— Мы оставляем сначала проход шириной в два фургона, чтобы ввести в круг животных и чтобы вы могли входить и выходить из круга, но потом этот проход плотно загораживают два фургона с зерном, которые сначала оставляют снаружи. Готовить вы будете снаружи «корраля», костры разводить около фургонов, ночью необходимо поддерживать огонь, чтобы кто-нибудь не подобрался к стоянке под прикрытием темноты. Спать — внутри фургонов или на нарах под ними, смотря по погоде. Теперь задавайте вопросы, а потом мы повторим упражнение.
— Почему фургоны ставятся задней дверцей внутрь, а готовить мы должны снаружи «корраля»? — спросила ворчливая Луиза Джексон. — И мулов распрягать было бы удобнее внутри, чем потом загонять в «корраль».
— Порядок установлен не для облегчения домашних работ женщинам, а в интересах безопасности. Если мужчинам придется отстреливаться, то высокие сиденья фургонов — самое подходящее место для стрелков.
Луиза умолкла, поняв, что спорить не приходится. Джинни не сводила глаз с проводника и думала, где же будет ночевать он сам, не имея собственного фургона. В «коралле»? Но там и животным тесно. На земле, за фургонами, одинокий и независимый, способный защитить себя? Течение ее мыслей изменилось, и она стала думать, какие у Стива красивые глаза и как меняется его взгляд: то спокойно-непроницаемый, то жесткий и холодный, то мягкий и нежный.
— Есть еще вопросы? — спросил он. Женщины молчали. — Тогда передохните, и мы проделаем это еще раз.
К часу дня они кончили, перекусили, и Стив сказал с улыбкой:
— Ну, дамы, я отпускаю вас в лагерь для домашних работ. Вечером будем учиться стрелять.
Джинни сидела на расстеленном под тенистым деревом пледе с книгой в руках. Рядом на матраце лежали два малыша Руби Андерсон — их веселая рыжеволосая мать убежала на речку полоскать белье, попросив подругу присмотреть за детьми; Джинни рассеянно листала книгу, но думала о том, почему Стив избегал ее сегодня? Может быть, он пытается скрыть свой интерес к ней от других и от самого себя? Наверное, он не привык ухаживать за женщинами, поэтому и бывает то резким, то любезным. А может быте, он думает, что с ее стороны встретит только дружеское чувство и боится влюбиться. Должна ли она разуверите его? Но зачем, ведь очень скоро их пути разойдутся. Зачем же ей добиваться любви этого непостижимого человека?.. Джинни посмотрела на спящих малышей. Даже во сне они улыбались — рыженькие, толстощекие. Когда-нибудь у нее будут муж и дети, счастливая семья, как у Руби. Когда-нибудь…
Подняв голову, она увидела, что к ней идет Чарльз Эвери. Она прижала палец к губам, показывая глазами на спящих детей, и с улыбкой кивнула ему. Он сел рядом с ней, и они заговорили шепотом.
— Как я рада видеть тебя! Как дела?
— А я хотел спросить, как дела у тебя, — улыбаясь, возразил Чарльз.
— Прекрасно, хотя этот Стив Карр дает нам такие тяжелые задания! Трудно приходится. По правде говоря, иногда я сама виновата — не могу сосредоточиться.
— Неудивительно… после всех переживаний, — ласково ответил ей Чарльз. — Жаль, что тебе приходится трудно с мистером Карром. Он мне нравится.
— Да, но у нас с ним что-то не ладится.
— В чем дело? — расстроился Эвери. — Мне казалось, что он славный парень. Что у тебя с ним, какие проблемы?
Джинни, естественно, не хотела рассказывать Эвери о своей влюбленности, поэтому ответила непринужденно:
— Да я его что-то не пойму, мист… отец! — Они оба улыбнулись при этом слове. — То он очень мил и любезен, а то вдруг начинает ко мне придираться… Бывает даже грубым… — Она хотела услышать ответ от человека, которому доверяла.
— Будь терпеливее, Анна, и не принимай все это близко к сердцу. У него тяжелая работа и большая ответственность.
Он, казалось, легко выговорил имя покойной дочери, но в сердце кольнуло. Боже, как он тоскует по жене и дочери. Но он решил помочь этой девочке, она ему по душе. Он поможет ей и защитит ее.
— Знаешь, — продолжал Чарльз Эвери, — вряд ли он встречал настоящих леди, — возможно, он перед тобой робеет, а грубит от застенчивости. К тому же боится, что изнеженная девушка не справится с работой. А он отвечает за свое дело.
Джинни увидела, как боль метнулась в глазах Чарльза Эвери, когда он назвал имя своей покойной дочери, но потом снова посмотрел на нее ясным голубым взглядом, таким добрым и честным. Как он хочет успокоить ее и помочь ей!
— Наверное, ты прав, — согласилась она. — Он бесится, когда я бываю рассеянной.
— А ты не должна отвлекаться, это важно для тебя и для всех остальных. Тебе надо наладить с ним отношения. Он отличный проводник, и можно будет потом попросить его сопровождать тебя в Колорадо.
— В Колорадо? — удивленно переспросила она, думая о том, что вдвоем со Стивом путешествовать ей нельзя, опасно.
— Ты что, не доверяешь ему? Он сказал или сделал что-нибудь неподобающее? Оскорбил тебя? Если он вел себя не по-джентльменски, я его кнутом отхлещу!
— Нет, нет, — успокоила его Джинни, угадав о чем он подумал, потом погладила сильную жесткую руку Чарльза и сказала: — Дело вовсе не в этом. — «Вовсе не в этом», — добавила она про себя.
— Лучше пусть и не пробует! — грозно рыкнул Эвери.
— Нет же, конечно, он не будет, сэр. И я постараюсь не сердить его своей рассеянностью, ошибками или кокетством. — Джинни стала поглаживать по спинке старшего малыша Руби, который вдруг захныкал во сне.
Эвери был проницателен и догадался, что Джинни испытывает интерес к проводнику. Тот казался ему надежным парнем: что ж, если все пойдет у них хорошо, то судьба Джинни будет устроена. Эвери беспокоила мысль о том, что если отец девушки действительно убит, а обмен именами с Джоанной раскроется, то Джинни останется без приюта и без покровителя. Правда, Эвери собирался проследить за ее судьбой и помочь ей, но дело может устроиться проще, если в дороге молодые люди полюбят друг друга и поженятся. Эвери знал, что в дороге будет возможность подтолкнуть их друг к другу — путь в Техас длинный. Конечно, он еще приглядится к проводнику и не допустит, чтобы молодая девушка поступила опрометчиво.
Когда Джинни подняла на него глаза, Чарльз твердо сказал:
— Я уверен, все у тебя будет хорошо, Анна. Ты храбрая, умная и энергичная. Ты добьешься своего. Главное, чему я научился на войне: надо держаться изо всех сил. Тогда уцелеешь, победишь и добьешься счастья.
— Об этом я и мечтаю, мистер… отец! — сказала Анна. — Но иногда боюсь, что мне не удастся.
— Удастся, Анна, я уверен.
— Ты уверен во мне больше, чем я сама, — улыбнулась Джинни. — Но надеюсь, что ты прав!
