ДРУГИЕ
Особой остротой зрения и силой убеждения обладают люди заинтересованные. Я помню, как пришла в один салон оформить брови. Я же не знала, что нахожусь на грани вымирания. Врач- косметолог осмотрела меня, сходила за своей коллегой, они сели вокруг меня, подперли головы кулачками и запричитали… «Вот диво-то… И как вы живы еще до сих пор, милочка. И что, жених есть?.. Да вы просто под счастливой звездой родились! С такой межбровной морщиной выйти замуж— один шанс из тысячи. С другой стороны, поймать — дело нехитрое, а вот удержать с такими гусиными лапками вокруг глаз… Не знаем… Не знаем… Ваше дело плохо. Вы пропали…»
И после пяти минут такой обработки мне действительно стало казаться, что я — сморщенное яблочко и что друг женится на мне из жалости. Последний бастион пал, когда меня убедили в необходимости срочной коррекции фигуры. Где на моем тощем теле нашли жир? Не знаю! Но я сама подписалась под тем, что заплыла и ожирела. Медсестричка в халате меня раздела, уложила, включила аппарат и провела присоской по костям. Полчаса я визжала от смеха, корчилась от щекотки и кричала, что меня засасывает. Закончив пытку, девушка отерла пот с лица и честно сказала: «Знаете что, по-моему, вы с жиру беситесь. Какой вам массаж-дренаж, вас откормить надо для начала». Надеюсь, ее не уволили.
Есть категория миловидных женщин, которые уже в 20 лет ложатся на стол к хирургу и требуют сделать новый нос, убрать 100 граммов жира и ликвидировать все признаки неизбежного подступающего старения. Так и хочется дать им как следует по голове, вырвать изо рта их заветный гамбургер и погнать поганой метлой в тренажерный зал… Но каждый сходит с ума на свои деньги. Другое дело, что, начав процесс усовершенствования, остановиться очень сложно, и к 25 годам эти милые молодые девы мало отличимы от своих 65-летних товарок. Но это экстремалыцицы.
Скажу правду — пока я не знаю, что такое пластическая хирургия. Я даже не приблизилась к уколам, шлифовкам и прочим полумерам. Зато я знаю, что уже давно весь женский лагерь разбит на тех, кто категорически «никогда, ни за что и как вообще так можно!», и на тех, кто негромко высказывают предположения, почему же нет, если очень надо или сильно хочется. Я пока отношусь ко вторым, но неизвестно еще, что я запою на пороге кабинета пластического хирурга. Потому что это по дороге туда я буду вспоминать сплошь положительные и прекрасные примеры, а перед дверью врача как всплывет в сознании чье-нибудь известное натянутое и пучеглазое лицо с толстыми губами… Так что, наверное, для начала я несколько раз все-таки убегу оттуда и опять куплю самый дорогой в мире крем. А потом, глядишь… В общем, посмотрим.
Морали не будет. В вопросах отношения к себе нет правил и границ. Каждый воюет или не воюет на своих фронтах по своим правилам или вовсе без них. Кто-то пользуется всю жизнь детским кремом и прекрасно себя чувствует. Кто-то оплачивает счета из клиник пластической хирургии и тоже неплохо живет. А кто-то даже бровей не выщипывает и вообще не поймет, о чем эта статья. Каждому свое, и всем — чувство меры. Потому что, когда вам запрещают смеяться из-за опасности появления мимических морщин и вы слушаетесь, вам надо к доктору. А мне пока кажется, что главное, чтобы с возрастом не пропадала радость жизни, чувство юмора и хорошее настроение. И черт с ними, морщинами, если они появляются от смеха!
Ремонт и все что с этим связано
Наверняка многие из вас хотя бы однажды сталкивались с таким стихийным бедствием, как ремонт. В этом деле главное — не пугаться трудностей, а относиться к происходящему с юмором.
Все началось с самого опасного — в моей голове появилась мысль. Мозг, изголодавшийся по подобным деликатесам, немедленно занялся ее исследованием. Мысль гласила— собственную персону путем физических нагрузок и косметических вливаний можно довести до совершенства, когда она, пропитанная всевозможными составами, суспензиями и эликсирами, просто перестанет отбрасывать тень. Однако такая победа над собой — еще не повод для радости. Необходимо победить не себя, не своего или чужого мужчину, свекровь или завистниц, необходимо выиграть полномасштабное сражение, в котором не берут пленных и не размениваются по мелочам. Так что, скорее всего… я почесала репу… речь идет о ремонте.
Вообще, существует масса ремонтов — косметический, псевдокосметический, капитальный, самостоятельный, дорогой, вечный ремонт и ремонт, который никогда не начнется. Все эти ремонты вполне успешно взаимодействуют между собой, и косметический легко перетекает в капитальный, самостоятельный— в вечный и дорогой— в тот, который никогда не начнется. Во всех ремонтах есть только одно общее — ничего хорошего. Мало кому охота вот просто гак в них ввязываться, поэтому все всегда тянут до последнего. Когда наконец это последнее в одно прекрасное утро оказывается приличным куском штукатурки, рухнувшим на вашего кота Мафусаила, к вечеру вы уже вполне отчетливо сознаете необходимость хоть какого-то из всех вышеперечисленных ремонтов.
В свою очередь, существует два вида ремонтных работ — организованный и неорганизованный. Для проведения первого необходимы — связка ключей, батарея рабочих, деньги и авиабилет куда-подальше. Если все перечисленное имеется в наличии, следует незамедлительно приступать к ремонту. Связка ключей передается главарю рабочих, деньги, к сожалению, тоже — и вы катите на пару недель в вышеупомянутое куда-подальше.
По возвращении вас ожидает хрустальный замок с ковровыми покрытиями, сверкающими смесителями, креслами, принимающими форму вашего тела еще до того, как вы к ним приблизитесь, и запиской от рабочих: «Буэнос ночес, амигос Петровы!»
Вздохнув с облегчением, испытывая легкую усталость от активно проведенных загорательных работ, вы с бокалом мартини погружаетесь в ласковые волны джакузи и лет на десять забываете о слове «ремонт».
Теперь имеет смысл задернуть занавес перед этой идиллической картиной и посмотреть в глаза настоящему, отечественному, традиционному ремонту.
Во-первых, никогда, ни при каких обстоятельствах он не бывает своевременным и организованным. Для того чтобы в голове зашевелились смутные предположения о его необходимости, надо сначала хорошенько разрушить окружающее пространство. И только когда обычная трехкомнатная квартира превратится в средневековую пещеру, может быть, кому-нибудь из домочадцев придет в голову робкая мысль о ремонте.
Но думать, как и разрушать, можно годами. И лучше всех это делают мужчины. Вообще, надо сказать, я с удивлением обнаружила, что существуют виды жизнедеятельности, где они проявляют чудеса выдержки, терпения, миролюбия и наплевательства. Мужчины готовы десятилетиями жить в полуразрушенных квартирах с очень непритязательными условиями: чтобы их диван никто не трогал, чтобы с дивана было видно телевизор, чтобы можно было от дивана дойти до компьютера и чтобы регулярно кормили. Все. А на покрытые плесенью потолки или толстые щели на стенах они смотрят как на милые дизайнерские мелочи и совсем не расстраиваются.
Но не только мужчины бывают такими терпеливыми. В моем собственном доме когда-то газовая колонка плевалась сажей, стены в коридоре были расписаны граффити, а стекла в форточке держались частично на пластилине, частично на замазке и частично на честном слове. Как раз в те времена в столице решили жить лучше и стали менять старые трухлявые оконные рамы на современные стеклопакеты. Поездки по городу начали отравлять мне настроение, поскольку практически в каждом доме я наблюдала подтверждение тому, что меня переплюнули и обскакали. А в моих дореволюционных рамах дрожали и подпрыгивали от ветра несчастные старые стекла. Поэтому очень скоро в доме начались подготовительные работы.
Их основой стала расчистка. Возник вопрос— как расставаться со старыми вещами? И ответ — безжалостно. Это одно из абсолютно необходимых условий качественного переустройства любого жилища. Потому что когда на свежий, отреставрированный потолок водружают паршивую лампу со следами крови комара, убитого в 1960 году, становится жалко и потолок, и комара, и затраченных усилий. Да, я не спорю — практически невозможно взять и вот так просто выкинуть весь исторический хлам, скопившийся за долгие годы вашего плюшничества. В этом деле необходим помощник, лишенный дешевых сантиментов и ностальгических припадков. Он не впадает в многочасовое оцепенение, обнаружив какой-нибудь привет из прошлого, и спокойной рукой отправляет в коробку с мусором очередной бесценный горшок, с которым столько всего связано. Моя мама около часа умоляла меня расстаться с какими-то квитанциями, записками, счетами, авиабилетами и прочей пожелтевшей от времени макулатурой. Я же кричала, что это память, антиквариат, расставаться с ним безнравственно и мои внуки мне этого не простят. Мама резонно возражала, что ни внукам, ни правнукам никакого дохода от полуистлевших билетиков на паром до Свеаборга не будет, поэтому нечего выть от жалости и коллекционировать эту дрянь. Как все мамы, она была права…
