Виконтесса Гонория Стентон протянула руку из-за атласной занавески, скрывавшей мягкое ложе, на котором она покоилась среди пуховых подушек в парчовых наволочках, обильно политых лавандовой водой.
– Любимый! – томно мурлыкнула она. – Скажи мне, что он уже мертв.
Квентин Хейвуд переступил порог ее спальни, как делал это много раз прежде, и бросил осторожный взгляд в сторону туалетной комнаты. Изумрудно-зеленый парчовый плащ мужчины резко выделялся на фоне мягких приглушенных тонов, господствовавших в интерьере этого укромного уголка. Еще раз осмотревшись, посетитель спросил:
– Служанки нет?
– Клотильды? Ха! Она полная дура и к тому же плохо понимает по-английски, так что тебе нечего бояться, любимый. Ну же, расскажи мне все подробно. Я так удивилась, что ты не пришел вчера вечером.
– У меня было, э-э-э… важное дело.
Квентин пересек комнату и выглянул в окно. Сквозь толстое стекло ему открылся хорошо знакомый вид на сад, с множеством цветов. Они покрывали землю причудливым ковром, в котором господствовал синий цвет, от бледно-голубого, почти белого, до темно-фиолетового.
Окружавшая парк высокая кирпичная стена превращала его в уютный оазис, расположенный прямо в центре шумного города. Сам виконт Стентон слишком много времени уделял управлению собственными поместьями, поэтому часто оставлял супругу одну, поскольку она предпочитала жить в городе. Подобная ситуация давала Квентину определенные преимущества, но и представляла собой серьезную опасность. Узнай виконт, какую жизнь ведет жена в его отсутствие, и у любовников возникли бы серьезные проблемы. Впрочем, если трезво смотреть на вещи, то проблемы возникли бы не у Гонории, конечно, уж она то смогла бы выкрутиться. А вот Квентин, всплыви, правда, наружу, рисковал собственной головой. За оскорбление аристократической чести его ожидала бы виселица.
– Ну, рассказывай скорее! – в голосе Гонории отчетливо звучали нотки нетерпения. – Наверное, этот актеришка умер, умоляя поверить в его невиновность, да? О, конечно, ему никто не поверил?
Квентин отвернулся от окна, а Гонория болтала без умолку:
– Как он, наверное, дергался в петле! Мне рассказывали, что повешенные так уморительно болтаются на виселице!
– Ради Бога! – взорвался Квентин. – Ты говоришь так, будто тебе все это доставляет наслаждение!
– Но это действительно так, любимый. Я рада, что два моих врага исчезли, причем так быстро.
– Только один.
На несколько мгновений в комнате повисла тишина. Затем женщина удивленно посмотрела на Квентина и сказала:
– Дорогой, мне кажется, я не понимаю тебя.
– Актеришка сбежал.
Ее реакция на это известие оказалась не той, которую он ждал. Он думал, что она придет в ярость, будет кричать, возможно, даже попытается наброситься на него с кулаками, однако любовница только откинулась на подушки, а ее лицо превратилось в непроницаемую маску, которая так помогала ей за карточным столом и в светских беседах.
– А я все знаю, – холодно сказала она. Теперь настала очередь Квентина удивляться. Он изумленно воззрился на виконтессу:
– Но, откуда?
– Дорогой, неужели ты так плохо обо мне думаешь? Я еще вчера услышала об этом. Но как ты позволил ему ускользнуть?
Квентин прислонился к подоконнику и улыбнулся про себя, понимая, что если он и дальше будет сохранять спокойствие, то ничего, кроме ярости, это у Гонории не вызовет. Хорошо же! В той ситуации, которая сложилась, он единственный, кому угрожает вполне реальная опасность. Так пусть же и его любовница немного поволнуется.
– Он сбежал не случайно, дорогая, – сказал Квентин, достал из кармана складной ножичек и принялся подравнивать ногти с таким видом, будто ничто больше его не интересовало. – Очевидно, ему кто-то помогал. Во всяком случае, священник, который исповедовал его перед казнью, тоже исчез.
Гонория вскочила с кровати и в волнении заметалась по комнате.
– А что же стражники?
– Погнались за ним, но потом потеряли.
– Да?! – Женщина резко остановилась перед любовником и, воткнув указательный палец ему в грудь, спросила: – А ты где был?
– О Боже, когда ты злишься, ты обворожительна! – Квентин привлек виконтессу к себе и приник к ее губам в долгом, страстном поцелуе. В ответ она, как делала это всегда, обвила его шею руками. После таких объятий, а особенно после любовных игр, у него всегда оставались царапины, которые он потом с гордостью показывал друзьям. Но в этот раз поцелуй не стал прелюдией к чему-то большему. Гонория отстранилась и пристально посмотрела ему в глаза.
– Ты от меня легко не избавишься. Уж не хочешь ли ты сказать, что не сделал ничего?
– Ну, конечно, Нет, дорогая, – Квентин взял ее руки и прижал их к своей груди. Теперь настало время успокоить виконтессу. – Вудли ушел из Лондона с какой-то женщиной. Я пока не знаю, кто она, возможно, тоже комедиантка. Они миновали Вестминстерский мост, – я сам их там видел, правда, не узнал сразу, – и направились на восток. Сегодня я послал за ними погоню – людей с собаками. Мы нашли место их ночлега, они устроили его возле Шутерз-Хилла.
– И?
Дальше Квентин предпочел бы не рассказывать:
– Они ускользнули.
Гонория снова его удивила. Она не взорвалась, не стала кричать, а лишь посмотрела на него прищуренными глазами.
– Знаешь, Квентин, порой я начинаю задумываться, а какая мне от тебя польза?
Он постарался строго посмотреть ей в глаза.
– Мне кажется, ты и сама это хорошо знаешь.
– Ты об этом? – Ее рука метнулась к его паху. Увидев, как вздрогнул любовник, женщина засмеялась. – Не заблуждайся, Квентин, любой мужчина может мне дать такую игрушку, так что не думай, будто ты представляешь для меня какую-либо ценность.
– Если не считать, что я точно знаю, что произошло в Кентербери.
– Так же как и я, дорогой. – Женщина резко развернулась так, что одеяние обвилось вокруг ее стройных ног, а копна пышных волос рассыпалась по плечам. – Я тоже знаю о том, что там случилось, но не надо меня этим шантажировать, Квентин. Все, что мне потребуется, это пойти в магистратуру и дать им показания против тебя.
– И оказаться замешанной во всю эту историю? – Квентин лениво небрежно усмехнулся, пытаясь скрыть панический, леденящий ужас, который вызвали у него последние слова любовницы. – Не думаю, дорогая, что тебе это нужно.
Она снова холодно посмотрела на него.
– Но я была у себя во дворце, Квентин. И виконт тоже был дома. Как ты думаешь, кто тебе поверит?
Мужчина, по-прежнему стоявший, скрестив руки на груди, отвел глаза, отчаянно пытаясь найти подходящие на данный момент слова. Именно Гонория разработала весь этот план, именно она имела причины запустить его в действие. Однако он, и никто другой, взял на себя самую рискованную часть этого плана. Он организовал все так, как оно произошло, он подкупал наемных убийц, свидетелей, стражников и чиновников. Именно его лицо все они запомнили, и именно ему придется отвечать, если станет, известна правда об этой истории. Хотя у него имеется один очень веский аргумент.
