Мегапроект «Антология сатиры и юмора России XX века» — первая попытка собрать воедино творения лучших сатириков и юмористов уходящего столетия.
в тени городского писсуара. Звенело солнце, и смеялось море тысячами улыбок…
«Падающего толкни!» — подумал я, встал, плюнул еще раз и поплелся в ночлежку.
Александр Измайлов
(1873–1921)
Я вижу Толедо,
Я вижу Мадрид,
О белая Леда! Твой блеск и победа
Различным сияньем горит…
Я плавал по Нилу,
Я видел Ирбит.
Верзилу Вавилу бревном придавило,
Вавила у виллы лежит.
Мне сладко блеск копий
И шлемов следить.
Слуга мой Прокопий про копи, про опий.
Прокофий любил говорить.
Вознес свою длань я
В небесную высь.
Немые желанья пойми, о Маланья! —
Не лань я, не вепрь и не рысь!..
О щель Термопилы,
О Леда, о рок!
В перила вперила свой взор Неонила,
Мандрила же рыла песок…
* * *
Жили-были я да он:
Подружились с похорон.
Приходил ко мне скелет
Много зим и много лет.
Костью крепок, сердцем прост —
Обходили мы погост.
Поминал со смехом он
День веселых похорон:
Как несли за гробом гроб.
Как ходил за гробом поп,
Задымил кадилом нос.
Толстый кучер гроб повез.
«Со святыми упокой!»
Придавили нас доской.
Жили-были я да он.
Тили-тили-тили-дон!
Тили-тили-тили-бом,
Загорелся кошкин дом.
Ах, не месяц — целый год
Будет плакать рыжий кот.
Насандалил повар нос.
Дремлет в юрте эскимос.
В монопольке торгу нет.
Для поэта все сюжет:
Келья, зори и кабак,
С дыркой старый четвертак,
Запах жареных котлет,
Генеральский эполет,
Новобранцев узкий лоб,
Гроб на дрогах, рядом поп,
Бриллиант или берилл,
Павиан или мандрилл,
Мрак и правда, свет и ложь.
Пара стоптанных калош,
Сколопендры острый нос
И довременный Хаос,
И Гоморра и Содом —
Тили-тили-тили-бом.
* * *
Тучи в кучу взбаламучу,
Проскачу волчком качучу,
Треском рифм наполню свет.
Как звонки двуконных конок,
Стих мой тонок, ломок, звонок —
Звону много, смыслу нет.
Я нашел под подворотней
Приболотный, приворотный
Легкой славы корешок…
Трех чертяк с лесных опушек,
Двух поповен, трех старушек
На Парнас я приволок.
Сколь приятно в вечер росный
Поблудить с старушкой постной —
Бородавки пощипать.
До утомы и одышки
У косматых ведьм подмышки,
Щеки-щетки щекотать…
Ой, Ярило, в бор за прудом
Приходи, займемся блудом, —
И, взглянувши нам в лицо,
Древний Хаос воссмеется,
И с моих стихов прольется
Смертным — всмятку яйцо.
* * *
И я такая добрая:
Влюблюсь — так присосусь.
Как ласковая кобра я.
Лаская, обовьюсь.
И опять сожму, сожму,
Винт медлительно ввинчу.
Буду грызть, пока хочу,
Я верна — не обману.
Углем круги начерчу,
Надушусь я серою,
К другу сердца подскачу
Сколопендрой серою.
Плоть усталую взбодрю,
Взвизгну драной кошкою,
Заползу тебе в ноздрю
Я сороконожкою.
Вся в мистической волшбе.
Знойным оком хлопая.
Буду ластиться к тебе.
Словно антилопа я.
Я свершений не терплю,
Я люблю — возможности.
Всех иглой своей колю
Без предосторожности.
Винт зеленый в глаз ввинчу
Под извив мелодии.
На себя сама строчу
Злейшие пародии…
* * *
Ах, любовь минувшего лета
За Нарвской заставой, ставой,
Ты волнуешь сердце поэта.
Уж увенчанного славой, авой.
Где кончался город-обманщик,
Жили банщики в старой бане.
Всех прекрасней был Федор-банщик
Красотою ранней, анней.
Ах, горячее глаз сверканье,
Сладость губ мужских и усатых!
Ах, античное в руку сморканье,
Прелесть ног волосатых, сатых!..
Не сравнить всех радостей света
С Антиноя красой величавой!
Ах, любовь минувшего лета
За Нарвской заставой, ставой!..
* * *
Я один, конечно. Но я жду кого-то.
Пусть я жду кого-то… Но один ли я?
Не один, конечно. Я забыл кого-то.
Правда ли? Нас двое? Не один ли я?
Нет. Не нужно. Страшно. Нас, конечно, двое.
Двое, чтобы не был смертен ни один.
Правда? Нам не страшно? Правда?
Нас ведь двое?
Правда? — Нет. Неправда. Страшно.
Я один.
Сплю или проснулся? Ночи час, утра ли?
На плечах одна ли, две ли головы?
Будто как одна. Ужель одну украли?
Где я? Еду в Вену или близ Невы?
Я один, конечно. Нас как будто двое?
Кто ж второй со мною? Как установить?
Пусть голов и две, но — думаю одною…
Я самец иль самка?.. Быть или не быть?..
Двое ль нас? В меня ли просто клин вогнали?
Я один, конечно? Страшно, хоть умри!
Ах, второй — извозчик!.. Прочь порыв печали!
С ним нас точно — двое. С лошадью нас — три.
