После первого дня свадьбы все говорили только о юной дочери маркиза де Монтойя. Самые знатные семейства Испании прочили ее себе в невестки. Кавалеры почтительно ухаживали за ней. Стоило ей случайно обронить тончайший платочек, как целая свита родовитых юношей устремлялась поднять его. Ана не умела кокетничать, и это свойство придавало ей еще большее очарование. Счастливая, сияющая, девушка видела впереди сплошную радугу праздника.
Увеселения самого разного рода следовали чередой. Театральные представления сменялись фейерверками и маскарадами. Было много выступлений певцов и танцоров, в том числе и цыганских. Однажды вечером, выйдя в сад, увешанный фонариками, маркиз услышал прекрасное пение и великолепную игру на гитаре. Он подошел поближе. Гости, разбившись на живописные группы, с наслаждением слушали выступление цыган.
Маркиз наклонился к супруге, сидевшей с края:
– Прекрасно, Мерседес! Кто же пригласил этих музыкантов?
– Наш сын, – прошептала супруга маркиза, опасаясь громким голосом помешать пению. – Это знаменитое семейство Таранто…
– Как же, как же, – вспомнил де Монтойя, – когда-то я сам слышал их. Помнится, у них была изумительная певица и танцовщица, Кристина. Я даже имя запомнил. Ее убили. Но после этого о них не было известно.
– Вон тот старый цыган, это ее муж, – тихо откликнулась маркиза. – Говорят, он посвятил свою жизнь детям. А когда дети выросли, снова начал выступать с ними. У него два сына и две дочери, а также зять и невестка.
– Прекрасно, прекрасно, – заметил маркиз. – Надеюсь, их вознаградят по заслугам.
– Наш сын уже заплатил им…
– Прекрасно, прекрасно…
Пение закончилось, все захлопали в ладоши. Маркиз выступил вперед, громко аплодируя. Старый цыган поднялся, отставил гитару и низко поклонился ему. Де Монтойя сделал цыгану знак приблизиться. Тот снова поклонился.
– Когда-то меня потрясло выступление вашей семьи, – сказал маркиз. – В сущности, тогда я научился любить цыганское пение. Я благодарю вас. Я рад, что ваши дети продолжают тернистый, но радостный путь к вершинам искусства.
Эта несколько цветистая речь маркиза вызвала новые аплодисменты. Цыган снова поклонился. Андрес де Монтойя вынул кошелек, туго набитый золотом, и протянул старому цыгану. Тот с благодарностью принял подарок.
Все кончается рано или поздно. Завершилась и пышная свадьба наследника маркиза. Супруга маркиза, окрыленная успехом дочери, строила планы еще более блистательного брака. Она заметила, каким взглядом провожал юную Ану один из сыновей короля.
– Нет, Мерседес, – возражал трезвомыслящий маркиз, – это ты должна выкинуть из головы. Принцы вступают в законный брак лишь с принцессами королевской крови. А видеть свою дочь наложницей кого бы то ни было, пусть самого короля, я не желаю!
Андрес де Монтойя помнил, что королевской наложницей была его бабка; и отлично представлял себе, какая волна злобных сплетен подымется, если та же участь постигнет его дочь. Хотя и он лелеял определенные честолюбивые замыслы и был вовсе не прочь увидеть свою любимую Ану герцогиней.
Но ни отец, ни мать не угадали судьбу единственной дочери. Не прошло и месяца со дня свадьбы молодого маркиза, как Ана исчезла.
Начались отчаянные поиски. Стражники и нанятые маркизом люди обшарили окрестности. Были допрошены все слуги. Кормилица обливалась слезами, но ничего не знала. А ей-то как раз было отчего плакать. Ведь вместе с Аной исчезла и ее родная дочь! Несомненно, девушки были похищены. Поиски ни к чему не привели.
Отец и мать юной Аны были безутешны. Когда стало ясно, что девушку не найдут, в доме маркиза воцарился траур.
К сожалению, и в эту ночь Анхелите не удалось довести свое повествование до конца. Начался день, а с ним и привычные хлопоты. Но я заметила, что мое нетерпеливое желание дослушать историю де Монтойя помогает мне терпеть вынужденное заточение.
Днем заглянула старуха. Но ни о каком письме не было речи. Она спросила, удобно ли мне, не терплю ли я недостатка в чем-либо. Я вежливо ответила, что всем довольна.
Вечером, когда мы с Анхелитой купали детей, старуха снова пришла.
– Довольно тебе ночевать здесь, – обратилась она к девушке.
– Нет, нет, – живо возразила я, – мне тоскливо одной. Пусть Анхелита останется со мной. – На этот раз я позволила себе настаивать. Я рассудила, что это будет вполне уместно в устах наследницы маркиза.
Старуха неожиданно усмехнулась, что-то проворчала себе под нос, но позволила Анхелите оставаться со мной на ночь. Таким образом, Анхелита смогла продолжить занимательную историю рода де Монтойя.
Впрочем, в эту ночь она начала со своей собственной истории.
Мать Анхелиты была дочерью бедного крестьянина. У него было много дочерей, и он не мог прокормить их. Поэтому одну из своих дочерей, а именно – будущую мать Анхелиты, он отвез в Мадрид и пристроил в услужение к некоему канонику, который отнюдь не славился строгой нравственностью. Отец, конечно, знал, какая участь неминуемо постигнет его дочь, но бедность мало способствует нравственности. Надо заметить, надежды многодетного отца вполне оправдались. Каноник сделал девочку, которой еще не исполнилось и тринадцати лет, своей любовницей. Вскоре у нее обнаружился сильный и властный характер и она стала настоящей хозяйкой в его доме. К восемнадцати годам она родила своему любовнику троих детей, все они были отправлены в деревню, где быстро умерли. Молодая женщина помогала отцу, братьям и сестрам съестными припасами и одеждой. Но положение содержанки ее не устраивало. Ей хотелось во что бы то ни стало покрасоваться перед кумушками в соблазнительной роли замужней горожанки. Она понимала, что на особо завидную партию рассчитывать не может, но все же надеялась, что кто-нибудь соблазнится приданым, которое даст за ней каноник.
Так и случилось. В это время перебрался из Толедо в Мадрид молодой человек простого звания по имени Ласаро Гонсалес. Каноник принял его в услужение. Подметив, что тот не отличается большой щепетильностью, каноник предложил Ласаро жениться на экономке. Ласаро согласился, но взамен потребовал солидного материального обеспечения и содействия в устройстве на должность городского глашатая. Кроме того, сметливый слуга выговорил себе полгода единоличного пользования своей супругой.
– А это, уж не гневайтесь, чтобы я мог знать, что по крайней мере один мой ребенок действительно является моим!
Канонику оставалось только согласиться. Так Ласаро Гонсалес сделался городским глашатаем, женатым человеком и владельцем небольшого домишки. А через десять месяцев после свадьбы появилась на свет Анхелита.
