Она рассмеялась. Он уже второй раз слышал ее смех и хотел бы слышать его почаще. Но от этого звука броня на сердце Кейна дала трещину — а этого он не мог допустить.
Ники тряхнула головой:
— А как вы оказались не в ладу с законом? Вы не такой, как другие.
Он пожал плечами:
— Как я уже сказал — это легкий способ заработать на жизнь.
— Разве? — скептически поинтересовалась она.
— Во всяком случае, не самый трудный, — осторожно ответил он.
— Пока вас не поймали. Но вас же поймали.
— Я немного не рассчитал.
— Не надо много рассчитывать, чтобы попасть на виселицу.
— Нет, — серьезно ответил он. — Не надо. А почему ваш дядя продолжает этим заниматься?
— Наверно, потому же, что и вы, — вздохнула она. — Его разыскивали. У него на руках оставалось двое детей. Он решил, что это — самый надежный способ остаться в живых и вырастить нас.
— Вы никогда не думали об отъезде?
— Конечно, думала, — сказала она. — Я хочу увезти отсюда Робина. На него слишком большое влияние оказывают… — она вдруг запнулась, сообразив, что может его обидеть.
Он усмехнулся:
— Негодяи вроде меня.
— Вы не такой, как все.
— Сначала вы думали по-другому.
— Сначала я вас не знала.
— Вы меня и сейчас не знаете, — дразнящие нотки в его голосе исчезли.
— А вы не даете мне себя узнать.
— Верно, — согласился он. — Не стоит вам меня узнавать. От меня одни неприятности. Я приношу несчастье всем, с кем встречаюсь.
— Вы спасли мне жизнь.
— Возможно, — сказал он, — я сделал это чисто механически.
Она тяжело сглотнула. Он опять ее предостерегает — как тогда, на холме.
Она переменила тему:
— Принести вам что-нибудь поесть?
— Если вам для этого не придется подходить к плите, — ответил он.
— Я обычно веду себя у плиты очень осторожно. Я просто думала о другом.
— Я же вам сказал, что от меня одни неприятности, — сказал он. — Если бы я не пришел…
Ее щеки снова окрасились румянцем.
— Я не вас имела в виду.
— Разве? — спросил Кейн, на этот раз намеренно провоцируя ее. Она не должна ему нравиться. Она не может, черт возьми, ему нравиться. Он не имеет права к ней ничего испытывать.
— У вас это больше не получится, — мягко произнесла она.
— Что не получится?
— Поймать меня в ловушку, как ребенка. А я уже не ребенок.
Он наградил ее кривой ухмылкой.
— Знаю, — сухо произнес он. — И я знаю, что сказал ваш дядя.
Однако то, что сказал ее дядя, его ни капли не волновало. Но его все больше заботили ее чувства.
— Вы ему нравитесь.
Его губы еще больше скривились.
— Откуда вы знаете? Он всегда такой мрачный.
— Он хочет, чтобы вы здесь остались.
— Потому что считает, что обязан мне. Вот и все, правил это не меняет. Вы все равно неприкосновенны, мисс Томпсон.
— По-моему, вы не такой человек, который подчиняется правилам. — Это был вызов. Ай да крошка!
— Не такой, — согласился он. — Но в данном случае, мне кажется, это правило имеет смысл.
Она, казалось, на мгновение задумалась, а затем несмело спросила:
— А если бы я не была неприкосновенна?
Кейн увидел, что она затаила дыхание. Наверное, этот вопрос дался ей не легче, чем выстрел в Кобба Янси. Он должен соблюдать осторожность. Нельзя ее поощрять. Но и обидеть ее, как в тот раз, он тоже не хотел.
— У меня нет будущего, мисс Томпсон, — смягчившимся голосом произнес он. — Через несколько дней я уеду, и за мной по всей стране будет гоняться полиция.
— Вы можете остаться здесь, — возразила она. — Как Джеб и Энди.
— У меня нет денег.
— Дядя что-нибудь придумает.
— Это просто будет другая тюрьма, Николь.
Это имя случайно соскользнуло у него с языка. Он слишком часто думал о нем. И вообще — о ней, ее пустой комнате, одиноких прогулках, о том, как она морщила носик, как оживлялись иногда ее глаза, как складывались в улыбку ее губы. Он понял, что хочет, чтобы губы ее не покидала улыбка, а огонек в глазах никогда не угасал.
Не забывай. Не забывай, зачем ты здесь. Пора спросить. Он пересилил себя:
— Я даже не знаю, где мы находимся.
— А это важно?
Чертовски важно. От этого зависит жизнь Дэйви. Тщательно подбирая слова, он с безразличным видом пожал плечами:
— Я привык знать, где я нахожусь.
— На индейской территории, — ответила она, наклоняя голову.
Кое-что прояснилось, но он, собственно, об этом уже догадывался. Индейская территория велика. Сколько вопросов можно задать, не возбудив подозрений?
— Вам незачем беспокоиться — вас здесь не найдут. Логовище охраняют индейцы. Дядя ведет с ними торговлю.
Кейн мысленным взором проследил многочисленные карты, которые он изучил за несколько недель, проведенных с Беном Мастерсом. Вичитийские горы? Стеклянные горы? Черная Скала?
— Вы не ответили на мой вопрос, — прервала его размышления Ники. Он вопросительно поднял брови. — Что было бы, если бы я не была неприкосновенна?
— Какой смысл об этом говорить? — сказал он. Девушка не отводила от него сосредоточенного взгляда. Ее глаза, казалось, сделались еще больше, темнее и глубже.
Она с усилием сглотнула и провела рукой по своим коротким волосам.
— Я знаю, что я не очень симпатичная.
Бог мой, да как же она может не знать, какая она хорошенькая? Как он хочет обнять ее? Как он хочет прижать ее к себе?
Он поднялся и подошел к ней. Он нежно провел рукой по ее мягким кудряшкам.
— Вы очень хорошенькая, мисс Томпсон, — хрипло проговорил он. — Потому-то я что есть сил стараюсь держаться от вас подальше.
Она прислонилась к нему, намеренно или бессознательно, и он почувствовал напряжение в нижней части тела. Она так уютно примостилась рядом с ним. Так нежно и естественно, как будто там и было ее место. Его рука обвилась вокруг ее талии, и она подняла к нему лицо.
Наперекор всем мыслимым доводам разума он наклонил голову и прикоснулся к ней губами. В его жизни еще не было такого поцелуя. Сладкого, как мед. Такого сладкого, что ему захотелось позабыть обо всем на свете.
Так и случилось. На несколько безумных минут он забылся. Он забыл даже о том, что она касается его обожженной кожи. Боль растворилась в другой муке, пожиравшей его изнутри. Он знал, что она только усилится; некая часть его тела уже распирала ему брюки. Он хотел ее. Еще ни одну женщину в своей жизни он так не хотел.
На мгновение рассудок утонул в ощущениях. Он почувствовал потребность быть нужным. Ощутить тепло другого человеческого существа. Она потянулась к нему, и что-то в нем самом, о существовании чего он не подозревал, ответило ей. Его мир, который, казалось, был ему так хорошо известен, пошатнулся. Их губы слились, рот ее слегка раскрылся. Зная ее, он понял, что движениями ее правит инстинкт, а не опыт, и почувствовал себя так, словно в руках у него оказался бесценный дар. Она отдавала себя в его руки. Полностью доверилась ему. Он этого не заслужил. Он понимал, что должен отступить, но не мог. Она проникла в его душу, оплела его сердце невидимыми, но прочными нитями.
