что за дело, кстати? Почему это Ваши враги рылись в моих письмах, скрипках и вещах? — вдруг он вернулся в реальность.
— Матвей Сергеевич Вам знаком? Он служит при русском дворе, — начал спрашивать Пётр, и Разумовский тут же ответил:
— Да, да, знаю, и что?
— Он не слал Вам письмо о детской скрипке? Может и скрипку детскую слал? — спросил Пётр дальше.
Сделав удивлённый вид, его собеседник выпрямился и снова взглянул свысока:
— Скрипку слал, а вот письма не видел. А Вы, что, тоже охотитесь за сей скрипкой?! Чего это она вдруг так понадобилась?
— Она должна была принадлежать моему сыну, — видел Пётр, что тот знает больше. — Кто же ещё охотится за нею, не расскажете?
Только Разумовский сложил руки и упрямо молчал, устремив взгляд вперёд.
— Через Вас Матвей Сергеевич хотел передать скрипку нам… Тайно… Он должен был написать об этом в письме. Именно потому здесь и произошёл обыск, на сколько я могу судить по тому, что увидел. Скрипки пытались вскрыть именно там, куда и было бы спрятано послание.
— Я повторю, не получал никаких писем с подобным содержанием, — взглянул искренне удивлённый Разумовский.
— Значит, письмо выкрали, — молвил в размышлениях Пётр и резко вопросил. — А где же скрипка? Её украли?
— Вы сами не подстроили всё это? — ответил вопросом тот.
— Вы придумываете авантюру. Дело состоит совсем иначе. Я же авантюр не создаю, я разоблачаю, — стал Пётр пронзать взглядом исподлобья.
— А жаль! Без них скучно жить! — важно воскликнул Разумовский. — Я продал скрипку… Прямо перед балом… Некий состоятельный анонимный покупатель заплатил сумасшедшую цену. А мне что терять? Мне детская скрипка не нужна. Детей нет… У Вас вот сын…. понимаю, — стал он кивать. — Но продал, уж извините. Могу выписать другую, не хуже!
— Нет, благодарю, — усмехнулся Пётр…
— Была ли какая надпись на той детской скрипке? — спросил дальше Пётр у Разумовского.
Тот наигранно засмеялся и отошёл к комоду у зеркала. Он поправил галстук, парик, словно любовался своим превосходным видом.
— Вы знаете, граф, — стал он говорить медленно. — Была… Я даже понимаю, почему Матвей Сергеевич прислал эту скрипку мне. Я ведь собираюсь жениться, а он и о детях уже подумал… А вся моя жизнь, она полна любви.
Сердце Петра забилось сильнее, услышав последнее слово. Догадки подтверждались. Он встал рядом и улыбнулся:
— Так какая же была надпись? Или Вы сочиняете новую авантюру?
— О, нет! Вовсе нет! — повернулся тот, делая выразительный жест кистью руки. — Уж больно Вы остры. Да и должность у Вас такая, что вмешиваться в дела нет желания. Надпись же на той скрипке была амор.
— Амор, — кивал довольный Пётр. — Вот видите…. всё, как всегда, на виду. Все ответы… Что ж, — вздохнул он и оглянулся на стоящего в стороне Никитина, который ожидал окончания сей беседы. — Мне пора.
— Вы останетесь здесь! — тут же указал Никитину Разумовский.
— Разумеется, — кивнул послушно тот и встал ближе к направившемуся к выходу другу. — Я всё узнаю… Где искать тебя?
— У Линн, — тихо молвил Пётр.
Именно у Линн он сейчас и хотел оказаться вновь, как бывало раньше, когда хотелось скрыться от глаз или проблем. Вскочив на коня, Пётр поспешил отправиться именно туда.
Особняк Линн по прежнему принимал гостей. Жизнь шла там своим чередом… Пётр отдал коня в руки встретившего конюха, а сам прошёл в холл, где его встретила улыбчивая и соблазнительно одетая в тонкое платье с глубоким вырезом на груди девушка.
Она проводила в зал, где гости с другими девушками уже то весело общались на диванах, то играли в различные настольные игры. Вскоре спустившаяся в зал сама Линн остановилась у лестницы, слушая, что шептала ей проводившая Петра девушка. Глаза Линн широко раскрылись от удивления. Уставившись в его сторону, она встретилась с его ожидающим взглядом.
Стоя у стены у входа, Пётр снял треуголку. Он кивнул Линн в ответ, после чего та махнула ему рукой пройти наверх. Понимая, что она хотела тем самым сказать, Пётр направился на второй этаж, где скрылся за дверью комнаты номер один.
Следом за ним туда же вошла и Линн:
— Вот уж сюрприз! Как же давно тебя не было.
Окинув его изучившим взглядом с ног до головы, она сразу почувствовала неладное:
— Что в глазах за усталость, печаль…. разбитость?… Боже…. что она с тобой сделала?!
Молча глядя в ответ, Пётр стоял перед нею. Линн взяла за руку, подвела сесть в кресло и стала задирать подол, усаживаясь ему на ноги. Погладив по груди, скинув камзол и развязав его галстук, Линн стала спускаться руками ниже.
— Лучше слезь, — молвил Пётр, остановив её до того, как прикоснётся к штанам. — Умоляю.
— Боишься, не сдержишься? — игриво шепнула Линн, начав целовать его щёки. — Так и не стоит… Расслабься.
— Я хочу быть верным ей, — прошептал Пётр в ответ, но Линн видела его печаль в глазах:
— И где же она?
— Уехала с каким-то английским врачом, — ответил он, вызвав смех собеседницы:
— И ты хочешь быть верным, пока у неё адюльтер с англичанином? Ты безумец… Кто верен в наш век?!
— Слезь с меня… Мне нужно побольше узнать о нём, — строго ответил Пётр.
— Но такой здесь не бывает, — удивилась Линн, погладив его плечи и начав расстёгивать рубаху. — Раз уехала с ним, то любовница, поверь мне… Я знаю, как бывает. Да и ты сразу ко мне пришёл.
— Позаботься, чтоб этот англичанин сюда пришёл, — ответил Пётр, крепко взяв её за бёдра.
— Милый, — улыбнулась податливая Линн, начав гладить у него между ног. — Надо подумать… Поможешь снизить плату?… Просят больно много платить за особняк, а пользуются все…
— Я попробую, но это не в моей власти, — попытался улыбнуться он, а силою рук, так и держа её за бёдра, толкнул от себя, заставив подняться.
— Да, — с сожалением вздохнула Линн, поправив платье. — Разумею… Оставайся, коль хочешь. Выспись.
— Ещё есть дело, — молвил Пётр, когда Линн уже отошла к выходу и оглянулась. — Некий Георг… Фамилии его никто не знает, но сказочно богат, владелец дома на озере Меларен. Знаком?
— Знаком, — прозвучал спокойный ответ. — Только больше того, что он богат и мечтает быть во главе масонства, не знаю.
Она ушла, оставив его одного. Как только дверь закрылась, Пётр глубоко вздохнул и перевёл взгляд на окно. Долго ещё сидел в кресле вот так, глядя на виднеющийся небосвод. Проплывающие серые облака навевали ещё большую тоску…
Пётр смотрел на них, а внутри общался с любимой. Он задавал вопросы: где она, с
