– Но ты сошла с ума, мой маленький цветочек! Девушка, как ты, не может отдать свое сердце наследнику престола. Эти люди слишком далеки от нас. Они нас не замечают. Чего ты можешь ждать от него?
– Я ничего не жду, – ответила Мария, – просто его люблю. Я счастлива увидеть его издали и почувствовать его взгляд. Большего я не хочу, но хотя бы этого пусть меня не лишают.
Старая няня вздохнула, не сказав больше ни слова. В том возбужденном состоянии, в котором была Мария, противоречить ей было невозможно. Лето в Англии, развлечения во время путешествия наверняка изменят ее настроение. Возвратившись, она первая посмеется над своим увлечением.
Через несколько дней семья Ветцера покинула Вену.
Ветцера возвратились в Вену 26 июля. В Англии Мария пользовалась большим успехом, но была печальней, чем обычно. Мать находила ее чрезмерно молчаливой и упрекала за это, но о причине плохого настроения дочери не подозревала. Опасаясь показаться смешной, Мария не делилась своими мыслями ни с матерью, ни с сестрой. „Моя дочь, – говорила мадам Ветцера, – в один прекрасный день объявит, что она выходит замуж. Такая нынче молодежь“.
Красота Марии достигла совершенства. Она была в том возрасте, когда детская прелесть еще неотделима от девичьей. Серьезность ребенка пока не исчезла и проявляется то в выражении лица, то в неуверенном жесте, но женское начало уже дает о себе знать. Тайна, которую Мария носила в сердце, делала ее взгляд еще более мечтательным и глубоким, а улыбку неотразимой.
Когда ей говорили комплимент, она не скрывала своей радости. „Теперь я уверена, что понравлюсь ему“, – думала она про себя.
За время отсутствия в Вене образ Рудольфа не померк в ее памяти. Напротив, подобно высоким горам, наблюдаемым издалека, он стал еще более возвышенным. Его облик был настолько живым, что она могла сравнивать с ним всех мужчин, которые за ней ухаживали. И никто не мог подняться до ее героя. Можно ли было не боготворить его? Из-за него она уже страдала, плакала, краснела от счастья и смущения. Когда она снова увидела старую няню и смогла наконец произнести имя Рудольф, она заявила: „Я люблю его еще больше, чем весною“. Тон этого признания произвел большое впечатление на няню; она тихо и молча покачала головой.
Принц был на военных учениях, когда Мария вернулась в Вену. Почти две недели она печально довольствовалась тем, что сообщали о нем газеты, и сокрушалась, что не смогла вернуться раньше. Еще недавно он был в Лаксенбурге и почти каждый день в столице.
Вена пока не зажила в своем обычном ритме. Высший свет еще не вернулся из своих замков и с охоты. Дамы Ветцера оказались в одиночестве. Марии не с кем было говорить о том, кого она любила. Она меланхолически прогуливалась в компании матери и сестры по пустынным аллеям Пратера, где когда-то проезжал самый прекрасный из всадников. Уж на этот раз он точно ее забыл. Он не видел ее почти два месяца; этого более чем достаточно, чтобы ее образ, едва возникнув, исчез из его памяти.
Именно в это время у нее сложились дружеские отношения с женщиной, которой суждено было сыграть трагическую роль в ее жизни.
Однажды мадам Ветцера, выйдя из дома одна, вернулась в сопровождении своей знакомой, которую случайно встретила на улице. Эта элегантная дама приближалась к сорока годам; она впервые увидела Марию со дня ее возвращения из Египта. Красота молодой девушки поразила ее. Имя этой дамы произвело еще большее впечатление на Марию. Графиня Лариш Валлерзее приходилась двоюродной сестрой принцу-наследнику, будучи дочерью герцога Людовика Баварского, старшего брата императрицы, актрисы, на которой тот был женат морганатическим браком. Молодой девушкой, попав в милость к императрице, она долгое время жила в императорской семье. Но позднее по неясным причинам императрица отдалилась от нее. Тем не менее она все-таки была кузиной Рудольфа, знала тысячи подробностей о нем и его частной жизни, встречалась с ним, когда ей было угодно. Мария смотрела на нее восторженными глазами.
Во время обеда зашла речь о Рудольфе, который вскоре должен был вернуться в Вену. Его семейная жизнь шла через пень колоду, считала графиня, обладавшая довольно злым язычком. Недоброжелательно она говорила о принцессе, но не о своем кузене. У графини, которая знала, что император и императрица к ней охладели, оставался только Рудольф как единственное звено, связующее ее с императорской семьей. Вот почему, говоря о нем, она остерегалась давать волю своей прирожденной склонности поносить других людей. В этот раз она выливала свою злобу на императрицу, императора, мадам Шратт, но о Рудольфе высказывалась в благодушном тоне. Добрые слова графини, которая не рассчитывала произвести впечатление на молодую девушку, оказались, возможно, фатальными для Марии. Если бы из уст графини она услышала клевету или подлые наветы в адрес своего героя, она бы прониклась к ней недоверием. Но, благожелательно отозвавшись о Рудольфе, графиня показалась ей самой лучшей, самой справедливой из всех женщин, и скрытное сердце Марии готово было распахнуться ей навстречу.
По воле случая после обеда графиня осталась наедине с Марией. Воспользовавшись этим удобным моментом, Мария заговорила о Рудольфе. Невольно она вложила в свои слова столько теплоты, что графине, за два десятилетия придворной жизни развившей тонкий нюх, не составило труда проникнуть в тайну молодой девушки. Нескольких вопросов, ловко и добродушно заданных, было ей вполне достаточно. Очарование Марии не могло оставить никого равнодушным, оно покорило и графиню. Она быстро завоевала доверие Марии, которой не с кем было поделиться, кроме няни, и которая страдала от вынужденного молчания. Будучи женщиной, не упускавшей возможности из всего извлекать собственную выгоду, графиня предвкушала, как она позабавит своего пресыщенного кузена, рассказав о великой любви, которую он внушил самой красивой девушке Вены. Как бы ни был он пресыщен, он не останется безучастным.
Между тем Мария, проводив графиню, не находила себе места от радости. С помощью этой новой и такой дорогой подруги она всегда будет знать, когда Рудольф возвращается в Вену, каковы его настроение и планы.
Уже одно это было бесценным подарком…
Но с быстротою молнии мысль ее преодолела следующий этап: быть может, она даже сумеет обменяться с ним письмами! Эта внезапная догадка перехватила ей дыхание. Уняв сердцебиение, Мария не спеша проанализировала положение, в котором она оказалась. Бездна, отделявшая ее от Рудольфа, внезапно исчезла. Он приблизился к ней настолько, что до него можно было почти дотронуться. Покидая далекую планету, на которой он обитал, Рудольф уверенно входил в мир, где пребывала она. Графиня Лариш приоткрыла для него эту дверь… Возможно, однажды она представит их друг другу. Мария сможет говорить с ним!.. Все это было похоже на чудо. Она погрузилась в сказочные мечты, не слыша болтовни матери и сестры. Мысленно она рискнула сделать еще шаг. Внезапно ее пронзила дрожь…
