Любава шептала это в ухо засыпающему уставшему князю, который ничегошеньки не ответил ей на это. Хотя сейчас это было и не нужно. Любава была пьяна своей любовью и наполнена этим чувством до краев. Она хотела только одного: никогда с ним не расставаться.
* * *
Утро встретило всех ненастьем. Будто бы сама природа замыслила недоброе. Князь, нахмуренный, одевался, Любава стыдливо прятала глаза. В комнату вошел Улеб и, не глядя в ее сторону, отвесил поклон полуодетой княгине.
— Собирайся, князюшко, — сказал он. — Беда пришла.
В это трудно было поверить, но началась война.
Дружинники быстро седлали коней, сбивались в группы. Плакали дети и навязчиво суетились жены. Любава стояла будто бы оглушенная громом. Рабыня наскоро одела ее в роскошное платье, но Любава даже не заметила этого. Она прекрасно представляла, что значит война для дружины и для жителей города. Вся жизнь в селении отца пробежала перед ее глазами, и руки непроизвольно сжались в поисках оружия.
Вадим лишь на минуту подошел к жене и сбивчиво сказал о том, что дружина выдвигается.
— Князь Олег напал на северные владения! Мы выезжаем большими дружинами из Икростеня, с Выпорха и других городов. Наше дело правое, мы победим.
Любава молчала. Как любая княгиня, она должна была быть готова к тому, что ее муж будет пропадать в военных походах. Но это был первый бой с тех пор, как они стали мужем и женой, и ей было страшно. Она почти не слышала, как Вадим перечислял, кто останется в городе, чтобы позаботиться о его обитателях, сколько дружинников остается и на каких постах, где скрытые выходы из города и источники воды на случай осады.
В конце своей речи Вадим наклонился к жене и с каким-то особым выражением заговорил так, чтобы было слышно только ей.
— Этот бой будет особенным. В этот раз я буду биться с Сивоем Сильным. Это раз и навсегда, кто из нас чего стоит!
От этих слов у Любавы подкосились колени. «Опять! Опять в ее жизни возник прежний хозяин. Что князь хотел сказать? Какие у него могут быть счеты с Сивоем? Только Елина!»
Любава дождалась момента, когда дружина выехала из ворот городских укреплений, и заплакала, не стыдясь своих слез.
Вот где ждало ее горе! Вадим не просто отправился в бой, он опять воюет со своими призраками. Что может значить поражение, Любава представляла без труда, жизнь без мужа казалась ей теперь бессмысленной. Но до того как Вадим произнес свои последние слова, Любава не представляла, что победа может быть столь же горькой, как и поражение, ведь, убив Сивоя, Вадим наконец-то сможет заполучить себе его жену!!!
Добравшись до терема, Любава собрала все остатки мужества и приказала женщинам не терять боевого настроя.
— Наши мужья будут воевать в северных землях, а мы должны защитить земли в округе и своих детей. Пока на земле не будет порядка, наши дети не должны голодать и испытывать нужду, наши крестьяне не должны остаться без скота и припасов. Поэтому засучите рукава своих драгоценных нарядов, мы приступаем к работе.
Сначала народ испытывал растерянность и недоумение, но потом работа закипела. Любава гнала от себя мысли о том, как изменится ее жизнь после победы над Сивоем… Еще меньше ей хотелось думать о поражении. Сейчас ей было важно лишь добиться единодушия людей, которые остались в городе. Пока ей это удавалось.
Первый срыв у нее произошел вечером, когда рядом уже не было ни одного человека, нуждающегося в ее поддержке и утешении. Теперь, когда утешать надо было ее, вокруг были лишь пустые стены княжеского терема.
Любава с упоением предавалась слезам и никак не могла заставить себя заснуть. Ближайшие несколько дней ей будет нужно все ее мужество, вся ее сила. От княгини требуется многое, а во время отъезда князя — практически все.
Страха за собственную жизнь у Любавы не было. Если бы надо было разделить тяготы военного похода с мужем, она была бы едва ли не счастлива. Сложнее всего находиться в городе и бездействовать!
Конечно, заставить крестьян поменять места пастбищ на более безопасные сложно. Так же сложно заставить трудиться жен знатных дружинников, которые привыкли праздно дожидаться мужей дома. Сложно собрать запасы на случай осады и подготовить лекарства для раненых. Но все это малость по сравнению с той безысходностью, которая охватывала ее при мыслях о будущем.
За этими невеселыми размышлениями ее застала Шушунья.
Любава испугалась, услышав, как кто-то входит в ее комнату.
— Э! Не боись! — улыбнулась женщина. — Знаю, что я не ровня, чтобы к тебе приходить, да кто сейчас увидит!
Любава молчала и почти с благодарностью наблюдала, как женщина устраивается рядом с ней на кровати.
— Весь город вверх дном, — посетовала Шушунья, как будто бы они собирались вести праздный разговор. — Так здорово ты все придумала с этими запасами и хлопотами! Хоть чем-то баб запять. А то со страху чего только не наделают.
Любава расслабилась от звука ее голоса, хотя почти совсем не вслушивалась в слова. Слезы свободно и безудержно потекли по ее щекам.
Шушунья заметила это даже при тусклом ночном освещении.
— Эй! Это еще что? Откуда эти слезы? — Женщина обняла молодую княгиню и прижала ее к своей груди, как маленькую. — Чего плачешь-то глупая? Это жизнь! Вернется к тебе твой князь! Ему в сражениях нету равных. И Улеб с ним. Знаешь, какой он сильный витязь? Ну, ну, не плачь уже! Не мочи им дорогу слезами!
— Шушунья, милая! Мне так тошно! Не любит меня князь. Не нужна я ему. Вот увидишь, придет с войны — приведет себе вторую жену.
С этими словами Любава зарыдала горше прежнего.
Шушунья ахнула.
— Что это за глупости ты вдруг завела? Князь наш много лет ни одной жены не хотел, а тут ты ему уже вторую кличешь! Где это видано? Не бывать такому!
— Эх, Шушунья! Если бы ты знала! Ту, которую он приведет, ту всегда хотел. Это не она при мне второй женой будет, а я при ней — совсем лишнею.
— Да с чего ты это взяла, горе мое? — женщина не знала, как унять Любаву. — Не может такого быть. Если бы не люба ты была князю, ни за что бы не взял в жены. Уж скольких к нему привозили, всех прочь! А на тебе, дня не прошло, как женился.
Заметив, что ее слова не помогают, Шушунья малость задумалась и заговорила уже по-другому.
— Я ведь с чем шла-то к тебе, Любава… Помнишь, как ты Акуньку, младшего моего, спасла? Я же тебе говорила тогда про то, что мужа нет и не дождалась я своей любви?
Любава отерла рукавом слезы и удивленно взглянула на рассказчицу.
— Конечно, помню! Ты тогда сказала, что мне надо искать себе мужа, а не то останусь с приплодом, как ты, — усмехнулась Любава сквозь высыхающие слезы. — Мужа-то я себе нашла…
