в морской раковине.
– Услышала что-нибудь интересное? – Он поднёс чашку с чаем к губам.
– Видимо, я в тебя влюблена.
Чашка с блюдцем выскользнула из его рук и упала на пол, залив чаем её туфли.
– Господи.
Она рассмеялась.
– Ты сущее проклятье отличного фарфора.
– Плевать на фарфор. Вернись к тому моменту, когда где-то между полуночью и пятью часами утра ты обманулась, поверив, что любишь меня.
– Обманулась? Прояви ко мне хоть немного доверия.
– Не дразни меня, Хлоя. Не сегодня, не на эту тему.
– Я не дразню.
– Я не доверяю своим собственным суждениям. Всякий раз я неправильно тебя понимал.
Она слегка улыбнулась.
– Ты понимал меня лучше, чем я сама. Я не спала всю ночь, вспоминая историю нашего знакомства. Каждое слово, каждый взгляд, каждое случайное прикосновение. Я всё так отчетливо помню, как будто хранила воспоминания, словно сокровища. – Хлоя принялась теребить кружевной край носового платка. – Для меня с самого начала имело значение, что ты обо мне думаешь. И я не могла понять почему. Ты привлекательный, искушённый, умный человек. Заботливый опекун для своей кузины. Настоящий джентльмен. Трудно признать, но я не выдерживала никакого сравнения с тобой, поэтому стала твоей полной противоположностью. Поддразнивала тебя, вела себя неподобающе, временами даже бесстыдно. Оглядываясь назад, я понимаю, что это так по-детски. Я отчаянно пыталась привлечь твоё внимание, вывести из себя. – Она подняла на него глаза. – Сблизиться с тобой.
От слов Хлои в душе Джастина зародилась робкая надежда. Но он попытался вырвать её с корнем, прежде чем она успела укрепиться.
– Видишь ли, ты был так безнадёжно выше меня. Вот почему я дразнила тебя, провоцировала и вела себя дерзко, пытаясь сбить с тебя спесь. И если бы мне это удалось, возможно... – Она вздохнула. – Возможно, тогда ты бы стал досягаемым.
Досягаемым для неё?
Джастин посмотрел в окно и рассмеялся. Он не смог удержаться.
– Наконец-то мне удалось тебя рассмешить.
– Хлоя. После первой же нашей встречи я стал твоим рабом. Словно беспомощный щенок, ходил за тобой по пятам и смотрел тебе в рот. Если бы ты позволила, я бы всегда находился в пределах твоей досягаемости. – Он погладил её по щеке. – А ты – в моей.
Он смотрел, как она пытается развязать узел на носовом платке, лежащем на её коленях. Хлоя с ним возилась, как будто пальцы её не слушаются. Наконец ей это удалось, и кольцо упало на её ладонь.
– Наденешь его мне на палец? Если ещё не передумал.
Конечно, не передумал. Он хотел надеть кольцо ей на палец, и на всю её руку нанести лак или клей, чтобы его нельзя было снять.
Он покачал головой.
– Нет. Не будем спешить.
– А мы и не спешим.
– Я размышлял о женитьбе на тебе несколько месяцев, а у тебя была всего одна ночь, чтобы всё обдумать.
– Да, но я многое обдумала за одну ночь, и мои чувства к тебе возникли с самого начала. У меня весьма продуктивный мыслительный процесс, и я женщина. Когда речь заходит о браке, женщина за одну ночь может обдумать гораздо больше, чем мужчина за целое десятилетие. Кстати, у меня есть мысли по поводу надгробного камня.
– Надгробного камня?
– Да. Надгробный камень, под которым, как ты сказал, нас обоих похоронят бок о бок. Я хочу с самого начала прояснить, что на нём нужно указать и моё имя. Нет ничего хуже надгробия, на котором выгравировано "Мистер Мэнфорд Мэнли Макмэннинг", а внизу крошечными буквами высечено "его жена". Я не желаю быть "его женой", Джастин. Там должно быть написано всё. Хлоя Энн Гарланд Монтегю, леди Шеверел. Иначе после смерти я буду преследовать обитателей дома. А я очень хороша в преследовании.
Если честно, это даже веселее, чем попасть в рай. Возможно, у меня получится совмещать загробную жизнь. Знаешь, когда люди выезжают на лето в Рамсгейт или Бат.
Позабавившись, Джастин потёр лицо рукой. Она поразительна. Интересная семейная жизнь им предстоит.
– Можно написать на надгробии всё, что захочешь, – сказал он. – Можно даже указать "её муж" вместо моего имени, мне всё равно. Но сначала дадим объявление о помолвке.
А прежде я сделаю тебе предложение должным образом. Наверное, где-то в марте.
– В марте? – Она подпрыгнула от возмущения. – Ты заставишь меня ждать до марта?
– Всего лишь три месяца.
– Четверть года.
– Правильно. А ещё примерно тринадцать недель, или девяносто один с четвертью день. – Он протянул ладонь. – Отдай кольцо. Я положу его в сейф на хранение.
Она отдёрнула руку.
– Нет, не положишь. Ты только что сказал,
что я могу оставить кольцо себе. И я могу делать с ним всё, что захочу. А я хочу его носить.
– Хлоя.
– Я знаю, что у тебя благие намерения, – сказала она. – Ты беспокоишься о моей репутации и хочешь сначала получить благословение моей семьи. Прежде всего ты хочешь удостовериться, что у меня нет сомнений. Я обожаю тебя за то, что ты защищаешь меня и мою семью.
– Это не что иное, как долг джентльмена.
– Джастин, ты прекрасно умеешь делать то, что должен. Но иногда, чтобы сделать то, что действительно хочешь, нужен толчок. И тут появляюсь я.
Ха! Если он сделает то, чего действительно хочет в данный момент, для дивана, на котором они сидят, потребуется новая обивка, и им придётся пожениться до конца недели. Ей следует быть осторожнее с подталкиваниями.
Однако, если отбросить плотские желания, у неё прекрасно получалось читать его мысли.
– Ты не преувеличивала, – сказал он. – Ты действительно много размышляла прошлой ночью.
Она усмехнулась.
– Ты даже не представляешь.
– Мне лучше не знать обо всём?
– Да. Ты придёшь в ужас.
– Давай тогда просто закроем этот ящик Пандоры.
Она протянула кольцо.
– Вот моё предложение. Кольцо ты наденешь мне на палец сегодня, а я обещаю пока держать это в секрете. Я буду надевать его только перед сном, пока ты не попросишь разрешения у моего отца и не сделаешь официальное предложение. Крещенский сочельник, на мой взгляд, станет подходящей датой.
– Осталось меньше двух недель.
– Именно. – Она сжала его запястье, и его пульс участился от её прикосновения.
