- Ну, что ты всполошился? Я разве тебе что-то неприятное делаю?
- Пусти! Я тебе сказал, я не хочу! Ты обещал!!! – последнее Максим выкрикнул практически со слезами.
Аваров изменился в лице и даже отпустил возмущённого Дымова. Тот тут же выкрутился из-под него и отполз к спинке кровати, поджимая согнутые в коленях ноги. Он понимал, что выглядит глупо и ни фига не по-взрослому, но страх, что его трахнут, был куда сильнее, чем стыд за своё поведение. Из-за захлестнувшей его паники он не мог сосредоточиться. Илья сел на пятки и резко, с вызовом спросил:
- Я сделал тебе больно?
Макс замотал головой и снова выкрикнул:
- Ты обещал!
Илья начал выходить из себя. Его грудь заходила ходуном, ноздри стали раздуваться.
- Тебе было неприятно? Я тебя как-то обидел? Унизил?
Было понятно, что он заранее знает ответы, просто хочет показать сопостельнику, что тот ведёт себя как идиот. А Макс всё никак не мог собраться с мыслями, повторяя как заведённый:
- Ты обещал!
Аваров прищурился.
- Ты сексом занимаешься, чтобы удовольствие получить или чтобы блюсти принципы организации объединённых натуралов? Я сделал хоть что-то, что тебе не понравилось?
Правозащитник замотал головой. Он больше не чувствовал себя в безопасности, а страх вытеснял все остальные мысли.
- Ты обещал, - уже тихо повторил он, начиная оглядывать комнату в поисках одежды.
- Ах, да! Я обманул тебя, ввёл в заблуждение, преследуя свои цели. Действительно! Ведь никто так не поступает, правда?
Максим вздрогнул и уставился на язвящего спорщика. Ввёл в заблуждение. Свои цели. Обманул. Бывший объект мог с таким же успехом высказать ровно симметричные претензии ему, преследователю. Только, в отличие от агента, Аваров законов не нарушал. И не выдавал себя за того, кем не является.
- Я пойду, - глухо сказал Макс и соскочил с кровати.
Вся одежда так и валялась в коридоре. Он вылетел из комнаты и заметался по прихожей, подбирая свои шмотки и тут же напяливая их кое-как. Илья остался в спальне и, судя по тишине, даже не делал попыток слезть с кровати. Одевшись за минуту, Дымов всё-таки решился зайти в комнату. Поверженный атлант сидел на кровати задумавшись, едва накинув простыню на бёдра. Максим заставил себя посмотреть обернувшемуся на шорох Илье в глаза и отчётливо произнёс:
- Прости. Правда.
Аваров приподнял одну бровь, и его лицо немного смягчилось, будто сейчас возьмётся уговаривать ренегата, что не в обиде. Но, смятенно кивнув на прощание, тот поспешно сбежал к двери. Он слишком распсиховался, чтобы сейчас вести какой-то осмысленный диалог. Дверь поддалась с первого раза, даже странно, почему Дымов не сладил с ней в момент их потасовки. Макс по возможности тихо закрыл её за собой и, проматюгавшись в небеса, позорно кинулся наутёк.
Дымов сидел у себя на кухне и раздражённо пялился на плавающие чаинки в чашке. Его снедала злоба и обида. Обида на нечистоплотное начальство, из-за безответственного решения которого Макс был вынужден заниматься каким-то фигурным, блядь, мотанием. На самого себя, что не смог противостоять заигравшемуся Мымрину и не отказался от этой идиотской затеи. На себя даже больше: всё-таки тот его не посылал взламывать аваровскую квартиру. Обычно законоуважительный и рассудительный Максим в последние дни вёл себя как контуженный казак-разбойник. В череде нелепых и откровенно глупых поступков и решений больше всего было стыдно перед Ильёй. Ему, кроме его гейской озабоченности, и предъявить-то нечего. Он просто клеил понравившегося ему мужика. А вот Дымов, герой-любовник недоделанный, устроил там какой-то полёт над гнездом кукушки – хоть санитаров вызывай. И это торжественное вручение своего члена Аварову каждый раз после неудачной агентурной операции… Стыдобище.
Владелец агентства, опасаясь последствий своего промаха и психоза неудавшегося недогея, всё тормознул и даже дал Максиму пару дней отпуска за счёт фирмы. Дымов слонялся по квартире, не находя себе занятия. Он то хватался за уборку, то бросал пылесос и усаживался смотреть каких-то «ворониных дочек» по телевизору. Каждые полчаса на него накатывало желание позвонить Аварову и всё с ним прояснить. Ему почему-то было необходимо, чтобы Илья понял и принял его доводы, чтобы не считал его полным мудозвоном. С чего-то вдруг стало важно его мнение. Вот здесь, конечно, было над чем задуматься. Получалось, что голубой, как небо, Аваров вызывал у Макса уважение и симпатию. И даже их стихийный гомо-фестиваль не повлиял на его восприятие. Можно было пойти в своих размышлениях дальше и осознать, что бизнес-ловелас был ему интересен и с «этой» точки зрения, но для таких раздумий надо было иметь медицинскую страховку, которая покрывала бы хорошую душевную лечебницу. Таковой у него не было, как и желания углубляться. Ночью подсознание развлекло Максима обоймой порнороликов с его участием. И хоть образ секс-партнёра был слегка размыт, не приходилось сомневаться, что это не женщина. Под утро его очень реалистично отымели, что называется, с задней двери, и натурал проснулся от своих же сладострастных стонов, обкончав простыни. Испугавшись до икоты, Макс запретил себе вспоминать о своём "гей-параде" и даже взбудоражил сестру по телефону, попросив познакомить с какой-нибудь потенциальной невестой.
В общем, всю неделю после знаменательных событий Дымов был очень подавлен. Это заметил даже начальник и с делом Рахимова его больше не дёргал. А потом вдруг случилось следующее: курьер «Пони-Экспресс» с утра пораньше приволок ему конверт с флэшкой. Удивлённый агент обнаружил там аудио-файлы, на которых можно было чётко расслышать разговор двух мужчин. Аварова Максим узнал сразу, а вот второй оказался присно помянутый Рахимов! Упырь сдавал себя с потрохами, озвучивая условия и сумму отката. Шантажируемый будто специально уточнял и переспрашивал, выводя негодяя на чистую воду. Ай да Илья, ай да молодец! И тут же отнёс флэшку Мымрину. Прослушав запись, тот взялся хлопать по плечам, кричать «Виктория!» и даже полез за коньяком. На все заверения захваленного Макса, что он здесь ни при чём, отмахивался, очевидно, считая в голове гонорар от клиента за такую запись. Для них дело было успешно закрыто, а вот для ФСБ и господина Рахимова всё только начиналось.
А Дымов всё никак не мог успокоиться, пытаясь понять две вещи: откуда Илья узнал его место работы и для чего помог. Хотел избавиться от чиновника, мешающего ему развернуться? «Валил» Рахимова по чьей-то просьбе или заказу? А вдруг, чем чёрт не шутит, он - принципиальный борец с коррупцией? Но тогда он не Илья Аваров, а Илья Муромец какой-то! Апофеоз мучений пришёлся на полночь. Прокрутившись с час в кровати, Макс встал, оделся и решительно направился к своей старенькой "Нексии".
Ночная Москва подгоняла его пустыми дорогами и зелёными светофорами. Он так был вздрючен, что даже радио не стал включать – любой звук сейчас раздражал. Желание увидеть Илью становилось навязчивым, и Максим понял, что всё это время только и искал повод, чтобы встретиться с этой озабоченной Годзиллой. «Извиниться и поблагодарить», - снова и снова повторял про себя, стараясь не думать о том, что Аваров может запросто спустить его с лестницы – имел полное право.
Забежав в подъезд с припозднившимся собачником и поднявшись на нужный этаж, Дымов не стал нагнетать драматизма, а сразу позвонил в знакомую дверь. В квартире было тихо. Неужели спит уже? Бегло глянул на часы: 00:43. М-да… Нифига не по-Виннипухски, конечно. Наконец загремели замки и дверь приоткрылась.
Илья стоял на пороге, подслеповато щурясь на свет. За его спиной было темно, сам был в каких-то шортах, с голым торсом. Чёрт! Внезапный гость замялся на пороге, поняв, что разбудил. Бизнесмен уже, наверное, проклял день, когда пришёл в тот злосчастный спорт-бар! Однако сонный хозяин квартиры вдруг повёл себя странно. Он высунул голову на площадку и посмотрел сначала направо, потом налево. Заинтригованный Дымов покрутил головой, пытаясь понять, что он там выглядывает. Ничего не увидел, кроме дверей в соседние квартиры, и уже открыл было рот, но его опередили.
- Ты один? – почему-то шёпотом спросил конспиратор.
Резидент захлопнул рот и кивнул. Илья выкинул вперёд руку и, цапнув за рубашку, затянул в квартиру. Не успев даже пикнуть, Макс оказался в прихожей, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Захватчик придвинулся к нему вплотную, обдав знакомым запахом одеколона.
- Не двигайся, - прошептал тот и начал водить по нему ладонями.
«Жучок, что ли, ищет», - прикидывал обыскиваемый, послушно замерев. Розыскник провёл ладонями по его плечам, груди, рукам и животу. Затем резко дёрнул и повернул к себе спиной. Макс поспешно зашептал:
- Чего ты ищешь-то? На мне ничего нет!
