- Ерунда, вам почудилось.
- Почудилось! Я видел Мустафу так же отчетливо, как сейчас вижу вас.
- Это ерунда, Джеймсон, - повторил я. - Бедняга мертв.
- Ну да, - сказал Джеймсон. - Сегодня не первое апреля, но я полагаю, что это розыгрыш. Вы сообщили мне, что он мертв, но теперь я знаю, - это не так. Потому что он заявился в мою комнату с вашим ножом в руке и хотел отрезать мне голову.
- Давайте вместе осмотрим вашу комнату.
- Пожалуйста. Только я не думаю, что он все еще там. Полагаю, он испугался того, что его заметили, и убежал.
Мы с Джеймсоном прошли в его комнату и осмотрелись. Там не было никаких следов присутствия постороннего. Кроме того, здесь совершенно негде было спрятаться, за исключением большого шкафа орехового дерева. Я открыл его и убедился, что он пуст.
Мне удалось убедить Джеймсона, что его никто не разыгрывает и что он в полной безопасности, после чего уложить в постель. Затем я вышел из комнаты. Сна - как не бывало. Я сел за стол и принялся писать письма и разбирать накопившиеся счета.
Была почти полночь, когда в соседней комнате снова раздался крик, и снова, спустя мгновение, ко мне ворвался Джеймсон.
- Этот чертов Мустафа опять забрался ко мне в комнату, - сказал он. - И опять хотел отрезать мне голову.
- Чепуха, - сказал я. - Просто галлюцинация. Вы же сами заперли дверь.
- Клянусь, я сделал это; но пусть меня повесят, если замки в этой дыре хоть на что-нибудь годятся, равно как окна и двери. Он снова каким-то образом проник в комнату, и если бы я не проснулся, воплотил свое намерение жизнь. О, Господи! Как жаль, что у меня нет револьвера.
Я отправился к нему в комнату. Он снова настоял, чтобы я осмотрел его горло.
- Это, конечно, хорошо, что вы ничего не замечаете, - сказал он. - Но вы меня не проведете. Я чувствовал, как нож вонзается в мою трахею, и если бы вовремя не выпрыгнул из кровати...
- Вы заперли дверь, так что никто войти не мог. Взгляните на окно - на стекле нет ни малейшей царапины. Это просто пустая фантазия.
- Вот что я скажу вам, старина, я не стану спать в этой комнате. Если вы уверены, что все это пустые фантазии, давайте поменяемся комнатами. Вы не верите в появление Мустафы? Прекрасно, в таком случае он вам не навредит. Вам самому представится возможность узнать: призрак он, или человек во плоти. Во всяком случае, нож в его руках не был призрачным.
- Я совершенно не понимаю смысла обмена комнатами, - сказал я, - но, пожалуйста. Впрочем, если вы захотите опять вернуться сюда, я готов просидеть здесь до самого утра, пока вы будете спать.
- Договорились, - отвечал Джеймсон. - Но если Мустафа снова появится, гоните его прочь без всякой жалости. Дайте слово.
Я дал слово и снова проводил Джеймсона в его спальню. Этот человек мне совершенно не нравился, но я не мог отказать ему в помощи при данных обстоятельствах. Было совершенно очевидно, что нервы у него на пределе, что он гораздо более взволнован происшедшим, чем хотел это показать, и что его отношение к Мустафе совершенно не соответствовало его словам. Мысль о том, что он стал невольной причиной смерти бедняги, прочно обосновалась в его мозгу, никогда не отличавшемся здравостью суждений, а теперь еще вдобавок расстроенном воображаемыми ужасами.
Письма я отложил на потом, взял Верхний Египет Бедекера, - один из лучших путеводителей, буквально битком набитый полезной информацией, - и переместился в комнату Джеймсона. Здесь я уселся рядом с лампой, спиной к кровати, на которой расположился молодой человек.
- Насколько я понимаю, - сказал Джеймсон, приподнимая голову, - для бренди с содовой уже поздно?
- Конечно; все уже спят.
- Лентяи. Здесь никогда нельзя получить то, что хочешь.
- Постарайтесь уснуть.
Некоторое время он метался на своей кровати из стороны в сторону, после чего либо уснул, либо я настолько погрузился в чтение моего Бедекера, что ничего не слышал, пока часы не пробили двенадцать. С последним ударом я услышал какой-то звук, похожий на фырканье, затем всхлип и сдавленный крик. Я вскочил и оглянулся. Джеймсон соскользнул с кровати.
- Черт подери! - в сердцах воскликнул он. - Вы прекрасно проводите время, разглядывая ваши картуши и прочую ерунду, в то время как Мустафа спокойно, на цыпочках, крадется к моем кровати. Он снова оказался рядом, и если бы я не проснулся, он перерезал бы мне горло. Сегодня я больше спать не лягу!
- Хорошо, можете больше не спать. Но я уверяю вас, что здесь никого не было.
- Прекрасно. Но как вы можете быть в этом уверены? Вы сидели ко мне спиной, а этот дьявол крадется как кошка. Вы не могли слышать его, когда он крался мимо вас.
Спорить с Джеймсоном было бесполезно, и я не стал его разубеждать.
- Я чувствую на своем горле три пореза, в тех местах, где прикасался нож, - сказал он. - А вы ничего не видите? Мне даже трудно говорить.
Таким образом мы просидели остаток ночи. К рассвету он стал более разумным и был склонен признать, что стал жертвой собственной разыгравшейся фантазии.
День прошел, как обычно - Джеймсон выглядел надутым и хмурым. После завтрака он остался сидеть за столом, в то время как дамы поднялись и вышли на прогулку, а мужчины собрались у окна, обсуждая, чем им следует заняться во второй половине дня.
Внезапно Джеймсон, клевавший носом, с проклятьем вскочил и опрокинул стул, на котором сидел.
- Вы что, сговорились против меня? - возопил он. - Вы позволили прийти сюда Мустафе, чтобы он отрезал мне голову?
- Но его здесь не было.
- Чепуха. Вы договорились запугать меня, чтобы я отсюда уехал. Вы меня ненавидите. Вы подговорили Мустафу, чтобы он убил меня. Это уже четвертый раз, когда он пытался перерезать мне горло, и хозяин гостиницы, вне всякого сомнения, заодно с вами. Вам должно быть стыдно, что вы англичане. Я уезжаю в Каир. И подам жалобу.
По всей видимости, от пережитого Джеймсон немного свихнулся. Один из мужчин решил переночевать в его комнате.
Молодой человек был утомлен и очень устал, но, не смотря на то, что глаза его закрывались и не приходилось говорить о ясности мысли, он упорно отказывался прилечь, страшась своего видения. Мужчина, ночевавший в его комнате на вторую ночь, испытал не более проблем, чем было у меня в первую, хотя он часто просыпался, и некоторое время не мог заснуть, с тревогой оглядывая комнату.
На следующую ночь Джеймсону стало совсем худо, так что его нельзя было оставить без присмотра. Еще один постоялец отеля взялся посидеть с ним ночью.
Теперь Джеймсон стал совсем угрюмым. Он ни с кем не разговаривал - только что-то бормотал себе под нос с хмурым видом.
В течение ночи, молодой человек, прихвативший с собой на дежурство пару журналов, засыпал. Когда ушел Джеймсон, он не заметил. Проснувшись незадолго до рассвета, он испытал ужас и угрызения совести, обнаружив, что кресло Джеймсона пусто.
Джеймсона не оказалось на кровати в его комнате. Его принялись искать по всей гостинице - и не нашли.
Его нашли на рассвете, у дверей мечети, с перерезанным горлом.
МАЛЕНЬКИЙ ДЖО ГЕНДЕР
- Из него ничего хорошего не выйдет, - сказала мачеха. После чего вытолкнула Джо немного вперед, нажав коленом ему пониже спины, так что тот оказался перед мастером. - Поэтому обращайтесь с ним, как хотите.
Маленький Джо Лембол был мальчиком лет десяти, в одежде с чужого плеча, которая ему совершенно не подходила. Поначалу его пальто было шинелью какого-нибудь солдата, от которого перешло к вознице, после чего было перешито на мальчика. С прочими предметами одежды поступали подобным же образом: когда они становились совершенно изношены, их перешивали. Причем, неряшливо; в результате чего одежда висела на нем мешком, а во всевозможные складки и пустоты набивалась в огромном количестве пыль. Частенько, когда маленький Джо надевал или снимал ее, пыль окутывала его плотным облаком. Подобное происходит, если наступить на высохший гриб-дождевик.
