наисходе! Слабое место у русских — пункт Б. Обер-
лейтенант Отто Шульц».
Написал, поставил число, прикрепил записку к
ошейнику овчарки, приказал выпроводить её. Спустя
немного времени у самого блиндажа разорвался сна¬
ряд. Из него белые листочки посыпались. Принесли
оберу один листок. Прочёл его Шульц и позеленел
весь. На листке было написано: «Спасибо за сооб¬
щение. Сейчас приду. А насчёт пункта Б. соврал ты,
сын собачий! Смотри, впредь чужих собак не трогай!
Она хоть и немецкая овчарка, но вам служить не
хочет. Старший лейтенант Гущин».
Через час обер-лейтенант Отто Шульц стоял, побе¬
левший, перед старшим лейтенантом Леонидом Гу¬
щиным, у ног которого, высунув длинный малиновый
язык и часто дыша, сидела овчарка.
С. Семёнов
Мотора шум,
Зенитки звон!..
Как много дум
Наводит он.
Бомбил не раз
Немецкий асе,
Бомбил сейчас
В последний раз...
Летящий асе
Увидел нас
И сразу — р-раз! —
По нас фугас.
А в этот час
Один из нас
Снарядом — р-раз! —
И — с неба асе...
Весенний шум,
Вечерний звон,
Как много дум
Наводит он..
Ал. Медогонов
ДЕЛО БЫЛО В МАРТЕ
— Что ни говорите, а на войне всякая специаль¬
ность нужна, любого профиля человек себе место
найдёт, свою профессию с пользой применит.
Вот, к примеру, сказать, есть у нас в роте сержант
Щуничев. Прелюбопытнейший случай был с ним.
Как-то вызывает нас, то есть меня и Щуничева,
капитан и говорит: так, мол, и так, надо взять
«языка».
Снарядились мы и двинулись.
Ночь выдалась тихая, без ветра, мороз слабый.
В белорусское село, где расположился немецкий
штаб, пришли мы вовремя.
Двух часовых сняли без шума. И стали думать:
как бы хоть одного фрица из хаты вызвать?
Щуничев придвинулся ко мне и шепчет:’ «Стано¬
вись за крыльцом, я вызову».
«Ну,— думаю,— что-нибудь уж наш Сергей сооб¬
разил».
Спрятался я за крылечком, жду.
Проходит минут десяток. И вдруг, как назло, на
крыше хаты что-то завозилось и раздался кошачий
вой. Дело, надо вам сказать, происходило в марте.
Ну и вот, сошлись два весенних кота и давай форды¬
бачить. Возятся, орут, шипят друг на друга. Один,
видно, побольше, у него н голос такой суровый, с
хрипотой, а другой — помоложе, потому и голос, не
скажу приятнее, но понежнее.
«Эх,— думаю,— пропало всё наше предприятие!
Погубят чортовы коты нашу затею. Пугнуть бы их,
да нельзя: поднимется шум, фрицы сбегутся».
Только подумал, а коты ещё громче заорали.
Слышу, дверь отворяется. Вышел один из фрицев
на крылечко, голову задрал и на котов орёт. Те было
перестали, а потом топ-топ-топ по крыше, перебежа¬
ли за угол и ну вопить пуще прежнего.
— У, доннер веттер! Ферфлюхте каце! — заругал¬
ся фриц на крыльце, а ему из дома что-то закри¬
чали.
Гляжу: спускается фриц со ступенек и идет за
угол. Двинулся я за фрицем, и через пять минут,
упакованный и с запечатанным ртом, он быстро пе¬
ремещался к нашим позициям.
Откуда-то и Щуничев появился.
Доставили мы нашу добычу и узнали, что фриц
этот из штабных. Когда пришли в землянку, я Щу-
кичеву и говорю:
— Повезло нам с котами, Серёжа. Кабы не разо¬
рались они, не так легко было бы фрица из дома вы¬
тащить.
Смеётся Сергей.
— Чего ты? — спрашиваю.
— Да это я орал.
— Как так ты?! Там их двое, котов, было.
— А я на разные голоса.
— Где же ты такому выучился?
— А я,— говорит,— до войны в цирке имитатором
работал. Животным разным подражал.
Да, скажу я вам, на войне любая специальность
пригодится.
А. Рейсер,старший лейтенант
Фон Сук и все его сыны:
Курт,
Ганс,
Карлушка,
Фриц
И Вилли,—
Объевшись как-то белены,
В Россию двинуться решили.
Бандиту Курту возле Мги
Прикладом вправили мозги.
Ганс был излечен на Двине
В «водолечебнице» — на дне.
Карлушка — под Опочкою
Свинцовою примочкою.
Под Нарвою нарвался Фриц
На наш «четырёхгранный шприц».
Вовнутрь железа дали Вилли,
И он под Тарту лёг в могиле.
А сам фон Сук, пруссак проклятый,
Прошёл леченье надому:
Припарку сделали гранатой
В Восточной Пруссии ему!
Боец Иван Муха
На воровские, подлые дела лиса всегда была сме¬
ла. А встреться курица ей, утка иль гусыня — и во¬
все чувствует себя, как героиня. На деле же она
злодей, бандит и вор.
* **
Залезла раз лиса на птичий двор. Конечно, ночью:
это же вернее! И уж нзметила курёнка пожирнее. Но
тут, услышав шум, с ружьём колхозник прибежал
Наум и хоть до смерти стерву не угробил, но уго¬
стил её зарядом крепким дроби.
Лисица, взвизгнув, бросилась в кусты — и лататы!
Бежит... В крови спина, и нос, и хвост, и холка..:
Вдруг видит на дороге волка.
— Ишь, как ты драпаешь! — волк уязвил куму.
— Совсем не драпаю,— лиса в ответ ему,— а про¬
сто-напросто проветриться желаю и лёгкую прогул¬
ку совершаю!..
* **
Мораль у басенки ясна!
Вот так же и фашистская шпана с разбитым носом
в страхе утекает. Но, хоть и ног не чует под собой,
«мы не бежим,— развязно заявляет,— а только...
фронт выравниваем свой!»
Но мы с одним лишь можем согласиться: нахаль¬
но врут и Геббельс и лисица.
В. Владимиров,
Чего на фронте ни бывает!
Всё тихо будто бы. Но вот
Солдат порою попадает
В такой занятный переплёт,
Что и не снилось, не гадалось,
Не представлялось, не мечталось...
Ну, разве знал Иван Гвоздёв,
Что будет есть уху сегодня?
Он был готов к чему угодно,
Но к рыбной ловле — не готов.
Он был в разведке. Всё — как надо.
Лежал в снегу, промок, продрог.
Под посвист пули, вой снаряда,
Шёл целиною, без дорог,
Где камышами, где кустами,
Где болотистыми местами.
Где прямиком, а где в обход,
Где по мосткам, где просто вброд.
Шагает с верным автоматом,
Идёт — ремень через плечо.
Вдруг слышит, ухнула граната,
За ней — ещё, потом — ещё.
«Что за чертовина такая?
И непохоже, чтобы бой...
Давай пойду да разузнаю»,—
Так рассуждал он сам с собой.
Идёт кустами славный малый.
Здесь до своих рукой подать.
Тиха погодка. Снег подталый,
Весною пахнет. Благодать!
И веткам шум зелёный снится,
И где-то тенькает синица,
И вьёт, война ли не война,
Гнездо весеннее она...
Дошёл Гвоздёв до самой речки,
Ещё на речке крепок лёд.
Он выбрал в зарослях местечко,
Оттуда выглянул. И вот
Пред ним четыре дюжих фрица,
Корзина мокрая, а в ней
На солнце чешуёй искрится
Десяток добрых карасей.
Гвоздёв, прикинувши, смекнувши,
Гранату русскую берёт:
— Так, значит, фрицы, рыбу глушим.
Уху почуяв наперёд?
Должно, охота с голодухи
Почуять рыбку в тощем брюхе?
Врёшь! Не для фрица на Руси
По речкам ходят караси.
Хлебни-ка сам водицы русской,
Валяй-ка — рыбке на закуску!
