Альфред Сноу, тяжело дыша, уселся рядом с ним, распространяя запах бренди.
– Господи, Торнуолд, я бы не подумал, что это ты. Куда, черт побери, ты несешься как угорелый?
– Туда! – Придержав лошадей, Берк кивнул в сторону поля сражения. – Я забыл, что ты в карете.
– Что ты собираешься делать?
– Присоединиться к нашим солдатам. А теперь слезай!
Альфред запустил пальцы в свои светлые волосы, его синие глаза слезились, галстук съехал набок. Он сделал еще один долгий глоток из серебряной фляжки.
– Я еду с тобой.
– Нет! – сквозь сжатые зубы произнес Берк: он не мог не чувствовать вину за то, что впутал друга в процесс искупления собственных грехов. – Ты пьян. И дома тебя ждет жена.
Альфред немного помолчал.
– Возможно, Кэтрин будет лучше без меня, – с горечью сказал он, вертя на пальце золотое кольцо.
Уже не впервые Берк обвинял таинственную Кэтрин Сноу в приступах мрачной меланхолии у Альфреда, в последнее время заставлявшие его так часто напиваться. Берк никогда не видел эту женщину, виновницу тяжелых переживаний друга. Она предпочитала оставаться в Сноу-Мэнор в Йоркшире, а не сопровождать мужа в частых поездках в Лондон.
– Ни одна женщина не стоит того, чтобы за нее умирали, – сказал Берк.
Альфред бросил на приятеля острый взгляд:
– Неправда! Я молю Бога, чтобы когда-нибудь и ты узнал такую любовь.
Берк почувствовал в душе страшную пустоту, но грохот артиллерийского залпа отвлек его.
– Не будем больше спорить о достоинствах любви. А теперь уходи!
Альфред расправил плечи.
– Нет! Можешь назвать это запоздалым всплеском патриотизма, но я тоже хочу сражаться.
– Ну как хочешь, – пожал плечами Берк.
Его собственное лихорадочное состояние почти не имело ничего общего с патриотизмом, а было лишь желанием укротить, хотя бы на время, демонов, бушевавших в душе.
«Жалкий трус!»
Возбуждение снова охватило Берка, заставляя двигаться дальше. Он щелкнул вожжами, и карета быстро покатилась по неровной дороге. Почти сразу же они увидели беспорядочную цепочку раненых солдат, бредущих в сторону Брюсселя. Облака дыма от пушечных выстрелов нависли над искореженной землей и вытоптанными фермерскими полями ржи и пшеницы. Где-то впереди звучало стаккато сигнального горна, игравшего сбор. Сомкнутые колонны пехотинцев в красных мундирах двинулись на невидимого врага, скрытого за холмом. К какофонии выстрелов и криков присоединились резкие звуки волынок шотландского полка.
Насколько хватало глаз поле было покрыто телами. Берк остановил лошадей, спрыгнул с козел и схватил валявшуюся на земле саблю. Кровь кипела в его жилах. Он думал только о том, чтобы нанести удар противнику, в отчаянии надеясь убить врага, терзавшего его душу.
– Помогите мне, начальник, – прохрипел мальчишеский голос.
Берк опустил глаза и увидел английского рекрута с белым как мел лицом и неестественно вывернутой ногой. Юноша умоляюще протянул к нему окровавленную руку.
Берк заколебался. Его притягивала к себе опасность, она была всего лишь в нескольких сотен ярдов впереди него – болезненный соблазн обрести спасение. Вид искалеченного мальчика вызывал тошноту и слабость в ногах.
Затем жалость победила жажду крови, и Берк бросил саблю на землю. С помощью Альфреда он положил юношу в карету. А вокруг другие искалеченные солдаты молили о помощи. Санитаров, подбиравших раненых, было катастрофически мало, и с этой минуты Берк оказался втянутым в доставку раненых в полевой госпиталь, где хирурги трудились не покладая рук, спасая жизнь бесчисленному множеству пострадавших.
Весь день он переносил солдат в свою карету. Это была тяжелая, грязная, утомительная работа. Колеса застревали в грязи, и им с Альфредом приходилось слезать и подталкивать карету. Время от времени земля сотрясалась от грома кавалерийских атак.
Внутренний голос насмехался над усилиями Берка. Он шептал, что не сострадание, а трусость удерживает его позади боевых позиций. Берк упорно продолжал свое дело, надеясь притупить чувства изнеможением. В Лондоне он бы отправился в боксерский клуб и дрался там до тех пор, пока физическая боль не изгонит все дурные мысли из головы. Но и это, как и то, чем он занимался сейчас, было бы всего лишь временной передышкой. Он знал, что никогда не обретет покоя.
Лучи заходящего солнца коснулись освященной смертью земли, но битва была еще в разгаре. Пушечные ядра свистели в потемневшем небе – это англичане пошли в яростное наступление.
Возвращаясь после очередной поездки в госпиталь, сидевший на козлах Берк устало опустил плечи. Вместе с темнотой спускались на землю рваные клочья тумана, и выстрелы мушкетов глухо звучали в отдалении.
Карета въехала на пригорок, и Альфред, откинув назад голову, опустошил свою серебряную фляжку. Неожиданно он усмехнулся, белые зубы блеснули на покрытым копотью лице.
– Господи, друг, если бы тебя сейчас видели дамы, то назвали бы, тебя настоящим героем.
Берк скривил губы, взглянув на свою окровавленную одежду, покрытые грязью сапога. На нем не было шейного платка, как и сюртука, которым он прикрыл какому-то пехотинцу рану на животе.
– Скорее всего они с криками убегут от меня прочь.
– Чепуха! Больше всего женщине нравится…
Слова утонули в громе выстрелов. Когда карета поднялась на холм, пули и картечь посыпались как град. Пушки французов стояли меньше чем в десяти ярдах и стреляли по полку британской пехоты, внезапно вынырнувшему из тумана.
Проклиная свой просчет, Берк пытался развернуть лошадей.
– Ложись! – крикнул он.
– Черт побери, нет! – Альфред встал, покачиваясь от тряски кареты. – Давай подберем ружья и ударим по этим чертям. Ату их!
Неожиданно его тело дернулось. Он схватился за грудь и спустя мгновение свалился на землю.
Картечь просвистела над ухом Берка. Он слетел с козел, до лодыжек погрузившись ногами в грязь. От падения у него закружилась голова. Он бросился к Альфреду и в сгущавшихся сумерках увидел страшное кровавое пятно, расплывавшееся по рубашке друга. От ужаса Берк уже не слышал грома пушек.
– Доктора, – бормотал он. – Тебе нужен доктор.
Альфред, казалось, не слышал его. Он пошарил в кармане и затем вложил какой-то предмет в руку Берка. Это был медальон с изображением ангела в белых одеждах, протягивающего руки к бриллиантовой звезде. Открыв его, Берк увидел миниатюру улыбающейся женщины с темными волосами, обрамлявшими тонкие черты лица, и с сияющими глазами, такими прекрасными, что могли бы принадлежать богине.
– Кэтрин… – Шум битвы почти заглушил шепот умирающего. – Ты должен позаботиться о ней… обещай мне.
