Взяв полотенце, Иден вылезла из ванны с твердым намерением немедленно поговорить с сестрой. Она была так поглощена своей идеей, что даже не заметила Себастьяна, вошедшего в комнату с бутылкой бренди и двумя стаканами. Себастьян застыл как вкопанный при виде соблазнительных женских форм, едва прикрытых полотенцем. Его жадный взгляд пробежал по телу Иден, капли воды искрились на ее голых плечах, словно бриллианты. К его удивлению, Иден направилась к двери, не обращая на него никакого внимания.
— Куда это вы собрались? — резко окликнул ее он.
— Я должна поговорить с Бет. Это ее первая брачная ночь. Есть веши, которые ей необходимо знать, и моя обязанность просветить ее.
— Вы собираетесь рассказывать ей о птичках и пчелках, одетая в одно лишь полотенце? — Себастьян схватил то ее за локоть, удерживая.
Иден моргнула и посмотрела вниз — на свое едва прикрытое тело, затем прижала к груди полотенце, и краска стыда залила се от шеи до самых бровей. Но тут она напомнила себе, что Себастьян за свою бурную жизнь уже наверняка насмотрелся на голые тела, и вообще сейчас не время думать о собственной скромности — Бет нуждается в ней… Она повернула голову к Себастьяну.
— Вы рискуете скомпрометировать себя, находясь в таком виде рядом с мужчиной. — На его губах играла сатанинская улыбка, а взгляд откровенно блуждал по полуголому телу Иден. — Или, по-вашему, то, что из одежды вы предпочитаете полотенце, пойдет на пользу вашей репутации?
— Я решила остаться старой девой, — заявила Иден так, как будто это объясняло все. — Самое главное сейчас — Бет. Мне нужна ваша помощь. — Забрав у него бренди и стаканы, Иден поставила их на столик. — Итак, у нас совсем немного времени.
— Что, черт побери… — Но, не успев договорить, Себастьян обнаружил, что торопливо идет вслед за Иден по коридору. Единственное, что он успел сделать разумного, это снять с себя куртку и накинуть ее на плечи Иден.
Интересно, подумал Себастьян, не пожалеет ли она после об этом спектакле? Хотя он, по правде говоря, сомневался в таком исходе. У этого Божьего создания, всегда готового к самопожертвованию, не было времени отвлекаться на тривиальные мелочи.
Постучав два раза в дверь и подождав не больше секунды, Иден ворвалась в комнату, где Бет и Питер снова сидели на кровати, но на сей раз еще и целовались.
— Боже, Иден! — У Элизабет глаза полезли на лоб; под курткой явно с чужого плеча на сестре не было ничего, кроме полотенца. — Что случилось?
— Пойдем со мной. — Игнорируя условности, Иден кивком подозвала к себе Бет. — Немедленно. Сию минуту.
— Зачем?
— Мы с Себастьяном должны кое-что тебе сказать. Это не терпит отлагательства.
— Мы? — удивленно повторил Себастьян.
— Это не займет много времени. — Иден подошла к сестре и, потянув се за руку, подняла с кровати. — Питер подождет тебя. Правда, Питер? Нам нужно срочно поговорить с тобой, — загадочно повторила она.
Себастьян совершенно не представлял себе, что должен сказать Бет, зато хорошо усвоил, что отговаривать Иден от принятых решений — пустая трата времени. Поэтому он спокойно стоял в стороне, ожидая, чем кончится это сумасшествие.
— Все, что вы хотите сказать Бет, вы можете говорить при мне, — твердо заявил Питер.
Препоручив сестру Себастьяну и выпроводив их обоих в коридор, Иден повернулась к своему новоиспеченному родственнику.
— Питер, вы любите ее? По-настоящему любите?
— Вне всяких сомнений, — подтвердил он.
— И обещаете относиться к ней с уважением, которого она заслуживает?
— Безусловно, — не задумываясь, ответил Питер.
— Хорошо, — удовлетворенно кивнула Иден. По крайней мере импульсивность Бет не разобьет ее сердце. — Тогда я благословляю этот брак. Я знаю, вы будете отзывчивым и добрым мужем. Вы благородный юноша. Вы ведь не станете делать ничего, что причинит ей боль?
— Конечно, нет.
Стоя за дверью, Себастьян про себя посмеивался: Иден описывала Питеру поведение, которого от него ожидала, надеясь таким образом внушить ему невозможность иного.
Дверь со скрипом отворилась, и Себастьян сделал шаг в сторону, пропуская Иден. Та вышла и жестом велела ему и Бет следовать за ней.
— В чем дело? — недовольно поинтересовалась Элизабет, как только они оказались в апартаментах, и перевела взгляд с практически голой сестры на Себастьяна.
Не отвечая, Иден ласково подтолкнула ее к креслу и, став позади, пристально посмотрела на своего спутника.
— Расскажите моей сестре, чего ей ожидать сегодня ночью. Уверена, у вас большой опыт в таких делах, а я вряд ли смогу тут быть ей полезна.
— Вы хотите, чтобы я?.. — Себастьян отшатнулся, словно невидимый кулак нанес ему удар в челюсть.
— Чтобы вы ей все объяснили, — терпеливо повторила Иден.
Некоторое время он смотрел на сестер Пембрук, а потом расхохотался во все горло, но смеялся он один, обе женщины от него чего-то ждали, и постепенно его лицо залила краска. Он не краснел уже… в общем, он не помнил, когда такое случалось с ним в последний раз. Вдобавок ко всему, что он видел и делал в своей жизни, ему придется сделать еще и это. Что ж, от судьбы не уйдешь, но он сомневался, что справится с задачей.
— Иден, я не думаю…
— Вы собираетесь отправить Бет к мужу неподготовленной? — перебила его Иден. — Уверена, вы смогли бы поддержать ее. Что, по-вашему, должна знать девушка, которой предстоит… — Она замялась и, стараясь не покраснеть, кашлянула. — Ну, вы понимаете, о чем я.
Себастьян стал судорожно собирать беспорядочные мысли, но это, будь все проклято, оказалось совсем не просто!
— Страсть — это совсем не то, чего нужно бояться, — объявил он для начала. — Она может стать помощником, а не врагом. — Чем дальше, тем лучше, подумал Себастьян, глядя на сестер, внимавших каждому его слову. — Следует давать выход своим чувствам, выражать их физически, а не бороться с ними. — Он снова почувствовал, что снова краснеет. — Сначала придет боль, но она будет недолгой, и вслед за ней наступит блаженство. — Он торжественно взглянул на Элизабет. — Самое главное не бояться и не смущаться. Вы муж и жена и вольны в проявлениях своей любви. Ваш муж будет выражать ее определенным образом, и ему будет приятно, если вы ответите ему тем же.
— Что конкретно это означает? — уточнила Иден.
Совершенно в ее духе интересоваться всеми подробностями, подумал Себастьян и, смущенно поежившись, уставился на носки своих сапог.
— Это означает, что надо учиться доставлять удовольствие мужу, одновременно объясняя, как доставить удовольствие вам.
— Но арабский жеребец не…
— Это совсем другое, — перебил он. — Страсть человека и инстинкт животного — совершенно разные веши.
