в моей жизни. Как я могу наказывать того, кого нет? И прекрати орать. Найди для этого другое место и других дур.
- Меня нет? Меня?! А беременна ты от кого? Тоже скажешь, что от кого-то другого? Кого отцом назначишь? – Роман схватил ее за плечи и встряхнул, выкрикнув ей в лицо: - Какого черта ты все время мне врешь, Женя?
- Эй, эй! Полегче! – заверещала Таша, кинувшись к рассвирепевшему олигарху, когда к нему и высыпавшая охрана подойти боялась. Но Моджеевскому она была что слону Моська. Стряхнул и не заметил. Он смотрел Женьке в лицо и продолжал яростно выкрикивать:
- Давно это началось, а? Давно?! Ты врала, когда жила со мной, потому что ни черта меня не любила! Ни одного дня! Ты врала, когда я пытался пробиться через твою стену, что все хорошо, когда ни черта не было хорошо! Ты врала, что собралась замуж за своего дебила Юрагу! Врала же?! Врала, черт бы тебя подрал. Я тебя за все оправдывал. За все! И оправдал же, идиот несчастный! А за это – не могу! Это даже для тебя слишком!
- Всё? – неожиданно спокойно спросила Женя и даже удивилась своему спокойствию, которое впрочем, долго не продлилось. – Или еще что-то есть?
- Есть, - отчеканил он. – Если бы я мог отмотать назад, я бы ни за что не остановился тогда, когда ты под дождем ковыляла. Но теперь ты от меня не избавишься, ясно? Я буду участвовать в жизни своего ребенка, а значит, и в твоей. Я не позволю тебе... не позволю, слышишь?
