не жил более десяти лет, – напомнила Айоф. – Грядут перемены.
– Дома у меня большие.
– Лучше бы ты последовал моему совету и завел собаку.
Он недовольно выгнул брови.
– Сравниваешь мою жену с собакой?
– Нет, – с легкой улыбкой ответила Айоф. – Всего лишь хочу сказать, что ты никогда ни о ком не заботился.
Люциан покачал головой.
– Заводить собак – пустая трата времени.
– Почему?
– Они живут недолго.
Айоф хотела ответить что-нибудь циничное, потом в ее глазах мелькнуло понимание, и она погладила кота.
– Слишком усердно ездить на подобных ей нельзя – они ломаются прежде, чем получишь пользу.
* * *
В особняке в Белгравии Мэтьюс поставил в вазы свежие оранжерейные цветы, и запах преследовал Люциана по всему коридору на пути в кабинет. Работа продвигалась необычайно медленно, и он наконец закрыл папку. Наверное, стоит уведомить Хэрриет, что медового месяца не будет. Люциан никогда не оставлял дела больше чем на день, к тому же куда бы он ее повез? В Италию? И что дальше? Нет у него времени ни на путешествие, ни на сборы. Необходимо подготовить портфель акций и тщательно проинструктировать агентов, чтобы за неделю в Файфе его дела оставались в порядке.
Слишком усердно ездить на подобных ей нельзя – ломаются… Люциан выругался и вызвал Мэтьюса.
– Найди мне книгу про язык цветов. – Помощник с растерянным видом начал записывать инструкции. – И еще книгу или, может, брошюру под названием «Искусство зачатия красивых деток».
Брови Мэтьюса взлетели.
– Все должно лежать у меня на столе в ближайшие три дня, – с каменным лицом проговорил Люциан.
– Конечно, сэр, – заверил Мэтьюс. – Приложу все силы.
Люциан едва не добавил к списку справочник по этикету для джентльменов, но решил, что и сам его найдет. Настроение испортилось. Заниматься этикетом он забросил много лет назад.
Мэтьюс принес нужные материалы для чтения вечером накануне свадьбы. К тому времени костюм и шляпа Люциана были вычищены, комнаты для Хэрриет подготовлены. Пора сесть за стол и изучить «Искусство зачатия красивых деток», которое оказалось брошюрой, впервые напечатанной в тысяча восемьсот шестидесятом году неким Анонимом.
Первая же фраза вовсе не обнадеживала:
Случается довольно часто, что новобрачная выжидает месяцами, прежде чем сочтет себя готовой ко вступлению в брачные отношения…
– Что?! – Люциан пролистал несколько страниц в надежде найти что-нибудь полезное.
Когда муж приходит в спальню жены, он должен развлекать ее легким флиртом, демонстрировать игривое поведение и всячески обольщать… Но если она останется холодна, то ее нужно обнять и пощекотать…
Пощекотать. Идиотизм.
…и не пытаться сразу взять напором, а проникать в ее естество медленно и постепенно, перемежая распутные поцелуи с распутными словами и речами, теребя ее укромные места…
Теребя?!
…чтобы в конце концов ее лоно воспылало и приготовилось излить свое семя. Когда женщина почувствует, что готова (она ощутит некое звенящее удовольствие), то должна в тот же миг сообщить об этом мужу, и тогда их семена встретятся и может произойти зачатие…
Люциан швырнул брошюру в корзину для бумаг под столом. Поцелуй ее туда, поцелуй ее сюда, бери ее медленно… В этом он разобрался бы и без руководства! Нет, подход не проблема – проблема в нем самом. Лицо и тело изуродованы шрамами, руки грубые и некрасивые, да и происхождения он низкого. Ничего с собой не поделаешь – уж какой есть. Поразмыслив, он нырнул под стол и поднял брошюру, потому что в ней значилось черным по белому, пусть и витиеватым языком, что если женщина хочет завести ребенка, то способна испытать от полового акта «звенящее удовольствие», а не одну только боль. Если Хэрриет не готова наслаждаться его вниманием из скромности, возможно, беспристрастный научный совет заставит ее передумать. Завтра ночью он это узнает.
Вечером накануне свадьбы, когда Бейли расчесывала Хэтти на ночь, в спальню вошла мать. Вид у нее был изможденный как никогда, губы сурово поджаты, в руках тонкая брошюрка.
– Оставь нас. – Мать махнула брошюркой и принялась расхаживать по кругу возле туалетного столика. – Завтра Бейли разбудит тебя в половине восьмого.
– Да, мама.
– Платье готово, карета готова. Не мешкай – мы выезжаем ровно в половине десятого. Хотя церковь и близко, по утрам улицы бывают забиты.
Свадьбу назначили на десять часов, кроме ближайших родственников, на церемонию и ланч в родительском доме не позвали никого. Хэтти строго-настрого запретили приглашать подруг, и она подчинилась. В любом случае ей хотелось спрятаться от всего света… Мать хлопотала вокруг безнадежно старомодного платья, надетого на манекен у изножья кровати, поправляла оборки, разглаживала примятый рукав, бормоча себе под нос.
– Мама!
– Хм-м?
– Знаю, ты всегда мечтала, чтобы у меня была пышная свадьба в соборе Святого Павла, – тихо проговорила Хэтти. – Мне очень жаль!
Повисла тягостная тишина. Наконец мать бросила взгляд в сторону Хэтти.
– Советую угождать мужу – хотя бы в самом начале. Это значительно облегчит вам супружескую жизнь.
Она положила книгу на туалетный столик и удалилась. Хэтти подождала, пока шаги матери не стихнут, и взяла брошюрку.
Рута Смитерс, возлюбленная жена преподобного Л. Д. Смитерса. «Наставления и советы молодой невесте».
А, вот, значит, как угождать. Хэтти была в комнате одна и все же книгу открыла с опаской.
Ирония заключается в том, что для чувствительной девушки, получившей надлежащее воспитание, день свадьбы одновременно самый счастливый и самый ужасный день в жизни. К положительным моментам относится свадьба, где невеста – центральная фигура потрясающе красивого обряда, символизирующего ее триумф в обретении мужчины, который будет теперь обеспечивать все ее нужды. К отрицательным моментам относится брачная ночь, во время которой невеста обязана, так сказать, заплатить по счетам, впервые столкнувшись с ужасающим опытом супружеского долга…
Хэтти вспыхнула и закрыла брошюрку. Несмотря на добродетельное воспитание, невежей она не была и имела некие представления о технической стороне дела, хотя в подробности не вдавалась. Судя по сияющим глазам Аннабель, которая в присутствии мужа буквально расцветала, опыт не такой уж и мучительный. Конечно, так Хэтти казалось до того, как она узнала, кому суждено стать ее супругом. Бежать слишком поздно. Снаружи ее спальню никто по ночам не охранял, но этого и не требовалось: девушку удерживали жгучий стыд и горячее желание исправить ошибку, чтобы все снова вернулось на круги своя, чего бы это ни стоило.
Она попросила Бейли пригласить ее замужнюю сестру. Через несколько минут в дверь проскользнула Флосси в накинутом поверх ночной рубашки халате и с щекастым Майклом на бедре.
– Нервы? – понимающе заметила Флосси. –
