Глупец, разве он уже не целует ее?
О да, он крепче обхватил ее за тали, теснее прижал к себе. Она неуверенно заерзала у него в объятиях, вызывая в нем удушающую дрожь. И так же, как в ту ночь, не стала сопротивляться, не стала вырываться. Уильям потрясенно застыл, когда ее руки поползли вверх, к его плечам. Она обняла его, не стремясь оттолкнуть его и на этот раз. Удивительно.
Снова в груди что-то сжалось и больно дрогнуло. Никто никогда не касался его с такой чарующей искренностью и теплотой. Она потянула свои руки еще выше. Уильям затаил дыхание, просто прижимаясь к ее губам, и ждал, что она сделает.
Шарлотта поразила его в самое сердце, когда медленно взяла его лицо в свои теплые ладони и повернула голову, прижавшись к нему своими губами.
И тогда он потерял голову, если до этого он вообще владел собой. Боже правый, она не собиралась отпускать его! Возможно ли такое? Только ему было уже всё равно. Уильям снова поцеловал ее, только на этот раз настойчиво, скользнув языком по ее губам. Она вздрогнула, из груди вырвался тихий стон. Он задыхался, боясь потерять чувство реальности. Еще и потому, что ее руки потянулись выше, добрались до его головы, и ее теплые, нежные пальцы пробрались ему в волосы.
И снова она не оттолкнула, а теснее прижалась к нему, ошеломляя и покоряя.
Его на миг парализовало, но потом Уильям притянул ее до предела к себе, к своим бедрам, которые почти окаменели. Его обволакивал аромат жасмина и сирени, кружа голову. Ее губы были не только мягкими и податливыми. Теплые и ласковые, они сводили его с ума. И когда Шарлотта раскрыла свои уста, он с ужасом осознал, что действительно теряет контроль над собой.
Такого с ним еще никогда не происходило. Он не только забыл, где находился, всё, чего он хотел сейчас, это прижать ее к себе еще теснее. Тело ее было словно выточено из мрамора, гибкое, податливое и такое мягкое, что от давления ее бедер у него поплыли мозги.
Никогда до этого он не испытывал ничего подобного. Его охватило такое беспредельное, такое острое желание, то он хотел уложить ее на что-нибудь горизонтальное, что находилось рядом, может, стол, или пол, хотел наброситься на нее, сорвать с нее всю одежду, прикоснуться к каждому дюйму ее восхитительно-гладкой кожи и позабыть обо всем на свете. Он действительно не мог думать, пока она невольно поглаживала его по голове, вызывая в нем просто отчаянную потребность овладеть ею как можно скорее.
Он горел, он тонул в ней, потрясенный огнем, который охватил его. Уильям млел от того, как неуклюже, но в то же самое время нежно она целовала его в ответ, пробуждая чувства, которые он никогда бы не подумал обнаружить в себе. Это же была Шарлотта, подруга его сестры! Он знал ее чуть ли не всю свою жизнь, и всё же, поглощая ее уста, Уильям не мог отрицать совершенно очевидного факта того, что он никогда не знал ее такую. И что хотел ее, только ее. До смерти. До дрожи. До одури.
Он просто сгорал, не просто поглощая ее уста. Чем яростнее он целовал ее, тем упоительнее она отвечала ему, кружа голову, повторяя все движения его языка, что едва не лишило его контроля над собой. Боже, она была не только страстной и отзывчивой, Шарлотта умудрялась касаться его таких мест, от чего он горел еще сильнее, еще стремительнее притягивал ее к себе, ощущая тепло ее дыхания на своем лице, легкие поглаживания ее пальчиков по своей голове. Проникая во всем уголки ее изумительного рта, он нашел и обласкал каждую нежную клеточку, чувствуя, как она дрожит, как снова издает стон удовольствия. Потрясающе, такие милые, сладкие звуки, самая божественная музыка, которую он когда-либо слышал.
Божественно, она была божественной, пока он поглощал, изучал, втянул к себе в рот ее язык и целовал ее до тех пор, пока они оба не стали задыхаться. Лихорадочно опустив руки ниже, он подхватил ее под ягодицы и притянул ее еще ближе к себе, стремясь хоть как-то унять агонию в чреслах, но добился совершенно противоположного результата, потому что желание к ней стало просто нестерпимым.
— Боже мой, что это вы там делаете?
Глава 6
Внезапно раздался громкий, посторонний голос, который привел их в чувства. Первой опомнилась Шарлотта, которая разжала руки и отскочила от него, умудрившись высвободиться из его железных объятий. Уильям остался стоять на месте, потрясенный тем, что только что произошло. Потрясенный тем, что ощутил болезненное чувство потери, когда она отошла от него.
У него всё еще кружилась голова, и дрожало всё тело, поэтому Уильям побоялся обернуться. Пытаясь выровнять дыхание, он прислушался, облокотившись о каминную полку, рядом с которым стоял небольшой стол. Тот самый стол, на который он едва не опустил Шарлотту.
Боже правый, что он наделал!
— Джонатан, — дрожащий голос Шарлотты ворвался в сознание, бередя душу. — Что ты тут делаешь?
Мальчик десяти лет вошел в гостиную и в ужас посмотрел на застывшую фигуру Уильяма.
— Что он пытался с тобой сделать? — Джонатан был не только взволнован, но и напуган. — Лотти, тебе было плохо? Он что-то с тобой сделал?
С трудом вернув себе самообладание и успокоившись, Уильям медленно обернулся, чтобы столкнуться с последствиями, на которые он обрек их обоих.
Шарлотта залилась жгучим румянцем, пытаясь успокоиться и, но это было почти невозможно сделать, потому что ее трясло всю от пальцев ног до макушки голову. Заметив это, Уильям ощутил, как у него защемило сердце. Она не растерялась в ту ночь, когда нашла его, истекающего кровью, привела к себе домой и позаботилась о нем, а сейчас выглядела такой расстроенной и напуганной, что ему захотелось подойти и обнять ее. Чтобы заверить, что ей ничего не угрожает. Боже, она ведь спасла ему жизнь, подарила два самых невероятных поцелуя, которые он никогда не позабудет, как он мог позволить, чтобы что-то тревожило ее!
Он не собирался разрушать ее жизнь. Каким бы ничтожеством ни был в глазах других.
Шарлотта тем временем пыталась успокоить брата.
— Милый, это совсем не то, о чем ты подумал.
Уильям усмехнулся, прекрасно зная, что именно с этих слов начинается величайшее падение человека, потому что она с головой выдала себя.
— Он обнимал тебя так, что ты не могла дышать! Я это видел! — в том же ужасе произнес Джонатан, пальцем осуждающе указав на Уильяма, который внимательно смотрел на него. — Что вы пытались сделать с моей сестрой?
Уильям вздохнул, сознавая, что ни одно его слово не исправит положение.
— Ничего плохого, уверяю тебя.
Но лицо мальчика всё еще было бледно от страха.
— Неправда, я видел, как сильно вы ее обнимали. Она плакала.
— Я не плакала! — заявила Шарлотта, став почти пунцовой.
Уильям вдруг подумал, что ему нравится наблюдать за ее растерянностью. И румянцем, который придавал ей еще более притягательный вид. Господи, его застукали за преступлением, он едва не обесчестил молодую невинную девушку в ее собственном доме, и всё, что он может, это наслаждаться ее растерянностью? Да что он вообще за человек такой!
Джонатан покачал головой.
— Да, ты не плакала, но тебе было плохо. Я это видел!
Шарлотта внезапно стала бледнеть и шагнула к брату.
— Милый, пожалуйста, говори потише, — взмолилась она. Голос ее дрожал, как и рука, которую она протянула к брату. — Уильям… Лорд Холбрук ничего такого не делал…
Боже, ему определенно нравилось, как она называла его по имени. В любом состоянии, в котором пребывала, потому что слушать ее голос было одним сплошным удовольствием.
— Но это неправильно! — удрученно заметил мальчик, а потом резко выскочил за дверь. — Мама!
— О Господи! — в ужасе прошептала Шарлотта, застыв на месте.
Уильям скрестил руки на груди и пристально следил за ней. Ни одна другая знакомая ему женщина не выглядела бы более потрясенной, растерянной и… такой до боли желанной, как Шарлотта в это мгновение. Пропади всё пропадом, но он хотел ее даже сейчас. Особенно сейчас.
