— Это… — Он запнулся и попытался скрыть улыбку. — Это не то, что я ожидал увидеть.
— Да? А что вы ожидали увидеть?
Гвен было интересно, какой она представлялась Алексу. Прошлой осенью, когда он наведался в Хитон-Дейл, чтобы попрощаться с сестрами перед отъездом в Нью-Йорк, Гвен несколько раз ловила на себе его странные взгляды. Казалось, Алекс ожидал, что она в любую минуту может выкинуть что-нибудь из ряда вон выходящее, например, сплясать канкан.
«Надо научиться танцевать канкан!» — подумала Гвен. Это было прекрасным дополнением к тому списку первоочередных дел, которые она теперь, когда ей стало на все наплевать, могла себе позволить. Хорошо бы поехать в Париж, на родину этого зажигательного танца.
— Это имеет какое-то значение? — пожав плечами, спросил Алекс и сунул письмо в карман своего сюртука. — Ну, хорошо, я полагал, что в письме вы умоляете Пеннингтона вернуться к вам. А вы устроили ему настоящую взбучку! Молодчина, Гвен.
Похвала Алекса ободрила бы Гвен, если бы не была произнесена снисходительным тоном. Гвен нахмурилась. Заметив это, Алекс выпрямился, и у Гвен совсем испортилось настроение. Она надеялась, что Томас превосходил Алекса хотя бы в росте. Но теперь Гвен видела, что ошиблась. Алекс наверняка был выше ее бывшего жениха. Зря она гордилась Пеннингтоном. К тому же плечи Алекса были шире, отлично контрастируя с его узкой талией и бедрами. Томас во всем уступал ему.
Должно быть, атлетической фигурой Алекс был обязан занятиям спортом. Все знали, что каждое утро в течение часа он прыгает по комнате и пинает все подряд, как бешеный кролик. Как ни странно, французы называли это спортом. Алекс, должно быть, принадлежал к тем немногим англичанам, которые ценили эту нацию не только за прекрасное вино. Как бы то ни было, но Гвен в жизни своей не видела более совершенной мужской фигуры, чем у Алекса.
Его сюртук был расстегнут, и Гвен обратила внимание на плоский живот Алекса, обтянутый темным жилетом. Почему она прежде не замечала его сходства с поджарым чистокровным жеребцом? Кэтрин Перси, помешанная на лошадях, наверняка купила бы такого скакуна.
— Гвен, что с вами? Вы в порядке?
Голос Алекса вернул ее к действительности. Он испытующе смотрел на нее, и Гвен вдруг охватило волнение, смешанное со смущением. Она пожирала его глазами, как девица легкого поведения! Алекс Рамзи был закоренелым холостяком. Странно, что ни одна светская леди до сих пор не сделала серьезной попытки завоевать его сердце. Богемные дамы, должно быть, несказанно радовались этому.
— Со мной все в порядке, — ответила Гвен. Она действительно чувствовала себя очень бодро — примерно так, как если бы получила сильный электрический разряд. Теперь, когда Гвен покончила с добродетельным образом жизни, мир представился ей в новых красках. — Верните, пожалуйста, письмо.
— Боюсь, что не смогу выполнить вашу просьбу. Вы не должны его отсылать.
— Но почему? — спросила Гвен, продолжая разглядывать Алекса.
Это оказалось настолько соблазнительно, что могло легко войти у нее в привычку. Гвен была готова целыми днями смотреть на Рамзи. Например, на его губы, такие четко прорисованные, красивые. У Томаса губы были более тонкими.
Губы Алекса, к которым был прикован взгляд Гвен, зашевелились.
— По многим причинам, — промолвил он. — Мне кажется, вы сами могли бы о них догадаться, но главное, мы не знаем, что Пеннингтон сделает с этим письмом.
Гвен как будто не слышала Алекса, продолжая размышлять о его губах. Он наверняка умел целоваться. Богемные дамы терпеть не могут слюнявых мужчин. Только светские леди, решившие во что бы то ни стало выйти замуж, смиряются со всеми недостатками своих избранников.
Нет, Гвен, конечно, и не помышляла о том, что может поцеловаться с Алексом. Он выглядел таким взрослым, хотя был всего лишь на четыре года старше ее и на два старше Томаса. Однако по сравнению с Алексом Томас казался юношей. Ему не доводилось быть в дальних странах или совершать дерзкие экстраординарные поступки, если не считать, конечно, сегодняшнего бегства из церкви. Томас не сколотил своими руками состояние, несмотря на то, что его семья крайне нуждалась в деньгах, никогда не был в Аргентине, не ухаживал за суфражистками, которые и не помышляли о замужестве. Обладавшему большим и разнообразным опытом Алексу было бы, наверное, очень скучно целовать благовоспитанную девушку.
Что касается Гвен, то для нее Алекс был прежде всего лучшим другом Ричарда. Поэтому поцеловаться с ним значило примерно то же, что поцеловаться с собственным братом! Впрочем, конечно, Алекс не был для нее настоящим братом… Но сам он относился к ней, пожалуй, как к младшей сестренке.
Гвен вдруг занервничала, хотя с ее стороны было глупо волноваться в присутствии Алекса, который, как и обычно, вел себя грубовато и одновременно снисходительно.
— Гвен, вы следите за нитью разговора? — протянул он. — Может быть, мне следует говорить медленнее?
— Я хорошо расслышала, что вы сказали. Вас беспокоит, что Томас сделает с письмом. У меня есть ответ на этот вопрос: он его прочитает.
— И ознакомит с его содержанием своих приятелей, — сухо промолвил Алекс. — А затем, без сомнения, Пеннингтон пошлет его в газету. Ему же крайне нужны деньги, а продажа приватной корреспонденции — дело выгодное. Пеннингтон получит кругленькую сумму, не напрягаясь и не утруждая себя работой. — Алекс усмехнулся. — Я уверен, что газетчики ваше письмо с руками оторвут. Чего стоит одно сравнение с… с…
Алекс вдруг осекся, не в силах продолжать, и зашелся в беззвучном смехе. Все его тело сотрясалось. Казалось, он сейчас задохнется. Гвен испугалась за него и схватила его за руку, решив, что у Алекса начался припадок.
— С вами все в порядке?
— О да, слава Богу! — пересилив себя, с трудом ответил он и, наконец, расхохотался в голос.
Гвен отдернула руку. Его смех не удивил ее, Алекс и раньше часто потешался над ней. Но сейчас из его груди вырывался не просто смех, а гомерический хохот. Алекс веселился искренне, от всей души. Отступив от него, Гвен невольно улыбнулась. Его веселье было заразительным.
Через некоторое время Алекс взял себя в руки и успокоился.
— Сравнение с терьером, — наконец закончил он фразу.
Гвен кивнула, и это вызвало у Алекса новую вспышку веселья. Он прыснул и опять звонко расхохотался.
Не удержавшись, Гвен засмеялась вместе с ним. Ее радовало, что Алекс отдал должное ее юмору и фантазии. Сравнение с терьером было хлестким и метким.
— Простите меня, — снова заговорил Алекс, вытирая глаза, наполнившиеся от смеха слезами. — Нужно признать, что вы, несомненно, обладаете даром слова.
