— Кто вы?
— Пол, это я! — Незнакомец поднял руки, показывая, что безоружен. Потом снял капюшон, и в лунном свете Пол действительно разглядел знакомые черты. — Это же я, Франческо.
— Франческо?! — изумился Пиндар и подошел ближе. — Боже правый! Не сойти мне с этого места, неужели?!
Друзья обнялись.
— Франческо! Сколько мы с тобой не виделись?
— Долго, слишком долго.
— Несколько лет. — Пол с любопытством и восхищением вгляделся в лицо старого друга. — Франческо Контарини! Да мы не виделись лет десять, если не больше!
— Десять, пятнадцать — какая разница? Все равно не сосчитаешь, — улыбнулся мужчина.
— Ты ничуть не изменился.
— Ты тоже.
Оба понимали, что говорят неправду. У Пола вокруг носа и глаз расплылись синяки, в темных волосах и бороде появились седые пряди.
Когда-то красивое лицо Франческо осунулось, воротник и манжеты истерлись и запачкались, словно он не переодевался несколько месяцев. Но приятели смотрели друг на друга и улыбались.
— Слышал, ты уехал из Венеции. — Контарини осторожно похлопал Пиндара по плечу.
— Да, несколько лет провел в Константинополе. Был там представителем Левантийской компании, послом к Великому Турку. Торговые права, понимаешь ли…
— Ну конечно же, Пол Пиндар — великий торговец.
Несмотря на добрые слова, в голосе Франческо угадывалась ирония. Он улыбнулся, и Пол увидел, что нижние зубы друга превратились в черные обломки.
— И почему меня это не удивляет? Тебе уготована великая судьба. Ты всегда был любимчиком Фортуны.
— Этой ветреной дамы? — отшутился Пол.
— Слышал о Томе Лампри и его дочери. Сочувствую.
— Спасибо. Это дела давние. Расскажи, как ты, — попытался сменить тему Пиндар.
— Я? Тоже уезжал. Слыхал об этом? — Франческо издал странный звук: нечто среднее между кашлем и смехом.
— Конечно.
Пиндар попытался вспомнить. В деле была замешана женщина, произошла драка то ли за игрой в кости, то ли за картами. Но он точно кого-то убил.
— Обычная шлюха. — Франческо заметил его растерянность и беспечно пожал плечами. Правда, взгляд его при этом помрачнел. — Ты же знаешь, как это бывает. Она стоила мне четырех лет изгнания. А теперь… даже лицо забыл. А та, другая, помнишь? К которой мы ходили в юности? Как ее звали?
Воцарилось неловкое молчание.
— Констанца.
— Ну конечно! Я и ее забыл.
— Констанцу?
Неужели такое возможно? Много лет назад они не раз дрались из-за куртизанки. Эта история даже подорвала их дружбу.
— Ты все еще посещаешь ее?
— Иногда.
— Она, наверно, постарела. А что может быть отвратительнее старой шлюхи?
Пол не ответил.
— Ну что ж, как ты говоришь, все в прошлом. Не хочешь прогуляться?
Контарини взял Пиндара за плечо, и вскоре бывшие друзья уже шагали рядом по извилистым узким улочкам и пустынным калле. Тишину вокруг нарушали только их тихие голоса. В сиянии луны воды каналов напоминали мазут.
— Что ты делаешь на улице в столь поздний час?
— А ты не догадываешься? — хрипло закашлялся Франческо.
— В ридотто я не пойду. — Пол поразился твердости своего голоса.
— Больше не играешь? — быстро взглянул на друга Контарини. — А говорят…
— И они правы.
— Когда решил бросить?
— Сегодня вечером.
— Сегодня вечером? — рассмеялся Франческо. — Теперь понятно, где ты заработал такие синяки.
Он шел так близко от Пола, что тот чувствовал перегар и кисловатый запах пота, будто старый приятель не спал и не мылся несколько дней.
— Может, вина выпьем?
— С вином я тоже завязал.
Перспектива провести эту ночь так же, как вчерашнюю, вызвала у Пиндара отвращение, заставив желудок сжаться. Но Франческо будто ничего не слышат.
— Я знаю отличное местечко. Один знакомый кавалер недавно открыл совсем рядом маленькое ридотто. Знаешь его?
— Думаю, нет.
— Честное слово, заведение прекрасное, не чета новым казино. Кавалер пускает всех, кого ему представляют завсегдатаи. Конечно, если у гостей есть деньги. Пойдем, познакомлю вас. Это самое малое, что я могу сделать для старого друга. — Контарини обнажил в улыбке почерневшие зубы.
Но Пол сейчас мог думать только о двух вещах. Во-первых, что слышал Керью, который все еще ждал его в темном закоулке узкого passaggio[14]; во-вторых, как избавиться от знакомого. Друг изменился: стал жестче, грубее. «Ладно, со слугой разберусь позже, — решил он, — а вот сбежать от Контарини будет не так-то просто». Он дал Амброзу слово больше не играть, но почему бы не выпить со старым другом? А потом уйти, соблюдя приличия.
— Только для тебя, — с неожиданной радостью в голосе ответил торговец. — Всего один бокал за нашу дружбу.
«Один, только один бокал вина в новом ридотто. Ну что в этом плохого», — подумал Пол.
Ридотто находилось над винной лавкой на калле дель Асролого, сразу за Гранд-каналом.
Много лет назад, будучи агентом Парвиша в Венеции, Пол побывал в доброй дюжине подобных мест, всегда расположенных над гостиницей или магазином. Мужчины приходили поиграть в карты, в другие азартные, иногда опасные игры и теряли огромные деньги. Поэтому его совсем не удивило, когда Франческо провел их с Джоном в дальний угол безлюдного магазинчика, открыл дверь за прилавком и пригласил подняться по узкой лестнице.
Контарини пошел первым. Пиндар и Керью последовали за ним. Залитая лунным светом комната, куда они попали, была почти пуста, только в дальнем углу стояла обшарпанная деревянная панель, за которой скрывалась еще одна крошечная дверь. Полу сначала даже показалось, что за ней чулан или мансарда. Франческо постучался, дверь беззвучно открылась (словно петли только что смазали маслом), и мужчины зашли в некое подобие прихожей площадью всего несколько ярдов. В дальнем углу комнаты — еще одна дверь, значительно больше первой, а за ней потайной ход. «Наверняка в соседний дом», — догадался купец.
Все трое остановились перед дверью. Франческо указал на Джона, словно впервые заметив его присутствие.
— Твой слуга умеет держать язык за зубами?
— Да, могу поручиться. Куда ты нас привел?
Вокруг царила зловещая тишина, и на какой-то момент Полу показалось, что их завели неизвестно куда. В этой комнатушке они с Керью — словно две крысы в крысоловке. Пиндар почувствовал, как участился его пульс. Странное место. И почему он поддержал эту безумную идею?
— Такого ридотто, друг мой, ты не видел за всю свою жизнь, — прошептал Франческо ему на ухо.
