— Беннет, навестите его, — повторила она. Его имя звучало сладчайшей музыкой в ее устах.
Он медленно кивнул:
— Хорошо. А потом я верну вам книгу.
— Чем я могу вам помочь? — поинтересовался высокий, болезненно худой дворецкий, когда Беннет с Керо на плече постучал в дверь Ховард-Хауса, лондонской резиденции маркиза.
— Я должен увидеться с Феннингтоном, — сказал капитан с непроницаемым выражением лица. Он уже не мог припомнить, сколько раз клялся, что больше никогда не переступит порог этого дома. Какой бы ни была причина. Но стоило кареглазой чаровнице с безупречной фигурой назвать его по имени…
Дворецкий стоял твердо, как скала.
— Лорд Феннингтон ожидает вас? — спросил он. — Меня не проинформировали о вашем визите.
Капитан уже чертовски устал от того, что его не пускают ни в один дом в Мейфэре.
— Нет, он меня не ждет. Он считает меня мертвым. Бросив на посетителя враждебный взгляд, слуга сделал шаг вперед.
— Еще один, — проворчал он и сделал кому-то знак. Из полумрака холла молча выступили два лакея. — Доход от книги капитана Лэнгли, причитающийся лорду Феннингтону, останется у него, и понадобится нечто более убедительное, чем мартышка на плече, чтобы заставить кого-нибудь в этом доме считать иначе. Вам лучше уйти.
Итак, ответ на один вопрос был получен. Лэнгли заплатил маркизу за молчание о дневниках.
— Если ты и эти две гориллы думаете напугать меня, вам следует прибегнуть к чему-нибудь более серьезному. Я провел три года в африканских джунглях, и для меня вы не страшнее новорожденных котят.
Его мышцы напряглись, чувства обострились. После того как он едва избежал смерти в Конго и вернувшись домой, обнаружил, что его работа, репутация и надежды на будущие экспедиции находятся под большим вопросом, он ничего не имел против хорошей потасовки.
— Графа нет дома для шарлатанов, — с достоинством ответствовал дворецкий, хотя и отступил на полшага. — Могу сообщить вам, что вы уже четвертый Беннет Вулф с начала сезона, явившийся сюда за подаянием. Пожалуй, у вас самые потрепанные сапоги из всех четырех, но я не нахожу это впечатляющим.
Беннет наклонил голову и взглянул на свои сапоги, действительно изрядно поношенные.
— Мне не нужно подаяние. Ни от кого. Но мне необходимо переговорить с лордом Феннингтоном. Скажите ему об этом. Немедленно.
Слуга несколько раз растерянно моргнул, потом нервно сглотнул.
— Очень хорошо, сэр. Вы сами напросились, так что пеняйте на себя. — Он пробормотал несколько слов, и два лакея выдвинулись вперед, преградив путь Беннету. Сам дворецкий ретировался в глубь дома.
Вполне вероятно, сюда уже дошли слухи о его возвращении, но если Феннингтон не желал увидеть своего племянника или если, как говорит дворецкий, сюда уже являлись проходимцы, представлявшиеся капитаном Вулфом, то домашняя челядь, скорее всего не обращала на эти слухи внимания. Капитану было все равно, что думает дядя о его возвращении. Он желал получить ответы на свои вопросы.
Приняв удобную стойку, Беннет внимательно посмотрел на лакеев. При необходимости он справится с ними без особого труда. Хорошо, что он первым делом явился к Джеку Клэнси и немного выпустил пар, прежде чем посетил своего родственника. Иначе дело вполне могло кончиться кровопролитием.
Он услышал вопль откуда-то из глубин дома, и через минуту под рукой одного из лакеев просунулась голова мальчика лет десяти-одиннадцати. У него были темные волосы и глаза, типичные для всех родственников Вулфа по материнской линии.
— Ты, должно быть, Джеффри, — сказал он парнишке, всеми силами стараясь унять растущее раздражение. — Мы никогда не встречались, но я твой кузен Беннет.
Бледное лицо мальчика нахмурилось.
— Нет, — сказал он.
— Джеффри, — раздался другой голос, более властный. — Отойди от двери и отправляйся к матери.
Мальчик исчез, но ему на смену снова явился дворецкий.
— Его светлость сказал, что не имеет времени для самозванцев и вы ничего от него не получите, — сообщил слуга.
Игры кончились. Терпение тоже. Дьявол, ему было легче прорваться к герцогу Соммерсету! Беннет опустил руки, и Керо, почувствовав настроение хозяина, спрыгнула с его плеча и забралась на дерево у крыльца.
— Я буду считать до трех, — сказал он ровным низким голосом. — Если, сказав «три», я не окажусь лицом к лицу с маркизом Феннингтоном, кое-кто пострадает. — Он устремил тяжелый взгляд на дворецкого. — Первым будешь ты.
— Вы? Да что вы сможете сделать против нас троих? Подавив желание сплюнуть на безукоризненно чистое гранитное крыльцо, Беннет медленно наклонился и вытащил из-за голенища длинный кривой нож с рукояткой из кожи и полированной кости носорога.
— Думаю, справлюсь, — пробормотал он. — Я убил этим ножом крокодила. Уверяю вас, он был более серьезным противником, чем вы трое. Итак, один.
— Стойте, — опять прозвучал властный голос. Один из лакеев отступил в сторону, и на пороге возник высокий человек с острым подбородком, узкими плечами и весьма внушительным животом. — Нет никакой необходимости прибегать к насилию, добрый человек. Вы, должно быть, голодны? Подойдите к задней двери, и моя кухарка вынесет вам…
— Два, — бесстрастно продолжил Беннет. Он понял, что стоящий перед ним человек, должно быть, и есть его дядя, и ожидал, что маркиз признает этот факт.
Маркиз с нескрываемым изумлением рассматривал Керо, нож, изношенные сапоги, физиономию Беннета. Вглядевшись в лицо гостя, Феннингтон побледнел.
— Вы действительно очень похожи на мою сестру Сару, — сказал он, причем его голос слегка дрожал.
— Мою мать, как вам, безусловно, известно, звали Грейс, — поправил Беннет, поигрывая ножом. — Она умерла, когда мне было девять, поэтому я не могу ручаться, что мы похожи. Может быть, хватит?
— Боже правый, — прошептал маркиз. — Беннет Вулф. Ты жив.
— Вам нужно время? Или я могу войти и, мы поболтаем? — Капитан испытующе смотрел на родственника. Изумление маркиза казалось абсолютно искренним. И это было важно.
— Что? Я… Нет… Заходи, да заходи же. — Феннингтон, наконец, опомнился. — Хейлинг, шевелись! У тебя есть багаж? Где твои вещи? Хейлинг, проверь, готова ли гостевая комната.
Беннет сначала запротестовал, не желая находиться в доме маркиза, но потом решил, что, вряд ли найдет более удобное место, чтобы выяснить судьбу своих дневников. В разгар всеобщей суматохи Керо заверещала и вернулась на плечо капитана. Беннет снова почувствовал глубокую благодарность к мартышке-верветке. Она, казалось, понимала, насколько эффективным может быть демонстрация клыков в этом якобы цивилизованном обществе, и чувствовала, когда ему кто-то не нравится. И когда ему кто-то нравится.
