Роберт не пошевелился, когда она устроилась подле него, опершись на локоть, никак не отреагировал на ее нежное прикосновение к его груди. Ободренная его ровным, спокойным дыханием, Амалия раздвинула пальцы, чтобы всей ладонью ощущать прелесть и тепло его кожи, жесткую шелковистость волос. Она медленно подвела пальцы к его соску и нежно погладила, радостно ощущая, как он напрягся. Опустив голову, Амалия прикоснулась к другому соску языком, и скоро он превратился в маленький трепещущий бутончик. Потом она поднялась выше, провела губами по его мощной шее, задержалась в ямке у ее основания, а затем прильнула к его губам. Ее язык настойчиво стремился проникнуть ему в рот, а ее рука скользила вниз по упругому животу, пока не наткнулась на нечто твердое, горячее и дрожащее от напряжения и готовности.
В этот момент кисть ее руки сжали цепкие мужские пальцы, они впились в нее словно зубы дикого зверя. Роберт сбросил ее с себя, опрокинул на спину и навис над ней. Его лицо было в нескольких дюймах от ее лица.
— Что ты здесь делаешь? — яростно взревел он.
Сердце Амалии колотилось так, что она теряла силы, но голос оставался спокойным.
— Отвечаю добром на добро.
Роберт отпрянул от нее, обескураженный таким странным ответом.
— Что?.. Что ты, скажи на милость, здесь делаешь?
— Ты приходил ко мне тайно по ночам. Теперь пришла я.
— Но тебе нельзя! — вскричал он решительно.
— Почему? И что или кто может мне помешать?
— Я!
— Каким образом? — спросила она невинно. — Я буду приходить, когда ты этого не ждешь, буду приходить ночью, когда ты спишь, и в полдень, когда ты отдыхаешь после обеда, буду приходить до тех пор, пока вся округа не будет гудеть о новом скандале, в котором бедного Фарнума преследует вдова его кузена. У меня нет слов, чтобы сказать, как я сожалею, что сомневалась в тебе, чтобы повиниться, что невольно обидела тебя. Я люблю тебя, и только тебя! Люблю каждой клеточкой своего существа и не могу жить без тебя. Ты нужен мне ночью, чтобы обнимать и любить меня, нужен всю жизнь, чтобы воспитывать наших детей, нужен, чтобы поддержать меня в старости. Я не какая-то Эванджелина, чтобы уйти в монастырь, или Эммелин, чтобы вечно оплакивать ушедшую любовь, я буду приходить к тебе. Неужели ты мне откажешь? — спросила она, лукаво взглянув на его дрожащую в напряжении плоть.
— Ты так спокойно говоришь о скандале, но я не могу позволить, чтобы ты вновь страдала, чтобы тебя унижали.
— Отбрось это проклятое благородство! — ответила она поспешно. — Все мы: ты, я, Жюльен, Мами — старались жить так, чтобы никто ничего не сказал о нас плохого, чтобы никто ничего не подумал о нас дурного. И что из этого вышло? Я уважаю твое чувство чести, которое оградило бы меня не только от слухов, но и от тебя. Но это слишком высокая цена, я не стану ее платить, и не позволю тебе, Роберт Фарнум, платить за меня. Ты нужен мне, и этим все сказано. Выбор лишь в том, будет ли это в браке или вот так, как сейчас.
— Ты так уверена в своих чарах? Что помешает мне выкинуть тебя за окно прямо сейчас?
Он рывком сгреб ее и потащил к огромному раскрытому во двор окну. Роберт двигался стремительно, и волосы Амалии, окутав его каштановым шелком, сверкали и переливались в бледном свете луны. Осознав, наконец, что он собирается сделать, Амалия прижилась к нему и замерла от страха.
— О, нет, Роберт! Пожалуйста, нет! — взмолилась она. — Там внизу… там священник.
— Кто? — не понял он.
— Священник, — повторила она, успокаиваясь. — И может быть, Джордж и Хлоя — как свидетели.
— Что здесь происходит? — спросил он удивленно, и руки еще сильнее сжали ее.
— Вероятно, свадьба, — сказала Амалия тихо.
— Ты уверена в этом? — спросил он насмешливо, но гнева уже не было.
— Как никогда!
Роберт опустил ее на пол, но из рук не выпускал. Он не удержался и нежно погладил ее матовую кожу, а потом сказал:
— Тот человек, которого ты когда-то нашла во мне, согласился бы.
— И тот человек, которого я знаю и которому вверяю свою судьбу. Ты же не захочешь, чтобы меня все вокруг презирали? Или любовь, в которой ты мне клялся — только слова?
— Нет, это не слова, cher Амалия, — сказал он с чувством. — Я действительно люблю тебя. Я полюбил тебя с той самой первой минуты, когда увидел в гостиной у Мами. Зачем бы еще я согласился на предложение Мами? Ты течешь в моих жилах, ты приходишь в моих снах по ночам, преследуешь меня нежностью и лаской, о которых нельзя забыть. Без тебя нет ни жизни, ни цели в ней. Ради тебя я готов на любую жертву.
— Мне не нужно жертв, любимый мой!
— И все-таки одна, кажется, понадобится? — улыбнулся Роберт лукаво. Сердце Амалии замерло. Она надеялась, верила, что он согласится. — Я допустил серьезную ошибку, взяв тебя на руки. Думаю, мне трудно будет расстаться с тобой даже на короткое время свадебных приготовлений.
Она бросилась ему на шею, орошая грудь слезами радости, спрятав лицо в изгибе его шеи, а он обнял ее, опустив подбородок на ее шелковистые волосы и нежно покачивая, как будто убаюкивал дитя.
Спустя минуту Амалия прижалась к нему еще плотнее и прошептала в самое ухо:
— Возможно, у нас есть еще время? Джордж и Хлоя должны приехать позже. Наверное, с полчаса у нас есть, прежде чем отец Франсис совершит обряд.
Роберт глубоко вздохнул, облизнув вмиг пересохшие губы, и тихим, многообещающим голосом ответил:
— Этого недостаточно, совсем недостаточно…
Стиль мебели XVIII в.
Дорогой (фр.).
Моя дорогая (фр.).
Цвет кофе с молоком (фр.).
Жилье холостяка (фр.).
Фехтовальный зал (фр.).
Маленькая хозяйка (фр.).
Восхитительная (фр.).
Мое сердце (фр.).
Саратога-Спрингс — старейший центр отдыха на Северо-востоке Америки, ныне один из известных бальнеологических курортов США.
Многолетнее травянистое растение рода «лук»; в пищу употребляют молодые листья.
Коктейль, состоящий из виски или коньяка, сахарной воды, мяты и льда (амер.).
Сироп (фр.).
Званый вечер (фр.).
Мой друг (фр.).
Быстрый шотландский танец.
