— Кое-что отправлю в Англию. Многие вещи принадлежат агентству…
Зная любовь Джорджа к музыке, я отдал ему свою коллекцию аудиокассет.
— Джима Ривза нет, — с явным разочарованием заметил он, просмотрев надписи на кассетах.
— Поверь мне, Джордж, они все звучат в точности как Джим Ривз.
Немного позже Джордж принёс ответный подарок, неумело обёрнутый бумагой с изображениями диснеевского селезня Дональда и многочисленными значками копирайта. Я развернул бумагу и обнаружил икону размером два на три фута[226], в позолоченной рамочке, изображавшую ярко-голубого Кришну[227]. Это был довольно странный для христианина подарок. Вдобавок здоровенная икона была последней вещью из всех, какие я хотел бы включить в свой багаж. Тем не менее я как мог убедительно поблагодарил Джорджа, и он снова расплакался.
— Может быть, останетесь, сэр? — попросил он.
— Боюсь, не могу.
Надо сказать, что я и сам расчувствовался чуть ли не до слёз, попрощавшись за руку с каждым и в последний раз выехав за ворота Кум-Кума. Даже обитатели джугги, выстроившись в небольшую шеренгу, помахали мне на прощание.
— Я буду скучать по Индии, — сказал я Джорджу, когда мы катили на юг, к аэропорту. И это было действительно так, хотя, голова моя теперь была тяжелее, волосы поредели, лёгкие почернели, амёбы по-прежнему время от времени устраивали пикники на обочинах моего пищеварительного тракта, а мозги всё ещё слегка дымились после многократных фейерверков под моим черепом. Принимая всё это во внимание, я добавил:
— Индия изменила меня навсегда.
За время моего пребывания в Дели изменился и город. Его население выросло ещё по меньшей мере на полмиллиона человек, а загрязнение в нём стало ещё сильнее. Бразды правления в столице были теперь в руках Бха-Джа-Па[228], националистической оппозиционной партии, кстати, непосредственно связанной с разрушением мечети в Айодхье. Следующим их достижением вполне могло бы стать и разрушение Дели — если бы они справились со столь масштабной и насущной задачей. Пока что им удалось только сделать столицу городом без говядины[229], и постепенно они превращали её в безалкогольный город. Учитывая, что большую часть года в Дели отсутствуют также какие бы то ни было развлечения, вода и кислород, в один прекрасный день эти умники вполне могут превратить его и в город без людей.
— А о чём вы станете скучать больше всего, сэр? — спросил Джордж, когда мы проезжали электронное табло, показывающее рост населения. Теперь его покрывал толстый слой пыли и грязи, и увеличивающееся число невозможно было прочесть — завершающая метафора…
— Непростой вопрос, — задумался я. — Ну, прежде всего о моих друзьях, о Кум-Куме, о некоторых коллегах, о поездках по Индии… много о чём.
Разумеется, вопрос был задан неспроста.
— А обо мне вы скучать будете, сэр?
— Конечно, Джордж. Ты хороший водитель, и я считаю тебя своим другом.
— Тогда возьмите меня с собой в Англию, сэр! Пожалуйста! Я бы и там вас возил.
Я представил, как Джордж везёт меня по узким улочкам Девона в автомобильчике, который, пожалуй, ещё меньше «премьера», и развеселился про себя.
— Я бы взял тебя, если бы мог. Но я не могу, ты же и сам понимаешь.
Джордж шмыгнул носом.
— Хотел бы я жить по-другому…
Не знаю, кому из нас было грустнее от этих его слов.
В аэропорту мы долго суетились, укладывая пятнадцать моих сумок и чемоданов на тележку носильщика — с особым тщанием мы пристраивали ослепительный подарок Джорджа. Наконец, вновь со слезами на глазах, Джордж обнял меня — так, что я не мог дышать.
— Храни вас Господь, сэр! — это было последнее, что я от него услышал.
* * *
Когда я прибыл в жаркую делийскую ночь два года назад, мучаясь от похмелья, долгого перелёта и не зная, что со мной будет, меня скорее атаковали, чем приветствовали. Я так долго стоял в очереди к офицеру иммиграционной службы, а потом так долго ждал, пока сонный офицер проверял мою шестимесячную визу, что в приступе легкомыслия заметил ему — «Поторопитесь, не то моя виза кончится до того, как я выйду из аэропорта». Тут же его коллеги занялись мной вплотную… Когда мой багаж показался на карусели транспортёра, он выглядел так, словно путешествовал отдельно от меня по суше и по морю, или скорее под водой. И меня не только задержали на таможне, но и заставили распаковать каждую из пятнадцати сумок. Когда же я разложил перед таможенниками своё имущество, один из них немедля схватил мою электрическую зубную щётку.
— Это что такое? — подозрительно спросил он.
Надо сказать, что щётка без насадки здорово смахивала на искусственный член-вибратор. Я объяснил ему истинное назначение устройства. Разочарованный таможенник, в свою очередь, сообщил подошедшему коллеге:
— Электрические зубы.
Отъезд, однако, оказался куда проще, несмотря на то, что на стойке регистрации настояли, чтобы я взял подарок Джорджа в салон в качестве ручной клади. Сунув картину под мышку, я в считанные минуты миновал иммиграционный контроль, и офицер даже пожелал мне приятного полёта. Даже «дважды-очень-важная персона» не могла бы рассчитывать на лучшее обращение.
И тут моя удача кончилась.
Я ожидал вылета в зале для государственных служащих, когда официант спросил, что бы я желал выпить. Я попросил двойной джин с тоником.
— Простите, сэр. Только один напиток можно.
— Что?.. Но я ведь и прошу один напиток!
— Двойной — два напитка, — разъяснил официант. Я в очередной раз попался с джином в ловушку.
Пришло, а затем ушло время посадки и вылета. Я озабоченно подошёл к сотруднику аэропорта и спросил, насколько задерживается рейс на Лондон.
— Задерживается? — переспросил он, широко улыбаясь. — Что вы, сэр, он не задерживается! Он просто отложен.
«Намасте» — «здравствуйте» (хинди).
Знаменитые «первые слова первого человека на Луне» Нила Армстронга («Аполлон-11», 20 июля 1969 г.) — «Маленький шаг одного человека — и огромный прыжок всего человечества». Впрочем, на самом деле первыми словами Армстронга была не эта «домашняя заготовка», а «Почва здесь мягкая и рыхлая…» (Здесь и далее — примечания переводчика)
Лагос — в описываемое время (до 12.12.1991) — столица Нигерии (сейчас столица — г. Абуйя)
Свами — отшельник, святой, наставник в вере (инд.)
Мэй Уэст — известная американская киноактриса.
Чили — жгучий красный перец.
«Амбассадор» — букв. «Посол»; марка одного из самых распространенных в Индии автомобилей (индийского производства; до недавнего времени импортных машин в Индии почти не было). Машина потребляет много бензина, но отличается замечательной прочностью корпуса, поддается починке в «полевых условиях» по «методу кувалды» и довольно просторна внутри, в том числе потому, что карданный вал не выступает над полом. Внешне — нечто среднее между нашими старыми, первых выпусков, «Москвичом» и «Волгой».
Мэдисон-авеню — улица в Нью-Йорке, где расположены престижные офисы, в основном рекламных компаний. В переносном смысле — американский рекламный бизнес.
В оригинале «в случае удара». В слове «stuck» («застряли») — опечатка, получилось «struck» (получили удар»), поэтому слово «авария» в переводе заменено «катастрофой».
По-нашему — завхоз.
Тандур — индийская глиняная печь цилиндрической формы для приготовления пищи.
То есть «Сиддхартха» — вообще-то этот отель (Раджендра Плейс, 3) считается довольно приличным, уровня 4-звездочного, и во всяком случае значительно лучше гостиницы «Лоди», в которой обыкновенно размещались советские командировочные среднего ранга. Согласно буддийской доктрине, избавиться от страданий можно, избавившись от желаний; вот почему автор склоняется к гедонизму. Только сейчас вспомнил: в «Лоди» ковры, драпировки и покрывала тоже оранжевые! Но, может, м-ра Келли попытались, экономии ради, поселить в гостиницу «Гаутама» (2 звезды)?..
См. примечание 152.
Авторикша (моторикша, скутарвала) — во многих индийских городах используются мини-такси в виде трехколесного, закрытого тентом мотороллера с широким пассажирским сиденьем сзади. Преимущества такой машины — в ее маневренности, малых габаритах и дешевизне; кроме того, в жаркий сезон она лучше продувается встречным ветром, чем автомобиль-такси. Недостатки — в хрупкости, неустойчивости и лучшей пропитываемости пылью и дождем, смотря по погоде.
