До поры до времени.
Сейчас все было иначе. У нее замирало сердце и кружилась голова от мысли, что Дьявол может ее поцеловать. Вот только кому она нужна? Ники прочла много книг и знала, что двадцатидвухлетние женщины не носят штанов. Они кокетничают, принимают ухаживания, целуются, выходят замуж и рожают детей. С какой стати такому человеку, как Кейн О'Брайен, проявлять к ней интерес? Даже преступник и убийца не пожелает женщину, которая в ружьях разбирается лучше, чем в веерах и шляпках. Она окинула взглядом пустую лощину, чахлые деревья и кусты. Это ее тюрьма. Безжизненная и бесцветная. Через неделю исчезнет единственная яркая звездочка, осветившая их тусклую жизнь. Ее глаза вспыхнули, как глаза загнанного зверя, принявшего отчаянное решение.
Так или иначе, но она получит поцелуи от Кейна О'Брайена. Чтобы потом вспоминать о нем всю жизнь.
* * *
Все ушли. В доме никого не было. Кейн, пошатываясь, поднялся на ноги, с трудом сдерживая стон. Ожоги на руке и спине болели от каждого движения. Нат Томпсон был у себя в «мэрии». Ники уехала на прогулку, а Робин ушел вместе с Энди на охоту за кроликами. После того как Робин пожаловался, что птенец ничего не ест, Кейн сказал ему, что ястребам нужно свежее мясо.
Он потрогал лицо. Ну и щетина! Найдя на стуле брюки, натянул их, морщась от боли. Проклятие. Ему же через несколько дней уезжать отсюда. Кейн откинул со лба прядь волос и направился в другую комнату, к заветному письменному столу. Где-то там должна быть карта.
Его взгляд пошарил по комнате, упал на стол, на шкаф с книгами. Подойдя к окну, он выглянул на улицу. Было еще рано, и он никого не увидел. Логовище, как правило, оживало лишь к вечеру.
Кейн осмотрел книги и, выбрав одну из них, положил на стул рядом со столом. Если кто-нибудь войдет, он быстро сядет на стул и притворится, будто читает. Он подошел к столу и подергал ящики. Заперты. Он громко выругался, затем начал обыскивать другие комнаты. Одна из них наверняка принадлежала Ники, хотя обстановка в ней была почти такая же скромная, как в остальных.
От полузасушенного букета полевых цветов на столе исходил приятный аромат. На окнах висели пестрые льняные занавески, а на сундуке сидела старая потрепанная одноглазая кукла с облупившимся лицом. Он на мгновение застыл в дверях, подумав о той девочке, которой была Ники, когда играла с этой куклой. Она сказала, что была своему брату вместо матери. А кто был матерью ей самой? Судя по этой комнате, никто.
Здесь не было ни одной из тех милых безделушек, которые, как полагал Кейн, нравятся всем женщинам. Он почти физически ощутил царивший в комнате дух одиночества. Дядя взял нас, когда мой отец погиб. А теперь Кейн пытается похитить у Ники то немногое, что у нее осталось.
Интересно, что ей снится? И снятся ли ей вообще сны? Она почти ничего не говорила о снах и еще меньше — о будущем. Довольна ли она своей жизнью? Или в Логовище ее удерживает преданность семье? Вряд ли ему следует это знать.
Он огляделся в поисках шпильки. Кейн мог открыть шпилькой почти любой замок; этим искусством он овладел за последние два года. Должна же здесь быть хоть одна шпилька, пусть у Ники и подстрижены волосы. Но он ничего не нашел. Он снова выругался. Чувствуя себя грязным шпионом и соглядатаем, он перерыл все ящики, пока не обнаружил коробку для шитья и не извлек оттуда толстую иглу.
Кейн вышел из комнаты, еще раз выглянул в окно, а затем приступил к работе. Замок на ящике стола был довольно замысловатый, и ему пришлось несколько минут с ним повозиться. Он затаил дыхание, почувствовав, что механизм наконец поддался, щелкнул, и ящик открылся.
Он бросил еще один взгляд в окно. Все тихо. Он внимательно пролистал хранившиеся в ящике бумаги. Прямо сверху лежали материалы про него самого — плакат с надписью «Разыскивается» и газетные вырезки о тех грабежах, которые он совершил или которые ему приписывались. Если бы он совершил хотя бы половину того, что ему вменяли в вину, у него не осталось бы времени ни на еду, ни на сон. И он был бы настоящим богачом. Кейн заглянул поглубже в ящик и обнаружил там толстую тетрадь, проглядел и ее. Имена и цифры. Многие из них были ему знакомы. Джес и Фрэнк Джеймс. Джон Ринго. Братья Коул. Капитан Джон Джаррет. Джон Весли Харлдин. Ничего удивительного, что Нат Томпсон понадобился полиции.
Но карты не было. Во всяком случае, в этом ящике. Он задвинул его и снова запер с помощью иглы, а потом перешел к другому ящику. В ту самую минуту, когда замок поддался, он услышал, как открывается задняя дверь.
Проклятие. Он быстро прыгнул на стул и схватил книгу. Шаги были легкими — значит, это либо Ники, либо ее брат. Он воткнул иголку в обивку стула, надеясь, что Ники сегодня не собирается ничего шить. Иголки в этом маленьком, затерянном неизвестно где городишке, наверное, на вес золота.
Почувствовав чье-то появление, он поднял глаза. Он уже знал, кто это. Вместе с ней в комнате появился и запах полевых цветов. Кейн увидел, как в ее глазах вспыхнул огонек.
— Вы встали! — воскликнула она. Волосы у нее были спутаны ветром — копна каштановых кудряшек. Солнце и ветер окрасили щеки девушки румянцем, глаза блестели. Он никогда еще не видел ее такой хорошенькой.
— У меня не получается сидеть на месте, — сказал он.
— У меня тоже, — с некоторой робостью произнесла она. — Вам, должно быть, очень тяжело было в тюрьме.
— Да, я туда возвращаться не собираюсь, — коротко ответил он. Но он солгал. У него уговор с Мастерсом. Он выторговал жизнь только для Дэйви. А сам он вернется в тюрьму и, вероятно, снова будет ожидать, когда его повесят.
— Дядя сказал, что вы скоро уезжаете?
Она подошла поближе, чтобы разглядеть название книги, которую он держал в руках. «Оливер Твист» Чарлза Диккенса.
— Учитесь полезному искусству у ловкого Додждера? — спросила она с шаловливой улыбкой.
— «Законы — дрянь», — ответил он, найдя подходящую цитату. — Но я это и так знаю.
Она рассмеялась. Он уже второй раз слышал ее смех и хотел бы слышать его почаще. Но от этого звука броня на сердце Кейна дала трещину — а этого он не мог допустить.
Ники тряхнула головой:
— А как вы оказались не в ладу с законом? Вы не такой, как другие.
Он пожал плечами:
— Как я уже сказал — это легкий способ заработать на жизнь.
— Разве? — скептически поинтересовалась она.
— Во всяком случае, не самый трудный, — осторожно ответил он.
— Пока вас не поймали. Но вас же поймали.
— Я немного не рассчитал.
— Не надо много рассчитывать, чтобы попасть на виселицу.
— Нет, — серьезно ответил он. — Не надо. А почему ваш дядя продолжает этим заниматься?
— Наверно, потому же, что и вы, — вздохнула она. — Его разыскивали. У него на руках оставалось двое детей. Он решил, что это — самый надежный способ остаться в живых и вырастить нас.
