Стивен. О. Нет. О нет. Как обидно. Она умерла.
Хью. Кто умер?
Стивен. Ваша тетушка. Ах, ну почему вы не пришли несколькими часами раньше?
Хью. Минуточку. Вы даже не знаете, кто я.
Стивен. А мне это и ни к чему. Понимаете, у нас тут была только одна тетушка, да и та прошлой ночью скончалась. О, поверьте, нам будет очень ее не хватать. Ее веселости, ее чувства смешного…
Хью. Постойте. Может быть, мы все же проверим имя — просто ради уверенности в том, что речь идет об одном и том же человеке?
Стивен. Если существует хотя бы малейшая надежда на то, что это поможет вам взглянуть в лицо мучительным, неразрешимым вопросам, которые наверняка отягощают вашу душу в это наитруднейшее для вас время, тогда, конечно, давайте проверим.
Хью. Спасибо.
Стивен. Прошу вас, не надо меня благодарить, племянник.
Хью. Но…
Стивен. Я делаю мое дело, потому что люблю его. Многие ли могут сказать о себе то же самое? От силы человек десять, так говорит мне мое испорченное воображение. Да, так вот. Комната 14, тетушка, скончалась вчера в десять вечера.
Хью. Хорошо, но звали-то ее как?
Стивен. Четырнадцатая.
Хью. Да нет, я вас об имени спрашиваю.
Стивен. Понимаете, я не думаю, что мы вообще зарегистрировали ее имя. Видите, какие у нас карточки маленькие? Я постоянно твержу нашим попечителям — я сказал «твержу»? Скорее, умоляю, сгибаясь в поклонах: «Дайте мне карточки большего размера», однако…
Хью. И все-таки, как ее звали?
Стивен. Ну хорошо, прежде чем вы очертя голову устремитесь по этой обсаженной древесами дороге, позвольте мне просто сказать вам: мы здесь предпочитаем использовать не имена, но прозвища.
Хью. Прозвища?
Стивен. Да, именно так. И я, и прочий наш персонал, мы навсегда запомним вашу тетушку как «четырнадцатую». Я знаю, это звучит отчасти неформально. Однако таков наш стиль. Мы оставляем формальности за дверьми этого дома, на его пороге, вместе с веселой запиской молочнику. С первого же дня ее появления здесь, прозвище «четырнадцатая» почему-то показалось нам самым уместным.
Хью. Вы хотите сказать, что у вас вчера вечером скончалась женщина, а вы даже имени ее не знаете?
Стивен. Я понимаю, человеку постороннему трудно, войдя в подобный этому дом, а у нас здесь дом — я уже говорил вам об этом? раскрыл для вас это понятие во всей его полноте? — сразу понять, чего, собственно, мы стараемся здесь достичь.
Хью. Имя моей тетушки — Аманда Подцелуй.
Стивен. Ну вот видите, видите? Аманда Подцелуй. Разве могли мы так ее называть? Так холодно, так недружелюбно. Опять же и карточки, вон они какие махонькие. В такую разве что «А. Подц» и втиснешь.
Рядом со Стивеном появляется старая-престарая Дебора.
Дебора Пожалуйста…
Стивен. Опля! Ха-ха-ха…
Стивен надавливает на затылок Деборы, пытаясь пригнуть ее пониже.
Дебора Ну хоть кусочек хлеба, сухарик, хоть что-нибудь.
Хью. Тетя Аманда?
Дебора (Вскидывая голову) Невилл! Слава Богу!
Хью. Как ты себя чувствуешь?
Стивен. (Вставая между ним и Деборой) О Боже, Боже, Боже!
Хью. В чем дело?
Дебора Я голодаю. Ты никакой еды не принес?
Стивен. О Боже, Боже, Боже! Никогда себе этого не прощу. Мне следовало избавить вас от этого. Я отдал бы все, чтобы избавить вас.
Хью. Вы же сказали мне, что она умерла.
Дебора Кто умер?
Стивен. Разве мало вам было потрясения, вызванного столь страшной новостью, а теперь вы вынуждены созерцать еще и это? Мне так жаль. Так жаль, так жаль.
Хью. О чем вы говорите?
Стивен. Мне жаль, что вам пришлось вот так вот столкнуться с телом покойной. Весьма, весьма огорчительно.
Хью. С телом?
Стивен. И все-таки, душа ее пребывает ныне в месте намного лучшем. Будем же благодарны и за это.
Хью. Да вот же она, прямо перед вами.
Стивен. Да, разумеется, тело ее стоит перед нами, но душа… Кто знает, какое прекрасное странствие…
Дебора Невилл, пожалуйста, у тебя нет с собой какой-нибудь еды?
Хью. Еды? Нет. Ты что, проголодалась?
Дебора Я со вчерашнего полудня ничего не ела.
Хью. Со вчерашнего полудня? В чем дело, вы здесь людей вообще не кормите?
Стивен. О, разумеется, конечно.
Хью. Так кормите или не кормите?
Стивен. Да, безусловно. Наши гости получают обедов больше, чем вы получали… чем получали вы.
Хью. Тогда почему же мою тетушку не кормили со вчерашнего дня?
Стивен. Ага. Я вижу, вы еще не свыклись с обыкновениями смерти. Позвольте сказать вам, сказать со всей доступной мне простотой, что кормить покойников дело далеко не традиционное.
Хью. Что?
Стивен. Если, разумеется, таковое кормление не оговорено в завещании. Во всех же прочих случаях, мы относимся к нему, как к ненужному расточительству. Впрочем, если вы желаете…
Хью. Я не понимаю, о чем вы говорите. Моя тетушка жива.
Стивен. Вы по образованию медик?
Хью. Нет.
Стивен. То-то и оно.
Хью. Но послушайте, вот же она — стоит, разговаривает, дышит…
Дебора (Полуобморочно) Ааааа…
Хью. …вот, пожалуйста… а вы твердите, что она мертва.
Стивен. Я более чем понимаю, что воздействие потрясения в сочетании с приятной яркостью нашей обстановки делает для вас затруднительным понимание…
Хью. Она не мертва. ( Деборе) Ты мертва?
Дебора Нет.
Хью. Ну вот.
Стивен. О, я сознаю, насколько трудно вам в это поверить. Как бы еще смогли вы пережить горечь утраты? Но знаете, я ведь тоже понес утрату. Когда наша дорогая старушка четырнадцатая умерла, с нею умерла и малая часть моей души.
Хью. Вот как?
Стивен. Да, и сегодня после полудня в нашем саду состоится простая, но трогательная церемония погребения этой малой части. Не желаете поприсутствовать?
Хью. Послушайте, почему вы все время повторяете, что она умерла? Просто объясните мне…
Стивен. Что ж, если это не причинит вам чрезмерных страданий…
Хью. Не причинит, продолжайте. Мне не терпится узнать.
Стивен. Отважный, отважный племянник. Итак, произошло следующее. Через тридцать дней после истечения срока последнего платежа я послал последнее же напоминание о нем и, поверьте, даже тогда все еще продолжал надеяться, что все может сложиться благополучно…
Хью. Минуточку. Какого платежа?
Стивен. Ну как же, за полный пансион. Платежам надлежит поступать ежемесячно. Большую часть наших гостей вполне устраивает договоренность, согласно которой…
Хью. Вы хотите сказать, что она не оплатила ваш счет?
Стивен. Увы, не оплатила. Все мы так опечалились. Примите мои глубочайшие, сердечнейшие соболезнования.
Хью. Сколько?
Стивен. Почтительнейше прошу прощения?
Хью. Сколько она задолжала?
Стивен. Чрезвычайно трагичные сто девятнадцать фунтов и семь пенсов.
Хью. (Доставая чековую книжку) Господи боже ты мой, (пишет) сто… девятнадцать фунтов и семь… пенсов. Держите.
Стивен. (Не глядя, берет чек — взгляд его прикован к Деборе, которая уже начала поедать найденную на столе промокашку) Возможно ли? Глазам моим не верю! Но я ведь и вправду вижу… (обращаясь к Хью, отрывисто) Вы не могли бы указать на обороте номер вашей кредитки?
Хью записывает номер, возвращает чек.
Да! Она движется, она шевелится, похоже, к ней вновь вернулось воздыхание жизни. Это же чудо! Чудо!
Появляется служитель с каталкой, на которой лежит явственно мертвое тело.
Номер двенадцать! Взгляните! Номер четырнадцать вернулась к жизни! О диво дивное!
Хью. Да бросьте вы, вот эта-то женщина уж точно мертва.
Стивен. Напротив, сэр. Она в полном рабочем порядке.
Входит Стивен с человеческим мозгом в руках.
Стивен. Интересно, леди и джентльмены, многие ли из вас знают, что это такое? Думаю, большинство уже поняло, что это мозг, человеческий мозг, но сможете ли вы догадаться, чей он? Прежде всего, должен сказать вам, что я уже довольно давно приобрел своего рода известность как специалист по розыгрышам, ну а сегодня проделал следующее. Пока Хью спал в гардеробной нашей студии, я прокрался туда, — с большой осторожностью, чтобы он не проснулся, — и удалил его мозг. Так что это — мозг Хью. Он вот-вот присоединится к нам, и мы увидим, заметил ли он пропажу…
Входит, радостно хохоча, Хью.
Хью. Ха-ха-ха.
Стивен. Привет, Хью. Что это с тобой?
Хью. Да я только что шоу Ноэля Эдмондса смотрел, такое смешное. Просто блеск. Полный блеск.
Стивен. Ха. Ты хорошо себя чувствуешь?
Хью. Да, отлично, отлично.
Стивен. Замечательно.
Хью. А после посмотрел кусочек интервью с Кеннетом Бейкером. Фантастический мужик.
