За кулисами лучился добротой и золотым блеском модельер.
— Ну как, Александр? Вам понравилось?
Помолчав несколько секунд чтобы поточнее сформулировать ответ, я не удержался и все-таки брякнул наболевшее:
— Мне — да. Но… это в самом деле может понравиться молодой девушке?
— Конечно!
— Что за странные нынче наряды носят.
В зеркале я видел, как Мари со значением подмигнула одной из помощниц. Ну да, конечно, все мужики козлы и ничего не понимают в моде.
— Одну минуту! — Кажется, в этот раз я успел заметить, как маэстро с помощницей улетели куда-то по неотложному делу. Ну, в каком направлении это я уж точно видел!
Повертев по сторонам головой я повеселел. Рабочая атмосфера всегда в чувство приводит, а здесь она была самой, что ни на есть, рабочей! Ряды вешалок с клочками ткани на них, бумажки-программки, бегающие девочки-помощницы и мальчики-на-все-руки, унылого вида охранник, приятным серым пятном выделяющийся среди этого буйства красок, полуголые и совсем голые тела, на которые никто не обращает внимания, какой-то бумажный лист с фотками — а интересно ведь!
— Господин баро-он?
Не вздрогнуть было сложно, я еле удержался.
— Да?
За спиной стояла молодая девица полуодетого вида и умоляюще хлопала ресницами. Ага, щас меня заманивать будут, это я уже проходил. Привычная ситуация окончательно протрезвила.
— У меня что-то с носом, вы не поможете, это какой запах?
Она мазнула пальцем по горлышку флакончика, потом по ключице и подставила ее мне на опознание. Исключительно из вежливости я наклонился к шее девушки, принюхался…
— Дорогой барон, я понимаю, юная красота влечет, но если вы так голодны, то стоит лишь намекнуть! Но не моделей же, им еще работать!
Помотав головой, взглянул на девицу с «насморком», которую уволакивала вперед спиной Мари. Де Нюи, с некоторой укоризной, смотрел на меня. Я пожал плечами:
— Не так уж и голоден… Просто у меня в замке сейчас время ужина, Эгельберт, управляющий, постоянно требует, чтобы я чаще питался. Мол, туристов много, каждому нужно дать шанс… — Я покрутил рукой в воздухе, поясняя мысль. — А тут этот запах. Популярный аромат, видимо? И атмосфера как за столом у меня там, в Гравштайне.
Модельер нервно ерзнул телом, отводя взгляд.
— Разумно, разумно… туристом больше, туристом меньше.
— Ну да, вот вчера один потерялся, никто и не заметил. — Я не понял, к чему это он, но поддержать разговор как-то надо.
— Разумно… у меня тут тоже, иногда теряются… в смысле, теряют голову. Кстати, позвольте подарить вам на память несколько сувениров. — В воздухе прошуршало, возникшая откуда-то сверху Мари с улыбкой протянула несколько свертков и конверт. — Боюсь, Александр, дальше здесь не будет ничего, достойного вашего внимания. Скучная проза мира моды! К тому же через десять минут сюда ворвется толпа жаждущих обновок дам.
— Это опасно?
— Порвут к чертям. — Судя по интонации, именно порвут, именно к чертям. Они там стоят часами, а меня без очереди провели, вон подарки просто так дали. Прощание вышло коротким, я пригласил модельера к себе, в Гравшайн, на что он отреагировал как-то нервно. Ну да, занятой человек, его постоянно куда-то приглашают. Роже лично проводил меня до выхода, причем не главного, а в какую-то калиточку сбоку, пообещал прислать приглашение на показ следующей коллекции, а так же пригласил обращаться к нему в любой момент запросто. Мда, разница менталитетов, это у нас в самом деле можно было бы обратиться, а здесь… вежливые люди, эти французы, без пары извинений и вслух высказанных сожалений даже в задницу не пошлют. Впрочем, этот какой-то нетипичный попался, подарков надавал. Бесплатных! Ну, я же теперь какая-никакая, а персона, типа реклама для него.
Вытащил из-под мышки конверт, достал фотографии. Мастер снимал, даже мне понятно! Изящный, воздушный, блестящий всем своим золотом Роже, а рядом тяжелый как танк и такой же обаятельный я. Ну что, могло быть и хуже. Помню, что для меня свет на подиуме был чересчур режущим, а тут никаких слез, в глазах читается одно желание — дать кому-нибудь в морду. Впрочем, мы с Роже чем-то неуловимо были похожи. Да, хорошая фотка, можно будет похвастаться — дескать, был как-то на модном показе, закрытом, конечно… Брр, лишь бы при мужиках не ляпнуть!
Я посмотрел на сумки в руках и вздохнул. Ладно, час позора зато девчонки счастливые. Или порезать эту кружевную пакость и прислать им магнитиков с Эйфелевой башней? Оглянувшись на втягивающуюся в магазин вереницу страждущих, я еще раз прочитал «Сегодня вечером! Новая коллекция Роже де Нюи — „Шепот сумрака!“». Что-то такое в курилке ругали, дескать, бабы без ума от какого-то там сумрака… Небось, и Анька тоже без ума?
Страдания размышляющего отца прервал звонок, Элепар шепотом доложился, что он уже в отеле и ждет меня.
Такси, двадцать минут, отель, сидящий на кровати в обнимку с коробкой головастик.
Кинув свертки на кресло я прошел в ванную, сунув голову под струю воды. Черт, жуть какая! По-отдельности все эти тряпки, бабы, модельеры, свет — можно перенести, но вот в таком коктейле? Два часа, а утомился, как после битвы за годовой отчет.
— Александэр?
— Сейчас… так, давайте-ка все разворачиваем.
— Это оружие? — Элепару было очень интересно. Он сидел ерзая всем телом; видимо, врожденная порядочность не дала ему по пути вскрыть коробку и узнать, что там внутри, а теперь, когда можно было наконец узнать… бедняга, целый день мучался.
— Это больше, чем оружие. Это инструмент нашей победы! — И я вытащил из коробки Эскенландскую Чашу.
Обтрусил с нее крошки упаковочного материала, кинул на кровать, полез в коробку, вытащил еще одну Чашу… еще одну… и еще. Заказывал двадцать штук в пробной партии, столько и прислали.
Фон Виндифрош смотрел на меня с трудно определяемым выражением лица. Было там и легкое недоумение, и откровенное сомнение, и даже немного обиды.
— Итак, мой друг, я обещал помочь вам вернуть Чашу на родину. Так?
Он кивнул, успокаиваясь.
— Элепар, один из величайших мудрецов моей родины учит — всегда чтите уголовный кодекс! Чаша, как считается, принадлежит Испании.
— Она наша и всегда была!
— Ша! — Возмущенно сопящий головастик сел обратно, сердито глядя на меня снизу вверх. — Я же сказал, «как считается». Но мы-то знаем, что все права у эсков. Значит надо сделать так, чтобы этот замечательный… мда… лучше сказать — своеобразный образец средневекового ювелирного искусства поменял хозяина. И что важно, мы должны это сделать до последнего дня года. Все так?
Фон Виндифрош кивнул.
— Значит, слушайте, что мы будем делать завтра…
План был воспринят без восторга. Элепару хотелось драк, погонь, подвига. Я же предлагал сомнительную проделку, в которой ему отводилась довольно скромная роль. Потребовался час уговоров, чтобы он, вздохнув, согласился, что прямые пути не всегда самые быстрые. До конца я его, впрочем, не убедил.
С утра позавтракав (мой сообщник еле смог запихнуть в себя чашку кофе, на нервах искрошив свой круассан в лохмотья) я созвонился с главой «отвлекающей группы», а спустя полчаса мы уже встречались на площади перед музеем. Вчерашний студент нервничал, причем в компании. Пришло не тридцать, как он обещался, но двадцать человек были точно. Выглядела эта группа заговорщически переглядывающихся людей всех возрастов так же естественно, как фрак на корове, пришлось сначала всех благодарить за помощь, потом долго объяснять, что именно им предстоит сделать (снова куча разочарованных гримас, люди, похоже, собирались отбиваясь от охранников и смотрителей выносить витрину с экспонатами под пулями… р-романтики хреновы!). Объяснив план и три раза, не смущаясь приглядывающейся полиции, прорепетировав прямо под взглядами прохожих намечающееся ограбление, я счел, что артистических данных собравшихся вполне хватит. Впрочем, все более-менее опасное я поручил Элепару и выглядящей наиболее сообразительной пожилой даме. Последняя, как оказалось, попала в число сообщников случайно — она вообще приехала в Париж только утром, случайно проходила мимо музея и присоединилась к намечающейся тусовке по-привычке. Пока я вел ее под руку к залу, где выставлялись второстепенные реликвии то с интересом выслушал несколько рассказов о «веселом шестьдесят восьмом» и бурной молодости на баррикадах. Оглядевшись, я встретился глазами с одетым в рабочий комбинезон старичком, который утвердительно мне кивнул. Реквизит роздан, массовка на позиции, время выхода главного действующего лица. Извинившись перед спутницей я вышел вперед и громко откашлялся. Энергичнее всего на мою попытку привлечь внимание отреагировали служители музея, подобравшиеся как перед прыжком. Я был более чем уверен, что подготовка к «ограблению по-эскенландски» мимо полиции не прошла, и наверняка уже предприняты все необходимые меры по предотвращению.
