— Оригинально!
— Весело!
— Остроумно!
— Необычный подход к теме!
Подобными восклицаниями реагировали друзья, коллеги, родственники на мое произведение. Но с особым восторгом откликнулся на рассказ мой сосед.
— Какая неожиданная концовка! Дед, который греется на весеннем солнышке, вдруг чувствует непреодолимую симпатию к вашей теще! Смешно! Ой как смешно!
— Прочитай-ка ты еще, — попросил я жену.
Прочитав, она как-то странно глянула на меня, затем прочитала еще раз. Наконец отложила рукопись и сочувственно спросила:
— Ты случайно не заболел? Или ото на тебя так весна действует?
— Тебе не нравится? — удивился я.
— Не смешно, — серьезно сказала она.
Весь вечер я с ней не разговаривал. А перед сном демонстративно забрал постель из спальни и перенес в столовую. Укладываясь спать на диване, я дрожал от негодования:
— Ну и досталась мне жена! Ей не смешно! Всем смешно, а ей — нет. Смотрите, какая умная…
Я застал известного боксера за его любимым занятном: он кормил золотых рыбок.
— Разрешите небольшое интервью?
— Угу, — любезно согласился он.
— Меня прежде всего интересуют подробности вашей последней победы.
— Что тут говорить? — скромно опустил он глаза. — Я его нокаутировал.
— Невероятно! Ведь ваш соперник считался непобедимым.
Все было очень просто. Когда он проводил прямой левой, я встретил его правой.
— Встретили привой? Но как? Как вам удалось пробить его защиту?
— Сейчас расскажу. — Чемпион достал из шкафа две пары перчаток. — Вот ударьте меня левой.
— Ударить вас? — переспросил я, вдруг почувствовав, как у меня задрожали колени.
— Да, да, меня! — подбодрил чемпион. — Ну, проводите левой прямой в голову.
Что было делать? Я провел. Дрожащей рукой ударил чемпиона.
Он пошатнулся.
Я покраснел:
— Извините, умоляю вас, ей-богу, не нарочно…
— Ничего, бывает, — сказал чемпион и стал в стойку.
— Сначала мне удалось провести серию «прямой в корпус — боковой в голову», — услышал я его голоси и отлетел в противоположный угол комнаты. — Потом… — Он приблизился ко мне. — Потом провел серию «боковой в голову — прямой в корпус».
После того как чемпион проиллюстрировал эти свои слова ударами, мне показалось, что потолок и пол поменялись местами.
За прямым в корпус последовали двойной боковой и удар снизу.
Еле поднявшись, я попросил чемпиона не останавливаться на подробностях.
— Сейчас перейдем к главному, — пообещал он и задумался. — Кажется, третий раунд противник начал правым боковым. Вот ударьте меня правой.
Может, не стоит…
— Не стесняйтесь, бейте! — доброжелательно настаивал он.
Пришлось ударить.
Чемпион зашатался.
Я побледнел.
— Ничего, бывает, — вежливо сказал он и продолжал дальше: — Перенеся вес тела на левую ногу, я ответил противнику четырехударной серией — «боковой в голову, прямой в корпус, удар снизу, удар сбоку».
Чтобы поставить меня на ноги, чемпион сделал мне искусственное дыхание.
— Мы же договаривались, — едва ворочая языком, пробормотал я, — без подробностей.
— Ладно, подробности пропустим, — согласился чемпион. — Перейдем к главному. Перед тем как я послал противника в нокаут, он пытался провести правой прямой в голову. Вот проведите прямой в голову, — попросил он.
— А может, не надо?
Чемпион настаивал. Что мне оставалось делать?
Я ударил.
Он упал.
Я остолбенел.
Чемпион не поднимался. Я вылил ему на голову графин воды, пощекотал под мышками. Никаких признаков жизни!
Через несколько минут врач «скорой помощи» констатировал: глубокий нокаут.
А через день я пришел к чемпиону в больницу с букетом цветов. У его кровати сидел, понуро опустив голову, лысый здоровяк. Увидев меня, он отрекомендовался:
— Тренер.
Только я открыл было рот, чтобы извиниться за этот грустный инцидент, как он схватил меня за рукав и вытащил за дверь для конфиденциальной беседы.
— Вы сколько весите? — спросил он.
— Сто девять килограмм двести грамм…
— Зачем же вы парня побили? — едва не заплакал тренер. — В нем же и пятидесяти нет. В наилегчайшем весе выступает. Думаете, если вымахали здоровым, так уж и слабых обижать можно?..
Я подошел к строительной площадке и крикнул что есть силы:
— Эй, там, наверху! Вы как кирпич кладете? А раствора почему мало? Экономить на новоселах решили? А балконы зачем лепите? Они же вам мешать будут, когда начнете со стен раствор и всякую грязь убирать. Сначала стены надо привести в порядок, а потом уж балконы лепить…
Строители удивленно уставились на меня.
— А движения какие ленивые! Стыдно смотреть. Вы что, бережете силы для других домов?.. Вот ты, в серой майке, ты чего сидя красишь? У тебя ж так ничего не выйдет. Кроме мазни, конечно. А цвет какой ужасающий! Давай что-нибудь повеселее — красный или желтый…
Строители буквально замерли на месте, ошарашенные моим монологом.
— Я смотрю — у вас и со зрением плохо. Даже окна не можете правильно расставить, И потом, что это за чушь — одно окно больше, другое меньше…
— Это не окно, а балконная дверь, — уточнил какой-то верзила.
— Прорабу будете такие сказки рассказывать! — отрезал я. — Наделали разных дырок в стенах, а теперь их дверьми называете…
— Вы чего работать мешаете? — подошел ко мне мужчина в шляпе.
— Уже доработались! — повысил я голос. — Дом не туда фасадом вымахали! Надо повернуть его градусов на сорок — пятьдесят…
— Послушай, ты, — высунулся из кабины водитель самосвала, — если тебя откуда-то выпустили на час-два, это еще не значит, что тебе дозволено хулиганить.
— А на твоем месте другой просто молчал бы! — с вызовом ответил я шоферу. — Кто ж так руль держит?! И колеса не туда повернуты, словно бежать собрался от автоинспектора. Да и сидишь неправильно! Тебе бетон кастрюлями таскать, а не управлять таким самосвалом.
— Да кто вам дал право людей оскорблять? — раздалось сверху. Это крановщица высунулась из кабины башенного крапа.
— А ты чего крюком размахиваешь? Разве так панели переносят?! — пристыдил я ее.
Видимо, кто-то вызвал милицию. Потому что ко мне приблизился молоденький сержант и отдал честь:
— Прошу…
— Вы как честь отдаете? — перебил я его. — А свисток как держите? Это ж вам не сигарета…
— Прошу прогуляться со мной! — с ледяной вежливостью сказал он.
По дороге в милицию я сделал замечание продавцу мороженого, который не там стоял, где мне хотелось бы его видеть. Обругал дворника за то, что он метет тротуар не слева направо, а наоборот, справа налево. Предупредил велосипедиста, что у него ноги не с того места выросли, потому что он тормозить не научился. Посоветовал старушке, которая несла как минимум двадцатикилограммовую корзину, не так усиленно дышать.
Кабинет участкового воодушевил меня на целую обойму замечаний, которую я выпустил единой очередью. Лейтенант даже глазами захлопал.
— Что вы дымите, как заводская труба? Дышать же нечем! А сейф где поставили? Ни пройти, ни проехать! За такой стол, как у вас, в комиссионном копейки не дадут. А ручку как вы держите? Сколько у вас в школе было по письму?..
— Кто вы такой, чтобы всех учить? — наконец опомнился участковый. — Кто вам дал такое право?
— Кто я такой? — удивленно переспросил я. — Футболист! Кто дал мне право всех учить? А разве вы, болельщики, сидя на трибунах стадиона, постоянно не учите меня, как бить, куда бежать, кому пасовать? Разве не мне адресуются все эти возгласы: «Куда бьешь, мазила?!», «Кому даешь, олух?!», «Чтоб тебе повылазило! " Вот я и решил, что тоже имею право на некоторые замечания…
Когда я прочитал монолог Прохора из известной трилогии «Как дела, Федор?», члены приемной комиссии театрального института многозначительно переглянулись.
«Неужели не понравилось? Неужели не примут на актерский?» — с ужасом подумал я и предложил:
— Давайте еще один монолог прочитаю!
— Монологов хватит, — поморщился председатель приемной комиссии. — Сыграйте-ка лучше нам этюд. Представьте, что вы идете по улице…
Я представил.
— А навстречу вам — человек…
— Мужчина или женщина?
— Неважно. Ну, скажем, я, — сказал председатель комиссии. — Иду навстречу. Загляделся на девушку. И сбиваю вас с ног.
— Меня?
— Да, вас. Вы, допустим, падаете.
— И что же дальше? — заинтересовался я.
