который помог ему возвыситься. Мало того, он даже готов закрыть глаза на то, что ближнего этого могут истязать, а потом возвести на костер. Чем ниже человек, тем больше он замечает, что происходит вокруг; и чем выше он, тем меньше видит, порою просто не желает видеть.
– Ну, ну, любопытно, Тевенен. Ты, как мне кажется, хочешь что-то сказать, и притом нечто мудрое. Права ли я?
– Слышала ли ты, чтобы Тевенен хотя бы раз сказал глупость? Разве не правду он всегда говорит? Правду, которой боятся лжецы и подхалимы, а потому смеются над шутом, чтобы за смехом скрыть грязь и порок. Хорошо, когда это видят другие, и плохо, когда не видят те, кому это надлежит в первую очередь.
– Что-то чересчур мудрено, Тевенен. С чего мы начали? О чем ты хотел поведать своей королеве?
– Только о том, что ты стала королевой благодаря последней глупости короля, который не придумал ничего умнее, как умереть в гостях.
– Ты о Жане Втором? Но в чем же его глупость?
– Твой свекор позволил себе отойти в мир иной потому, что этого хотели другие.
– Как! – вскочила Жанна. – Что еще взбрело тебе в голову? Кто это пожелал, чтобы король умер?
– Тот, кто захотел видеть тебя королевой, а твоего супруга – королем.
– И кто же это?
– Я не стану называть имен, лишь напомню и укажу: пятеро мужчин не смогли сделать того, что сделала одна женщина, и эту женщину собирается пытать баран, которому поручил эту работу осел.
– Яснее, Тевенен! Догадываюсь, за твоими словами кроется нечто ужасное. Что же сделала женщина, чего не смогли сделать пятеро мужчин, и какое это имеет отношение ко мне?
– Варила она как-то чай в кастрюле, да и уронила туда рубаху; вытащила ее, а под ней – золотая корона!
– Корона? Золотая? И где же она теперь?
– На твоей голове, матушка.
Жанна инстинктивно поднесла руку ко лбу. Шут с любопытством смотрел на нее.
– Желаешь сорвать ее с головы? Этим не вернешь жизнь той, кого еще можно спасти, зато твоя безделушка очень поможет спасти ту, которую можно уже не вернуть.
– О ком ты? Кто эта женщина? Что нас с ней связывает и при чем здесь корона?
– Не много ли вопросов для одной головы глупого шута, у которого ума хватает лишь на то, чтобы носить колпак с бубенчиками, плясать и строить рожи? Я забыл, он еще умеет слагать стихи и смеяться над попами, которым вы, пустоголовые люди, целуете грязные руки, испачканные кровью.
– К черту руки, попов и твой колпак! Ты говорил о женщине. Кто она?
– Ты ее не знаешь, не знает и она тебя.
– Но что же в таком случае нас связывает?
– Ты взяла свою власть из рук этой женщины, даже не заметив ее и не поблагодарив. Но мало одной короны, эта дама подарила тебе еще и красоту.
Жанна широко раскрыла глаза:
– Анна де Монгарден?..
– О, она всего лишь служанка у той, о которой у нас с тобой идет речь.
– Служанка? Но кто же может быть выше графини? Герцогиня?
– Бери выше, матушка.
– Королева?
– Еще выше.
– Остается императрица.
– Эта тоже и в подметки не годится той, о ком беседа.
– Черт возьми, ты меня пугаешь, Тевенен! Кто же она такая, ведь мы перебрали всех. Остается…
– Ну?..
– Царица Небесная!
– Эка, куда загнула! Та – на небе, к тому же давно мертвая, а эта – на земле и живая.
– Земная царица?..
– Волшебница, матушка моя! Куда до нее царям!
– Волшебница? Но тогда, выходит, она настоящая фея?
– Наконец-то мы нашли это слово! Но и феи бывают двух сортов.
– Я знаю: добрые и злые. Про которую же из них наш разговор?
– Злая фея увенчала бы твою голову золотой короной?
– Стало быть, она добрая?
– Так отныне и надлежит тебе ее называть, если, конечно, ты захочешь отблагодарить ее за преподнесенный тебе подарок.
– Отблагодарить? Ничего не понимаю. Но все равно, как я смогу это сделать?
– Очень просто: погаси костер, который вот-вот разведет под ней ее враг.
– Костер? – встрепенулась Жанна. – Так ее собираются сжечь? Мою добрую фею?
– Не столько твою, сколько твоего мужа. Еще мгновение – и волосы вспыхнут на ее голове, а ведь она сделала его королем. Вот она, благодарность монархов, а между тем этот – далеко не худший из них.
Жанна не мигая смотрела на карлика.
– Да кто же это и что все это значит? Можешь ты объяснить, в конце концов?
– Шут и без того уже много сказал. Но его не учили говорить красиво и понятно, а потому вам, умным людям, не уразуметь его слов. Сдается мне, матушка, за меня это лучше сделает другой, с кем вы ведете беседу на одном языке. Это женщина…
– Та самая? Фея?
– Нет. Но ей надлежит спасти ту, что спасла Францию. Она не может не прийти, не имеет права. Сейчас ты увидишь ее, а потом услышишь. Она – та, которая зовет тебя Жанной.
– Анна де Монгарден!
– Твоя подруга, матушка. Да вот и она сама! Слышишь, каблучки стучат? Я отдам ей свою роль: негоже одному срывать аплодисменты.
В эту минуту в покои стремительно вошла графиня и, мельком взглянув на шута, бросилась к королеве:
– Жанна, я должна открыть тебе одну тайну! Скрывать правду уже нельзя, дабы не проявить черную неблагодарность к той, кто подарил вам с супругом корону.
– Боже мой, Анна, что случилось? Ей-богу, меня хотят свести с ума. Или вы с шутом сговорились? Объясни же толком хоть ты!
– Содону удалось изловить иноверку, и он готовится пытать ее.
– Велика важность, – повела бровями Жанна. – Это его обязанность, за тем он и приехал сюда.
– Он объявил эту женщину еретичкой и после пыток собирается сжечь ее как ведьму!
– И что же?
– Для этого ему надлежит передать ее в руки светским властям, которые вынесут приговор. Это король, а в его отсутствие – королева.
– Не понимаю, что тебя тут удивляет.
– Жанна, ты должна будешь подписать приговор, который возведет эту женщину на костер!
– Разумеется, почему бы нет, если она еретичка?
– Ты не можешь этого сделать, Жанна. Не должна!
– Не должна? Вот новости! Почему же это?
– Помнишь ли ты свой изъян и то, как от него избавилась?
– Конечно, но что из того?
– Мазь, которую я тебе тогда принесла, изготовила эта горожанка!
Жанна вздрогнула.
– Она подарила тебе любовь супруга, а ты ее за это – в костер?..
– Как!.. – только и смогла вымолвить королева, широко раскрыв глаза.
– Она вылечила твоего сына,
