— Это точно, — согласилась я. — У меня накопилось целых четыре недели.
— Так езжай в Лос-Анджелес и найди Джо, — подначивал Лори. — Не такой уж это большой город. Все друг друга знают. К тому же ты журналист, наверняка сможешь легко его выследить.
— Как? Буду бродить по городу, и спрашивать прохожих, не знают ли они Джо Бриджеса? Это же глупо.
— Ну, тогда не надо никуда ехать, — отыграл Лори. — Зачем? Ведь Джо для тебя не так уж много значит. Иначе побродила бы и поспрашивала.
— Джо для меня очень много значит. Очень много. Но существуют некоторые… практические неувязки.
— Если бы я волновался о практических неувязках, то до сих пор тянул бы лямку топографа и ненавидел свою работу, — объявил Лори. — А я собираюсь стать ветеринаром. Если сдам экзамен. Поэтому мне нужно заниматься. Эндокринология у собак. Терпеть не могу этот предмет. Так что вот тебе, Минти, мой диагноз.
— Спасибо, — несчастным голосом произнесла я.
— Рискни, Минти, — сказал Лори и поднялся на ноги. — Я серьезно. Жизнь слишком коротка.
— Поехать в Лос-Анджелес? Какой бред! — твердила я Эмбер, когда мы возвращались домой, любуясь закатом.
— Почему? — возразила она. — Просто скажи Софи, что хочешь взять отпуск.
— Придется просить Джека, — колебалась я.
— Ты хочешь поехать?
Хочу ли я поехать? Хороший вопрос.
— Да, — промямлила я. — Знать бы еще, как мне найти его и все исправить. Не поеду, — буркнула я. — Честно говоря, мне это не по карману.
— Неужели?
— Нет. Поездка влетит в копеечку, а у меня не так уж много отложено на черный день.
— Я заплачу, — внезапно заявила Эмбер.
— Что?
Она открыла входную дверь, и я зашла в дом.
— Я заплачу, — повторила кузина. — Я живу здесь уже десять месяцев и не плачу за квартиру. А ты мне даже и слова не сказала. Позволь мне оплатить поездку, Минт. Это самое малое, что я могу сделать.
— Ты серьезно? — удивилась я.
— Да, — Эмбер расцвела в улыбке. — Но лишь при одном условии.
— Каком?
— Я поеду с тобой! Итак, мы приняли решение. Но мне еще предстояло все уладить с Джеком, как можно скорее, и на следующее утро я позвонила ему домой. Трубку сняла одна из девочек.
— Привет! — поздоровалась я. — Это Минти Мэлоун. М-м-м… это…?
— Иоланта.
— О, Иоланта, привет. Как…
— После вечеринки? — спросила она.
— Да. Как там после вечеринки?
— Все починили, — проинформировала она.
— Хорошо… как вы?
— Ждем малыша, — ответила она.
— Что?..
— Ждем ребенка, — повторила она. О боже. Хотя, если вспомнить, как девочки отрывались в январе, удивляться нечему.
— Да… — Я не знала, что и сказать. — Серьезные новости.
— Да все нормально, — тихо произнесла она.
— Что говорят родители?
— Они не против. В шоке, конечно, но держатся молодцом.
— О… Ну… хорошо, — пролепетала я. Чего бы еще сказать?
— Ты, наверное, с Джеком хочешь поговорить? — пришла на выручку Иоланта.
— Да-да, пожалуйста. Спасибо.
— Подожди, сейчас позову. Он чинит мой велосипед.
— Привет, Джек! — выпалила я и не удержалась: — Иоланта только что сообщила новость.
— Да, — ответил он. — Мы были потрясены.
— Что собираетесь делать? — поинтересовалась я, хотя понимала, что меня это не касается.
— Рожать, конечно.
— Господи. Но как же… возраст.
— Слушай, в жизни всякое бывает, — возразил он. — Она не первая, с кем это случилось. Уверен, мы как-нибудь справимся, хотя придется переехать в дом побольше. Но это не проблема.
— Хорошо. В любом случае, это не мое дело. Можно мне взять отпуск?
— Что?
— Мне срочно нужно уйти в отпуск.
— Когда?
— На следующей неделе.
— Минти, могла бы и заранее предупредить.
— Знаю. Поэтому и звоню тебе домой. Извини, что все так спешно, но мне необходимо уехать в Лос-Анджелес.
— Вопрос жизни и смерти?
— Да. Именно так.
— Можно спросить, зачем ты едешь?
— Хм-м, это личное. — Мне не хотелось никому рассказывать. Лучше все держать при себе. — Прошу тебя, Джек, можно мне взять отпуск?
— О'кей, — произнес он через несколько секунд. — Но жду тебя обратно не позднее седьмого, в мае у нас будет куча работы.
— Понятно.
— Боюсь, я могу отпустить тебя всего на пять дней.
— Пять дней? — ахнула я. Так мало.
— Извини, Минти, или пять дней, или вообще ничего. Выбирай.
Пять дней? Боже мой.
— Хорошо, — произнесла я. — Я согласна.
— Понимаешь, мам, тебе надо будет приходить два раза в день и смотреть за животными, — упрашивала я маму следующим вечером. — Это всего лишь длинный уикенд. Пять дней. Больше мне не дают.
— Пять дней? Минти, стоит ли лететь так далеко всего на пять дней? — усомнилась она.
— Это мало, я знаю, но больше мне не дадут. Надо было предупреждать заранее.
— Минти, зачем ты летишь в Лос-Анджелес?
— Чтобы встретиться с одним человеком. С мужчиной.
— Но в Лондоне полно замечательных мужчин.
— Это мой старый знакомый, Джо. Он уехал.
— И этот туда же, — вздохнула мама.
— Он так и так должен был уехать, но мы поссорились, и я ужасно его обидела. Вот он и не сказал мне, когда уезжает, и где будет жить. Но он очень хороший, и Лори…
— Что еще за Лори?
— О, Лори — ветеринар и по совместительству «сладкий мальчик» из эскорт-службы. Ему нравится Эмбер.
— Ну, дорогая, мне не уследить за всеми перипетиями твоей жизни.
— Да, мам, но ты же никогда не интересуешься моими делами. Так вот, Джо уехал в Штаты, возможно, на несколько месяцев, и я только хотела… — Чего? Что я хотела сделать? — …я только хотела попытаться все исправить. — При этих словах у меня перехватило дыхание, и глаза защипало от слез. — Мамочка, это самый милый человек, которого я только встречала.
— Дорогая, то же самое ты говорила о Доминике.
— Да-да, знаю. Но я врала. Обманывала саму себя. Мам, я так рада, что не вышла за Доминика.
— Я тоже, дорогая. Всегда знала, что он мерзавец. Он стал бы никчемным мужем.
— А Джо… просто прелесть, — продолжала я. — С ним все по-настоящему. А я взяла и все испортила. Вот почему мне нужно поехать в Штаты. Так ты присмотришь за животными? Дома есть куча кошачьей еды. Кстати, Пердита беременна.
— Святые небеса!
— Но котята должны появиться только в середине мая, так что не переживай. У нее есть свой туалет, а для Педро мы оставили кучу компакт-дисков.
— Минти, чем ходить туда-сюда два раза в день, я уж лучше поживу у тебя. Если не возражаешь. Так будет намного проще, чем все время бегать из конца в конец, — продолжала она. — И честно говоря, кошачий туалет — это так отвратительно. Не думаю, что я справлюсь. Лучше буду жить в твоей квартире, и выпускать ее погулять.
— Конечно, мам, живи сколько хочешь. Если только папа не против.
— Думаю, он даже не заметит, — ответила мама. — Мы в последнее время совсем не видимся.
— И кто в этом виноват?
— Но, дорогая, на мне лежит такая ответственность. Ты знаешь, что вчера вечером мы собрали четырнадцать тысяч фунтов для Синего Креста?
— Я рада, мам, но перед папой у тебя тоже есть обязательства.
— Без меня никто не станет работать.
— Ты уверена, мам? — устало спросила я.
— Да, — отрезала она. — К тому же твой папа в последнее время занят какими-то своими делами.
— Правда?
— Мы даже не разговариваем.
— Но вы же недавно ходили вместе на балет, — возразила я. — Тебе понравилось?
Она замолчала. И ничего не говорила три или четыре секунды. Потом произнесла:
— Ты сказала, балет?
— Да, балет. Я видела, как он ждал тебя у входа в «Садлерз-Уэллз».
— Минти, — медленно проговорила мама. — Я в «Садлерз-Уэллз» уже сто лет не была.
— Это возмутительно! — кричала Эмбер девушке у стойки регистрации «Вирджин атлантик» два дня спустя. — Когда вернусь, лично пожалуюсь Ричарду Брэнсону [75]. В письменной форме.
— Мадам, мне очень жаль, — расшаркивалась служащая авиакомпании, — но, боюсь, мы не переводим пассажиров в первый класс по их желанию.
— Но я гарантирую, что упомяну «Вирджин атлантик» в своем следующем романе. На первой странице ив самых лестных выражениях, — наседала Эмбер. Девушка улыбнулась, прикрепляя ярлычки на багаж, но ничего не сказала. — Как хотите, — в голосе Эмбер послышались угрожающие нотки. — Вы не оставляете мне выбора. Придется упомянуть какую-нибудь другую авиакомпанию. «Панамерикан», например. Дело ваше, — она пожала плечами.
— Спасибо, мадам. Но боюсь, авиакомпании «Панамерикан» больше не существует. Приятного полета! — вежливо добавила она. — Вот ваш посадочный талон.
— Эй, послушайте…
