- Есть тут один, Сема Зальц. Не далее как вчера приобрел пять ящиков "Мальборо".
- Вот как? Он кооператор?
- Кустарь-одиночка.
- Понятно, гешефтмахер-дилетант, как сказал бы Бинский.
- Кстати, он сын Бориса Зальца.
- А это кто?
- Довольно нашумевший отказник в свое время. По-моему, даже отсидел год или полтора. А теперь, вишь, границы открыли - катись, мол, куда хошь, - а он не едет... Вот такая история.
- Ну, это не имеет никакого значения. Ни-ка-ко-го... Так с нашим делом - как? Оформим, думаю, завтра же? Что зря тянуть?
Леня кивнул. Он не знал еще, но уже предчувствовал, что через два дня люди Бинского сожгут его кооператив дотла.
- 14
... В общем, дело - швах.
М. Щербаков.
- Здравстауйте, Володя. Это очень хорошо, что я Вас встретил. Я как раз иду из правления - выяснял некоторые вопросы по ближайшему семинару. В этот момент туда пришло это ничтожество, дурак и бездарность. Вы не читали его последней статьи? И не читайте. Чрезвычайная чушь. Громит Завалова. Злобное, мстительное существо. Так вот, похоже, и Вы ему чем-то не угодили. Вы не высказывались насчет его последней статьи? Не читали даже? И не читайте. Так я не об этом. Был сегодня в правлении относительно семинара. Входит Думов. Пустомеля. Так Вы не читали его последней статьи? Почитайте. Бред. Средневековье. Такой же грязный донос на Ромоданову... Да, и на Завалова тоже... И на Васеева... Так вот, такой же поклеп он сегодня и на Вас, Володя, пытался возвести. Как дело-то было: приходит он в правление и с порога начинает нести всякий вздор про Вас. Во-первых, какая-то ваша общая знакомая якобы жаловалась ему, что Вы применяете наркотические препараты, и просила помощи. Это у Думова-то. Ему всюду грезятся паломники, молящие об исцелении. Вы бы почитали его последнюю статью! Мания величия. Пополам с манией преследования. Нет, меня не громит. А чего меня громить? Я практик, я в высокую теорию не лезу. Кстати, Володя, разве Вы тоже начали практиковать? Это очень хорошо. Хотя Думов и говорит, что один Ваш пациент потом к нему обращался. Да, за помощью. Я же говорю - мания величия. Новый Христос. И статья-то эта - новая Нагорная Проповедь. С критикой фарисеев Завалова и Ромодановой. Так вот, врывается он в правление. Мы с председателем там сидим, разбираем список приглашенных на семинар, а он врывается и говорит: пришел тут, сегодня же, к нему пациент с нервным шоком. Слово за слово, выяснил он, что Вы, Володя, не так давно его лечили. И этот Шерлок Холмс от медицины... Вы не видели его последней статьи? Какой-то криминальный вестник, "600 секунд", тридцать седьмой год... Так вот, у Вас, Володя, якобы от наркотиков (какая чушь! Что я, не отличу наркомана?! ) поле деструктурировалось или, по крайней мере, переструктурировалось, и теперь энергия отторгается. Отсюда и нервный шок. Но Вы что-то плохо выглядите... Вы нездоровы? В городе такой грипп!.. Ах, ну не принимайте все так близко к сердцу. Это же просто безграмотно, не мне Вам объяснять. И кто Думову поверит после этой статьи... И ведь издали же! В солидном журнале. А председатель сам рецензировал. Функционер! Бюрократ! В медицине ни бум-бум. Взял да и вычеркнул Вас из списка. Я пытался повлиять, объяснить. Васеев тоже, хотя он с Думовым и не разговаривает... Какое там! А Вы разве практикуете? Вы же не практиковали. Ну, да это хорошо. Очень хорошо. А председателя не бойтесь. Ромоданова уже написала на него анонимку в райком. Ну, счастливо, Володя. Я вижу, Вы торопитесь. Хорошо, что я Вас встретил... До свидания.
- 15
... И силы на исходе, и вот-вот
Повлекут к суду...
М. Щербаков.
Сид на секунду остановился, читая криво приляпанную к двери бумажку, которая гласила, что ленинградское содружество школ чжан-кун-до организует сегодня соревнования, которые будут проходить на втором этаже и начнутся в 19. 00. Вообще-то участникам надо было приходить пораньше, но беседа с Краминым его несколько задержала и несколько расстроила. Он сплюнул и побежал вверх по лестнице. Первым делом Сид зашел в тренерскую. Тренер ходил из угла в угол и нервно курил.
Серебряный кубок, завоеванный какой-то Семеновой на соревнованиях по плаванию, а теперь играющий роль пепельницы, был полон окурков.
- Здравствуй, Зернов, что это ты за химию глотаешь?
- Какую химию? - искренне удивился Сид.
- Вот, полюбуйся, - мрачно сказал тренер. - Накатали тут...
И действительно, накатали. Сид не схватил, как хотелось, жадно и нервно, а брезгливо двумя пальцами притянул к глазам листок, на котором черным по белому было написано, что он, Зернов, принимает наркотические препараты с доппинговым эффектом и что с этим делом надо разобраться и наказать, чтоб другим неповадно было.
- Бред и фигня, - отчеканил Сид.
- Вот и я говорю - бред, анонимка, кляуза, мать их так, да председатель содружества сказал, что надо проверить, а у нас системы допингового контроля нет, так что...
- Понятно. Где председатель?
- Сейчас ты его уже вряд ли найдешь, - тренер вздохнул. - Не лезь в бутылку. До полного выяснения ты, считай, и в содружестве-то не состоишь...
В дверях Сид столкнулся с Барковским.
- Харе Кришна! Ты чего такой мрачный?
- Да вот анонимку накатали...
- На кого?
- Ну...
- О чем?
- Допинг, наркотики. Ну, и с соревнований, соответственно, к нездешней матери...
- Постой, постой... Это же... А... Ну конечно! Балиев! Я-то, дурак! Мы с ним базарили. Ну, и о тебе речь зашла, а я ему хохму рассказал, ну, как Марина эта... Ну, пиплов собирала, тебя от наркотиков отучать... Ну, знаешь, да?
Для Бродяги то, что Марина собирала пиплов, было новостью, и в другой ситуации весьма бы его позабавило, но не теперь.
- Так что точно, Балиев, сволочь. А я-то хорош, ты уж прости...
- Балиев?
- Да, больше ж некому, он...
- Ладно. Ты каким номером пойдешь?
- Седьмым. А что?
- Да так. Удачи тебе!
- Спасибо.
- Цзай цань!
- Харе Кришна!
... За жесткий контакт в поединке с Балиевым Барковский получил два предупреждения, но, несмотря на это, первое место все-таки занял.
Балиев занял второе. Но это не помогло ему, когда после соревнований Сид поймал его и отбил почки. Хотя техника у Балиева была не хуже, чем у Зернова, в жестком контактном бою, в простонародье именуемом дракой, опыта у Бродяги было гораздо больше.
Оценил это и проходивший мимо милицейский патруль...
Когда Сида доставили в отделение "до выяснения личности" (свой ксивник с паспортом Бродяга забыл у Марины), на него вдруг напала какая-то шизовая веселость. В общей камере - "обезьяннике" - он сначала приставал ко всем с вопросом: "Глючу я или не глючу? "- потом, перезнакомившись со всеми обитателями этого комфортабельного зверинца, научил их, как освободиться, если руки заломили за спину, посвятил всех в магометанство и, в довершение ко всему, заявив двум малолетним проституткам, что они дурочки неопытные, стал учить их целоваться. Учил он их так качественно, что они чуть не забыли, где находятся.
Капитан, дежуривший в отделении с самого утра, был доволен. Он так устал от хныканья и угроз, что теперь с интересом прислушивался к взрывам хохота, доносившимся из-за решетки, и поэтому продержал Сида в "обезьяннике" лишних часа три. Сиду было уже все равно. Сид так понравился капитану, что тот было хотел отпустить его с миром, но разобиженный сержант, Сида задерживавший и не разделявший подобных теплых чувств, описал происшествие с такими "пикантными" подробностями, что не составить протокола по поводу недостойного поведения по отношению к милиционеру или хотя бы уличной драки было бы просто невежливо.
Сид поставил под протоколом иероглиф "хозяин" и, попрощавшись, ушел.
Придя домой, на риторический вопрос матери: "Как дела в институте? " он недоуменно пожал плечами, лег, не раздеваясь, на диван и заснул сном праведника.
- 16
Помнишь, как оно бывало:
Все горело, все кружилось...
М. Щербаков
А завтра будет новый день...
М. Щербаков
Бывает так, что в сумасшедший ритм жизни, когда времени не хватает катастрофически, и надо переделать столько дел, что не успеваешь ни одного, и события летят быстрее, чем успеваешь на них среагировать, вдруг выпадает совершенно пустой день. Он не приносит желанного отдыха и передышки, не дает подумать обо всем не спеша. В такие дни почему-то устаешь даже больше. Похожи они более всего на стоп-кадр: все летит, мелькает, кружится - и вдруг вмиг замирает в какой-нибудь самой нелепой позе. А подойдет срок - и снова посыплется на тебя все с прежней скоростью, а то и с большей: за сегодняшний день и за вчерашний, когда висел ты, неестественно застывший, между небом и землей. Что это? Может быть, время вытекло, как из дырявой бочки, унося в себе все сегодняшние события, и остался день пуст. Ученые говорят, такого не бывает. Даже и не говорят - настолько для них очевидно, что время течет непрерывно и с неизменной скоростью. Но вот ведь должен был Сид сегодня что-то предпринять, биться за восстановление в секции, утрясать проблемы с Альбиной, хотя бы встретиться с Саней; поджидали его и новые, неизвестные удары, но не теперь. Теперь он как будто откуда-то сбоку смотрел на себя в нелепом ватнике, с солдатским ремнем и противогазом, стоящего в строю среди поля, и тощий злыдень - майор объяснял, куда надо бежать в случае наступления на противника... То, что в царской армии называлось экзекуцией (продержать пять часов по стойке смирно на ветру и морозе), в наше время считается нормальным учебным процессом в рамках военной подготовки студентов.
