— Но я же их спасал?! — недоуменно сказал врач.
— Оставьте его, — сказала я тэйвонту, — лучше заплатить ему, чем быть чем-то обязанным такому человеку…
Этот моральный калека-врач меня раздражал. Он не имел понятия, что болезнь не спрашивает, а разрушает жизнь, и после еще одного горя люди часто оказываются на улице, а дети их лишаются самого необходимого, а то и вообще возможности учиться. Стервятники, поедающие падаль, тоже приносят пользу, но им нечем гордиться… Врач даже не проститутка, что берет, в сущности, лишние деньги — он жирует на горе… И то, что он строит благополучие на нем, вдвойне отвратительно и подло…
Я этого не сказала, но, очевидно, он это почувствовал. Мне он стал антипатичен, хотя я чувствовала, что это человек в сущности добрый и хороший, часто помогавший бескорыстно… Он просто даже не понимал, что нажиться на помощи человеку, — одно из самых извращенных проявлений подлости натуры…
Такие натуры, как древний Чехов, бескорыстно, среди всеобщего жесткосердечия, подлости и продажности помогающий людям вне зависимости от денег, это редкие цветы человечности… Не всякому же быть Человеком, но уважать маленького подлеца нельзя, что бы он не думал и как бы ум его не был развращен профессиональными растлителями пера… Древний закон гласит, что малое пятно корысти превращает самый прекрасный поступок в его самый отвратительный антипод, потому так требовалась от Йогов абсолютная чистота и бескорыстие…
Да, плата не преступление, если она направлена на расширение дела, с иного богача можно и взыскать всю сумму, чтобы оплатить бедных, но вымогательство отвратительно, а отворачивание от помощи по причине отсутствия денег страждущего — мерзость и преступление. Это та же подлость, просто вина ее переложена на строй, но на самом деле она осталась подлостью… Когда вина за свою подлость перекладывается на государство, за то, что ты не помог и только что прошел мимо маленького нищего, откупившись пятаком от своей совести, это называется строем… Он делает всех сопричастным преступлениям и вяжет их кровью…
— Хорошо, — сказал тэйвонту. — Вы вернете ей все, что сможете и возьмете справедливую цену, не разоряющую ее… Она вернет вам, я ручаюсь, ваши деньги, но если ее казну действительно похитили ваши слуги, как это было с мечами, вам придется платить… Я могу обещать только, что она не потребует того, что не было у нее… Но, судя по ее одежде, кошельку и оружию она могла быть курьером, и я даже не могу предположить, что у нее могло быть, ведь даже король не носит такой суммы, которая была у нее в кошельке…
Лекарь побледнел… Но согласился — условия были справедливы.
— Мне жаль, — сказала я ему, — что так получилось — я действительно благодарна за жизнь и спасенное мастерство…
— Ты можешь что-то шепнуть мне… — сказал тэйвонту.
— А ты меня тогда в тюрьму? — усмехнулась я. — Я давно уже на такие удочки не попадаюсь…
Он нахмурился, а лекарь вздрогнул и виновато посмотрел на меня.
— Ты лучше поискал бы в его комнате, может, он с племянником был заодно, — мстительно сказала я.
Лекарь вспыхнул.
— Как вы смеете, это оскорбление!!! А я то вам уже поверил!
— И пусть принесет мой плащ, — спокойно добавила я, отворачиваясь к стенке. -
Который, кажется, сушится вон на веревке…
Тэйвонту недоуменно поглядел на меня, а потом ухмыльнулся и отдал приказания.
Я спокойно отдыхала — я все сказала. А если им нужны еще и покаяния, то это их вина… Еще не хватало, чтоб я подтвердила подозрения в присутствии тэйвонту, которые обычно сразу тут же убивают воришек за преступление.
Через минуту приближал растерянный управляющий, боясь взглянуть в глаза врачу и тихо сказавший, что драгоценности — он запнулся — нашли в его комнате…
Тэйвонту ловко накинул мне на плечи мой плащ, что я приняла с королевской снисходительностью, поблагодарив его короткой улыбкой…
Аэнец смотрел на то, как он прислуживал мне, расставляя стулья, и как я спокойно принимаю его услуги, усаживаясь в стул и вытягивая ноги, широко раскрыв глаза…
— Ну, — милостиво улыбнулась ему я, помогая преодолеть его робость, — все так решилось… Вы довольны?
Принесли оружие, и тэйвонту привычно зарядил оружие, подавая его мне, словно век это делал… Я блаженно вытянулась у камина, вполголоса беседуя с ними, сидя лицом к огню…
— Так хорошо, — сказала я. — Люблю смотреть на огонь…
Они что-то переговаривались… Аэнец даже боялся смотреть на меня…
Тэйвонту подошел ко мне, и рассказал, что удалось найти по моему списку… Я кивнула, спрятав нансану в одежду, вообще все оружие было размещено в платье…
— Коня ищут, — сказал он. Аэнец шумно вздохнул. Если жеребенка не удастся найти, он будет платить всю жизнь…
— Моего старого платья нет? — спросила я, ибо лохмотья, в которых я была, меня не очень прельщали…
Аэнец встрепенулся…
— Сейчас же, сейчас же закажу новое… Его сожгли… Какое оно было? — он запнулся и снова напрягся… Мне стало его жаль…
Судя по моему оружию, он, вздрагивая, ожидал, что это будет еще одно сокровище приблизительно по цене княжества… А что, — все могло быть…
— Не нужно… Это было простое платьице…
Я видела, как тэйвонту прикидывает, что это было за "простое"…
— Если его сожгли, то Бог с ним… Так и нужно, и тут ничего не сделаешь…
Плащ, судя по всему, продезинфицировали, выдержав в емкости со спиртом, как и оружие… — я принюхалась… — Они подумают, что я алкоголичка… Просто я хотела сменить те лохмотья, которые на меня одели во время болезни, чтоб меня не принимали за нищенку…
Они оба еще раз поглядели на мою одежду под плащом и ахнули…
Аэнец взлетел как ужаленный, но тэйвонту его остановил… Просто пусть отдаст приказания… Мне нужно простую одежду для путешествий, желательно крепкий костюм с брюками, которые получили хождение в последнее время… А лучше — кимоно… Несколько видов — курточка-платье до колен, из изысканной, красивой ткани свободного покроя. Брюки или свободные и мягкие, из шелка, расширяющиеся к низу, но из-за мягкости ткани, такой как шелк выглядевшие не уродливо, а прекрасно, ибо скрадываются, либо заправляющиеся в высокие гетры — бойцы женщины носят и так и так, и выглядит на самом деле фантастически красиво…
Фантастическое многообразие при изумительной красоте… Аэнец понял, и отдал приказ…
— Ну все, вы можете идти, — сказала я. — Я устала и хочу спать…
— Осталось только выяснить, принцесса, из какой ты Семьи? — хмуро сказал тэйвонту. — Но это не потребует много времени получить ответы — я уже где-то видел этот характерный почерк… Дай-ка мне эту бумажку… Но ее схватил аэнец, и в глазах его плескался самый настоящий ужас… Он не мог оторвать от меня неожиданно расширившихся глаз… Рука моя потянулась к мечу на столе… А тэйвонту недоуменно поднял глаза на меня, пристально всматриваясь, и вдруг лицо его начало медленно наливаться смертельной бледностью, а руки нелепо шарить по одежде, никак не попадая (в первый раз такое явление у тэйвонту вижу!) на оружие…
— О Господи, спаси и сохрани… — прошептал он молитву, пытаясь подняться…
Но я уже стояла, закрутившись в плаще, как неожиданный черный вихрь посреди комнаты, надменно вскинув арбалет в упор на вытянутой руке и глядя на них холодными громадными глазами…
Это была дивная сцена.
Рот тэйвонту раскрылся в ужасе, и это стоило видеть. Он понял, что уже умер, ибо малейшее движение было бы его смертью, ибо я бы не дрогнула, хотя его рука нашла арбалет…
Казалось, убийство было неминуемо — в крайнем случае, начнется кровавая схватка, — когда со стороны их спин прозвучал холодный голос.
— Ни с места! Девочка, не бойся! Все бросьте оружие или я стреляю! Я ее тэйвонту! Меня послал ее охранять Радом!!!
Все замерли.
— Вы все тут сумасшедшие! — проговорила я, не выпуская оружия, когда вошедший незнакомый тэйвонту сказал, что будет верен мне абсолютно, пока не передаст меня, живой невредимой, Радому.
Эта клятва была слишком священной, чтобы пренебречь ей, и я не знала, что делать.
Но этот вошедший второй тэйвонту без формы уже встал между мной и ими двумя, закрыв меня грудью. Или их от меня. Вылеченный первый тэйвонту, бросил оружие на пол, подняв руки, и скрестил пальцы, вывернув их назад, ладонями, в дуге…
Отведя назад… Такое положение хоть немного мешало ему легко ударить или метнуть нож… Хотя — хороший тэйвонту это мертвый тэйвонту, — вспомнила я древнюю аэнскую мудрость.
— Ты мне мешаешь! — холодно сказала я новоявленному защитнику.
— Естественно, — ухмыльнулся он. — У тебя оказалась слишком быстрая реакция…
Я же должен защитить соратника от тебя… Радома, похоже, ждет сюрприз…
