Глава 4
Когда Морган вышел из комнаты, Стивен уже его в коридоре, скрестив руки на груди и недовольно поджав губы. Не раздумывая, он тут же сделал ему выговор:
— Я не мог не слышать вашего разговора. — Стивен не скрывал своего раздражения. — Вряд ли Элизабет способна дать тебе должный отпор, Морган.
Какой еще отпор? Морган невольно развеселился. Он вспомнил яростный взгляд Элизабет и подумал, что Стивен сильно ошибается: если понадобится, Элизабет Стентон не побоится бросить вызов самой королеве Виктории. И даже бровью не поведет.
Нет, эта девушка умеет за себя постоять.
Морган попробовал обратить все в шутку:
— Не преувеличивай, Стивен. О какой борьбе с этой плутовкой и отпоре может идти речь?
Но Стивен не сдавался:
— Позволь напомнить тебе, что Элизабет моя пациентка.
— А я хочу напомнить тебе, что она живет в моем доме.
Хотя Морган свел все к шутке, в его голосе прозвучали стальные нотки. Стивен поморщился.
— Не надо, Морган. Ты знаешь, я не люблю спорить, но ей еще далеко до полного выздоровления. Мой долг — заботиться о здоровье пациента. Ей нельзя беспокоиться и нервничать — это для нее самое главное.
Снова темная бровь Моргана взметнулась вверх.
— Возможно, Стивен, нам следует продолжить разговор у меня в кабинете, чтобы не взволновать леди. Здесь она нас может услышать.
— Да, ты прав.
Они направились к кабинету.
Кабинет Моргана занимал большую часть западного крыла дома. Широкие окна выходили в сад, где весной и летом царило буйство красок. И хотя Моргану нравилось, как Амелия обставила и украсила весь дом, эта комната целиком отражала вкусы своего хозяина. Мебель была из красного дерева, диван и кресла обтянуты мягкой темной кожей, подчеркнутая простота и комфорт говорили о том, что хозяин кабинета — мужчина.
Морган налил бренди в бокал, протянул его Стивену и, как бы между прочим, заметил:
— Возможно, я ошибаюсь, Стивен, но, похоже, Элизабет тебя покорила.
Стивен рассмеялся: к нему вернулось его обычное хорошее расположение духа.
— Не надо торопиться. Согласен, это весьма приятная перспектива, но еще рановато делать подобные выводы.
— Ты совершенно прав, — заметил Морган. — Она уже занята.
Стивен с сожалением вздохнул.
— Что ж, другого вряд ли можно было ожидать. — Он удобно расположился в кресле, но неожиданно выпрямился. — Боже правый! Я уже хотел спросить у тебя, кто этот счастливчик, как вдруг вспомнил, что она ищет Натаниеля. Неужели это он?
Стивен нетерпеливо ждал ответа. Морган молча кивнул.
— Натаниелю везет на хорошеньких женщин. — Стивен никак не мог прийти в себя. — Она и впрямь верит, что он на ней женится?
Морган едко рассмеялся.
— Она явно не знает, как изменчива натура моего брата. Представь себе, она считала, что этот дом принадлежит Натаниелю! И самое главное, именно он убедил ее в этом!
— Похоже, Натаниель принялся за свои старые штучки. Ты ведь все еще не простил его, Морган?
Казалось, Морган окаменел. Его молчание было многозначительней и красноречивей любых слов. Стивен покачал головой.
— Иногда я спрашиваю себя, что с тобой случилось, Морган, — тихо заметил он.
Морган знал ответ, и его мысли были подстать его мрачному настроению. Он думал о том, что время состарило его, а опыт ожесточил.
— Я часто спрашиваю себя, почему ты по-прежнему остаешься моим другом, Стивен.
— Действительно, почему? — подхватил Стивен. — Ведь я из бостонских аристократов, которые тебе так ненавистны.
Стивен знал свою родословную на двести лет назад. Его семья была из старейших, богатейших и самых уважаемых в городе.
Но Морган не всегда ненавидел тех, кого Стивен называл «бостонскими аристократами». И хотя он считал их напыщенными и ограниченными, в глубине души испытывал к ним зависть. Нередко, особенно в юности, он мечтал быть одним из них.
Однажды, когда мать была еще жива, она решила показать им «богатые дома на холме». Среди других там стоял огромный дом, строительство которого подходило к концу. Когда рабочие ушли, они с матерью прогулялись по пустым комнатам, воображая себя владельцами великолепного особняка. С того дня Морган мечтал о том, как он когда-нибудь поселится в таком же богатом доме. Теперь его мечта осуществилась. Но жизнь не давала ему забыть о его происхождении, постоянно напоминая об этой неприятной истине. — Честно говоря, Стивен, меня удивляет твоя верность, но она мне дорога, так же как и твоя дружба. И, конечно, ты прав. Нам в первую очередь следует заботиться о выздоровлении Элизабет Стентон. Это твоя обязанность, дорогой друг. А я даю тебе слово, что больше не стану огорчать эту леди.
Быстро пролетела следующая неделя. Элизабет все еще была слаба и почти не вставала с постели, хотя с каждым днем к ней возвращались силы. Большую часть времени она спала или дремала, что, по мнению Стивена, который навещал ее каждый день, было наилучшим лекарством. Стивен оказался приятным, остроумным собеседником, дружелюбным и покладистым человеком, и Элизабет все больше привязывалась к нему.
Стивен подтвердил, что Морган говорит правду и этот прекрасный дом принадлежит ему одному. Как и «Корабельные верфи О'Коннора».
Что же касалось самой Элизабет, то она не находила покоя. Зерно сомнения запало ей в душу, и все попытки избавиться от этого чувства были напрасны. Натаниель, ее галантный и преданный обожатель, ввел ее в заблуждение относительно дома и верфей. Ее преследовала еще одна беспокойная мысль: он так искренне и нежно клялся ей в любви.
Неужели и это тоже была ложь?
Элизабет собрала все свое мужество. Нет, убеждала она себя. Она бы догадалась. Не такая уж она доверчивая.
А что, если не догадалась?
Она искала и не находила ответа на множество вопросов.
— Ничего не понимаю, — бормотала она, усаживаясь в кресло в гостиной, куда ее для прогулки приводил Стивен. — Не понимаю, почему он так со мной поступил! Может, он хотел придать себе вес в моих глазах? Он говорил, что живет в Бостоне.
— Он действительно живет здесь, — после не которого колебания подтвердил Стивен.
— Тогда где же он? Скажите, где?
Элизабет в волнении пыталась поймать взгляд Стивена. Она была готова по капельке выпытывать у него истину.
— Должен признаться, Элизабет, что мне не удобно рассказывать вам о Натаниеле. Я чувствую себя школьником, который наушничает на приятеля.
— Какая чепуха, — прервала его Элизабет, но Стивен молчал, и ее голос вновь стал умоляющим. — Скажите мне, Стивен. Ради Бога. Вы здесь у меня единственный друг.
— Элизабет, вы ставите меня в неловкое положение, — вздохнул Стивен. — Пожалуйста, с этими вопросами обращайтесь к Моргану.
