— Ясно, — бросила Алессандра, пытаясь скрыть смятение.
Граф поднял голову:
— Мне казалось, вы в дружеских отношениях, но, по-моему, ты не рада его появлению.
Слава Богу, что Орричетти не знал об ее отношениях с Фредерико.
— А теперь прошу меня простить, Пьетро. Я действительно очень устала, да и голова у меня раскалывается, поэтому мне очень трудно адекватно реагировать на происходящее, — проговорила Алессандра.
Орричетти сочувственно вздохнул.
— В таком случае не смею тебя задерживать, — промолвил он. — Всего тебе хорошего, дорогая, отдыхай. В ближайшие недели у нас будет много времени на воспоминания.
Не теряя времени, Алессандра забралась в карету.
Ах, если бы у ее лошадей были крылья и они унесли бы ее на луну! Кажется, на земле не осталось ни единого уголка, где она может спрятаться от прошлого.
Откинувшись на подушки, она прижала ладонь ко лбу. Казалось, стук металлических колес по булыжной мостовой эхом отдается в ее голове, где без конца крутился один и тот же вопрос: как она могла вернуться к Фредерико после смерти мужа?
Алессандра глубоко вздохнула. Возможно, часть проблемы лежит в ее семейной истории. У обоих ее родителей был бунтарский характер. Их любовный союз не нравился родным ни с одной стороны, но эти двое смогли отвергнуть все возражения и последовали зову сердца. Все говорили, что Алессандра унаследовала удивительную красоту матери и блестящие интеллектуальные способности отца. К сожалению, ей перешел от них по наследству и строптивый нрав.
Замуж Алессандра вышла за знакомого своего отца, тосканского вельможу. К счастью, на континенте к нему относились с уважением за его умные политические эссе. Стефано был на двадцать лет старше Алессандры и стал для нее добрым и мудрым компаньоном. Это с его благословения она смогла наслаждаться интеллектуальной свободой, неведомой большинству женщин. И после появления на свет Изабеллы жизнь казалась ей… идиллической. Однако все изменилось после внезапной смерти маркиза, вызванной болезнью сердца.
Одинокая, эмоционально ранимая, Алессандра поверила страстным радикальным призывам своих свободолюбивых друзей.
Лишь для того, чтобы сильно обжечься.
Опустив руку, Алессандра невидящим взором смотрела на игру лунного света на отполированных камнях Ройял-Кресент. Нет, она не станет притворяться, будто не понимала, к чему может привести ее собственная глупость.
По ее спине пробежал холодок. Фредерико, протеже ее мужа, был талантливым оратором. Золотой ангел с райским голосом и божественной улыбкой. Она была сражена его убедительными речами, обещавшими свободу и братство для тех, кто найдет в себе отвагу сражаться за свои принципы.
Однако он не сдержал своих обещаний.
Алессандра прикусила губу. Даже сейчас она не могла без стыда вспоминать, с какой легкостью ее удалось обвести вокруг пальца. Поначалу вещи, которые он ей обещал, казались безвредными: несколько небольших дымовых устройств для того, чтобы сделать символическое заявление. Даже когда до нее стали доходить слухи о все нарастающем насилии, которое творили его единомышленники, Алессандра позволяла Фредерико убеждать ее в том, что все это неправда. И лишь когда он попросил сделать ему зажигательное устройство, чтобы подложить его в здание, занятое австрийскими военными, пелена упала с ее глаз и онаотказалась создавать что угодно в этом роде в своей лаборатории.
Он попросил ее еще всего лишь об одной услуге.
Нет! Она не станет ворошить болезненные воспоминания. Она приехала в Англию, чтобы здесь началась новая жизнь для нее и для Изабеллы. Она больше не наивная девушка, она получила урок и теперь знает, что нельзя доверять красивым лицам. И такую ошибку она больше никогда не совершит.
Снова откинувшись в темную глубину кареты, Алессандра в который уже раз пожалела о том, что Марко едет сейчас в Шотландию. Она проигнорировала все его советы о том, как справиться с прошлым. А теперь так нуждалась в его помощи.
— Святая Мадонна! — прошептала Алессандра.
Да, брат — родной для нее человек, но он мужчина. А она больше не хочет слепо доверяться представителям противоположного пола.
Нет, на этот раз она не позволит кому-то принимать за нее решения. Зато, что произошло в прошлом, она должна винить только себя.
Возможно, приезд Фредерико в Бат — простое совпадение. Ну что плохого он может сделать ей в Англии? Разве что напомнить о том, какой глупой она была прежде?
Ответа на этот вопрос Алессандра не знала, но в одном была уверена. Ей следует постоянно быть начеку. Больше чем когда бы то ни было.
— Ну и как вам Бат, герр Лутц? — поинтересовался Джек, тщательно промывая кисти для живописи.
— Цвет зданий весьма интересен, когда светит солнце, — ответил учитель рисования. — А если говорить о знаменитой батской воде, то мне любопытно, нельзя ли использовать ее для рисования — не исключено, что содержащиеся в ней минералы активно подействуют на краски.
— Полагаю, они могут придать им лишь легкий оттенок, — заметил Джек, протягивая ему свой альбом для набросков. — Взгляните сами. Правда, работ здесь совсем немного, я сделал всего лишь несколько зарисовок Батского аббатства и садов Сидни-Гарденз.
— Sehr gut[9], лорд Джеймс, — проговорил герр Лутц, пролистывая страницы альбома. — Вы стали лучше владеть кистью, однако я по-прежнему считаю, что вам необходимо получиться умению изображать перспективу. — Отложив альбом, он потянулся задругой папкой в кожаном переплете, побольше. — Я принес показать вам несколько образцов. Прошу вас взглянуть на работы, пока я готовлю палитру.
Развязав шнурки, Джек разложил на столе целую серию набросков на тему альпийских сюжетов.
— Да, кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, — промолвил он, быстро оглядев их.
Подняв голову, Джек заметил небольшую бумажную папку, засунутую между листами.
Без сомнения, там хранятся другие рисунки.
Раскрыв папку, Джек увидел лишь несколько рисунков, сделанных углем. Лев явно был нарисован в зверинце Тауэра. В них угадывалась рука ребенка, обладающего силой и смелостью стиля.
— Замечательные работы, — пробормотал он.
— Благодарю вас, — ответил Лутц, не поднимая головы. — Это озеро Зильсерзее, неподалеку от Давоса.
— Нет-нет, я имею в виду льва, — усмехнулся Джек. — С каких пор вы берете в ученики детей? Кажется, вы говорили мне, что у вас не хватает терпения на их капризы, крики и плач.
— Признаюсь вам, я сделал это не без сомнений, но мать оказалась честна и искренна со мной. — Герр Лутц осторожно, по капельке смешал необходимые краски. — Я уже не говорю о том, что она необыкновенно хороша. В общем, я понял, что не в состоянии ей отказать.
