Но паралич сковал его только на миг — потому что он был не десятилетним мальчиком, а сильным мужчиной и командиром. Страх сменил гнев, не знающий границ. Чтобы спасти Вирджинию, он был готов убить всех красномундирников в Хэмптоне.
Девлин, дрожа, закрыл глаза. Но Вирджинию не изнасиловали и не убили. Ни один мужчина не был так глуп, как он, пожертвовавший ради мести любовью и браком. За последние сутки он сотню раз благодарил Бога, которому давно перестал молиться, за то, что Вирджиния жива. Прежде чем его арестовали, он видел, как Фрэнк и Тилли унесли ее невредимой.
Девлин стиснул лицо руками. Он отчаянно нуждался в своей жене, в ее любви и прощении. Последняя битва показала ему это.
Его жизнь была полна только смертью и ненавистью. Но теперь он выбирал радость и любовь, если Вирджиния простит и примет его.
— Хотите немного грогу от боли, сэр?
Девлин посмотрел на судового врача. Сердце болело сильнее, чем рана, и он знал, что грог не облегчит эту боль. Только Вирджиния может облегчить ее, если она согласится вернуться к нему и любить его снова, хотя бы немного.
— Нет.
Засов отодвинули. Оба мужчины наблюдали, как по трапу спускалась пара сверкающих сапог, за которыми последовали белые бриджи и голубой китель с золотыми пуговицами, многочисленными медалями и двумя золотыми эполетами. Адмирал Кокберн стоял лицом к лицу с Девлином и Полом Уайтом. За ним спустился младший офицер — это был Том Хьюз.
Девлин смотрел на сына Истфилда с некоторым удивлением, сознавая, что не чувствует ни ярости, ни гнева. Он не чувствовал вообще ничего, кроме странного равнодушия — и жгучего желания найти свою жену.
— Как Девлин? — обратился к Уайту Кокберн.
— Получил болезненную рану в плечо, сэр, и здоровенную шишку на голове, но сможет приступить к обязанностям через несколько дней — я имею в виду, если он не останется в заключении, — покраснев, добавил Уайт.
Девлин медленно встал, потянувшись за своей окровавленной рубашкой. Равнодушие приносило облегчение.
Застегивая рубашку, он повернулся лицом к Кокберну и Хьюзу. Он выбрал радость и любовь.
Враждебные глаза Хьюза удивленно расширились, и Девлин отвел взгляд. Ему не терпелось продолжать жизнь, но сначала нужно было подвязать кое-какие узлы — он должен был сделать это для Вирджинии и неродившегося ребенка.
— Освободите его, — сказал Кокберн.
— Но, сэр! — протестующе начал Хьюз. — Он убивал британских солдат!
Девлин не произнес ни слова, шагнув из камеры вместе с Уайтом.
— Мы поговорим на палубе, — твердо заявил Кокберн, повернувшись и начав подниматься.
Игнорируя уставившегося на него Хьюза, Девлин последовал за адмиралом на главную палубу, где дул легкий бриз, море было спокойным, а небо голубым.
Он мысленно улыбнулся, представив себе Вирджинию, прощающую его. Девлин быстро огляделся вокруг. Он сразу узнал, где они находятся — у входа в Чесапикский залив, возможно в миле от вирджинского берега. День казался приятным и не сулящим сильного ветра. Девлин видел, что они направляются на юг со скоростью три или четыре узла. Он мог оказаться в Суит-Брайар через два часа.
— Я свободен? — спросил Девлин, когда Хьюз присоединился к ним.
— Да, — ответил адмирал. — В битве случаются злосчастные события, и будь я проклят, если потеряю своего лучшего капитана из-за каких-то чертовых лягушатников. Кроме того, любой мужчина действовал бы так же, защищая свою жену.
Хьюз, казалось, задохнулся.
— Это была сокрушительная победа, — продолжал Кокберн. — Я подробно доложу о роли, которую сыграли ваши морские пехотинцы и «Вызов». Отличная работа, капитан.
Он улыбнулся.
Девлин не хотел обсуждать ужасную битву при Хэмптоне.
— Я прошу об отставке, адмирал.
Кокберн разинул рот, как и Том Хьюз.
— Что?! — крикнул адмирал.
Девлин улыбнулся:
— Надеюсь, вы слышали меня. Прошу прощения, но я собираюсь домой.
Оставив обоих глазеть ему вслед, он направился в свою каюту, чувствуя легкость и радость в груди, как парус, развертывающийся при свежем ветре.
Девлин ничего не знал о любви и радости, но не сомневался, что Вирджиния сможет научить его. Знаний его маленькой жены хватит для них обоих.
Все еще улыбаясь, он сел, быстро написал прошение об отставке и запечатал его воском. Потом он вернулся на палубу и вручил прошение Кокберну.
— Рекомендую передать командование «Вызовом» Реду Барлоу, — сказал Девлин.
Кокберн побагровел.
— Если бы я не знал вас лучше, я бы назвал вас трусом, сэр!
Он подал знак своим людям, что желает вернуться на флагманский корабль.
Пожав плечами, Девлин повернулся и оказался лицом к лицу с Томом Хьюзом.
— У меня есть кое-что для вас, — сказал он.
— Это трюк? Если да, то необычайно ловкий, — проворчал Хьюз, наблюдая за руками Девлина, словно ожидал удара кинжалом.
— С моими трюками покончено — я не хочу тратить время. Вот.
Девлин протянул Хьюзу пергамент с текстом, написанным еще в камере.
— Что это? — настороженно осведомился Хьюз.
— Документ о передаче недвижимости.
Девлин глубоко вдыхал мягкий вирджинский воздух. Он был совсем другой — свежий и чистый.
— Мне не нужен Суит-Брайар!
— Речь идет о передаче Уэйверли-Холла. Мне он не нужен. Он ваш.
Хьюз выпучил глаза. Девлин подозвал матроса.
— Я схожу на берег, — сказал он. — Приготовьте шлюпку. — Его сердце забилось быстрее при мысли о встрече с Вирджинией.
— Есть, сэр! — Матрос отбежал, выкрикивая приказы.
— Вы возвращаете нам Уэйверли-Холл?
Хьюз последовал за ним к поручням. Он был ошеломлен.
— Да.
— Не понимаю.
— Это не важно.
Девлин смотрел на песчаный пляж и лес позади него, думая о Вирджинии.
— Важно! — крикнул Том Хьюз. Потом он понизил голос: — Мой отец убил вашего отца. Вы посвятили жизнь мести. Вы украли наш дом, спали с моей мачехой, сделали любовницей мою кузину, зверски избили меня, а я едва вас не убил! Значит, это важно!
Девлин даже не посмотрел на него, потому что шлюпку спустили на воду.
— Я больше не хочу мести, — ответил он. — Я хочу кое-чего другого.
Вирджиния чувствовала себя разбитой. Ее коляска остановилась перед домом, но она так устала, что не находила сил выйти и просто сидела, глядя на белые колонны крыльца и алые розы, растущие у перил. По крайней мере, Девлина не было среди мертвых, оставшихся в Хэмптоне.
Но теперь он был пленником собственного народа.
Тилли похлопала ее по руке.
