— Вы говорите странные вещи…
— Милорд, если вы проявите терпение, то я…
Он протянул руки и взял ее лицо в ладони.
— Леди Люсинда, не говорите так. Черт, даже не думайте… — Он помолчал, успокаиваясь. — О такой, как вы, каждый мужчина может только мечтать.
Она накрыла его руки своими и посмотрела ему в глаза.
— Докажите.
Люсинда сама себя не понимала. То ли на нее так подействовало бренди, то ли ее чувства победили рассудок, но к герцогу ее влекло так, как ни к кому и никогда.
Когда же она застала их с леди Суиндон в алькове… О, это была пытка! Гнев и ревность наполнили все ее существо. Ей нужно было убежать — или она совершила бы какую-нибудь глупость.
— Леди Люсинда, успокойтесь, — тихо произнес герцог.
И тут она вдруг привлекла его к себе. Она сама не понимала, что делала, но это сейчас не имело значения — Люсинда не думала о последствиях, хотя поступала совсем не так, как следовало бы… Поступала так, как ей в данный момент хотелось.
Она встала на цыпочки, прижалась губами к его губам и обняла его, вложив в это объятие все те чувства, которые испытывала.
Уилл собрал в кулак всю свою волю — и прервал поцелуй. Затем посмотрел ей глубоко в глаза и тихо сказал:
— Ты не хочешь этого.
— Ты ошибаешься. — Она прижалась щекой к его щеке, и ее губы почти касались его уха. — Я хочу этого. Но что еще важнее, я хочу тебя.
— Ты сама не знаешь, чего хочешь, — проворчал Уилл.
— Нет, знаю. Пожалуйста…
И тут он поцеловал ее с такой страстью, что у Люсинды от восторга перехватило дыхание. Сгорая от желания, она провела рукой по его волосам и крепко зажмурилась — чувство приятного головокружения подталкивало ее… к чему-то пугающему.
Тут герцог наконец прервал поцелуй, но тотчас же принялся покрывать поцелуями ее шею — такими сладостными и соблазняющими, сводящими с ума…
Люсинда лишь смутно сознавала, что герцог ведет ее куда-то. А потом он осторожно уложил ее на стопку мягких персидских ковров.
Она открыла глаза, увидела его голову, склонившуюся над ней, и тихонько вздохнула, когда он снова стал целовать ее. Внезапно он спустил пониже корсаж платья и обвел языком окружность ее грудей.
— Да-да, да… — прошептала она с мольбой в голосе. — Еще…
Герцог провел руками по ее талии, по бедрам, по ногам, и Люсинда застонала от наслаждения. А потом он вдруг взялся за подол ее синего вечернего платья и медленно завернул его, сначала до коленей, затем — до бедер. Неожиданно приподнявшись, он посмотрел ей в лицо, и взгляд его, полный желания, заставил ее сердце биться еще быстрее.
Тут Люсинда взяла его руку и поцеловала ладонь. А потом вдруг лизнула его палец. На вкус его кожа была солоноватой… и это был самый необыкновенный вкус, какой ей только доводилось пробовать.
— Черт побери!.. — прорычал герцог.
Люсинда открыла глаза и увидела, что герцог нетерпеливо срываете себя шейный платок. Потом, протянув к ней руку, он провел пальцем по ее губам, после чего принялся водить пальцами меж ее грудей, как бы что-то рисуя. При этом другой рукой он легонько теребил ее соски, отчего ее желание еще больше возросло.
Чувства, пульсировавшие в теле Люсинды, казалось, расходились волнами, это неизведанное ею прежде наслаждение уже невозможно было выдержать.
Внезапно она почувствовала, как герцог коснулся пальцами ее лона, и Люсинда, не в силах удержаться, громко застонала. Она вдруг поняла, что именно этого и хотела — хотела больше, чем чего-либо другого.
— О, пожалуйста… — всхлипнула она, глядя в глаза герцога.
Его пальцы ускорили свое движение, усиливая напряжение в теле Люсинды, и теперь ей казалось, что она не выдержит этого наслаждения, этой сладостной пытки.
Из горла ее вырывались громкие стоны — снова и снова. А потом перед ее глазами вдруг словно вспыхнули яркие звезды, и она, привлекая герцога к себе, поцеловала его в губы. После чего, громко вскрикнув, затихла в изнеможении.
Минуту спустя герцог со вздохом пробормотал:
— Что я наделал?..
— Ничего такого, о чем я не просила бы, — ответила Люсинда, медленно садясь. — Мне нужно было то, чего я никогда не испытывала… и мне нужен был ты. Поэтому я не хочу, и не буду извиняться за это. И ты тоже, если только…
Люсинда умолкла, внезапно ее одолели сомнения. Может, он просто пожалел ее, уступил ей из какого-то ложного чувства долга, а не потому, что испытывал к ней настоящее чувство?
— Не думайте, леди Люсинда, будто я не хочу…
Люсинда не могла ничего подумать, потому что то, что произошло дальше, захватило ее полностью, и было подобно землетрясению. Когда герцог наконец прервал свой поцелуй, Люсинда положила голову ему на плечо и удовлетворенно вздохнула. Потом тихо сказала:
— Тогда, полагаю, настало время называть меня просто Люсиндой.
Прошло уже восемнадцать часов, а Уилл все еще ощущал запах ее кожи, чувствовал соленый вкус ее пота, а в ушах у него звучали ее страстные вздохи.
Она застигла его врасплох, в ее глазах он увидел такое страстное желание, что, даже будучи Железным Уиллом, не смог устоять. Однако ее девственность осталась нетронутой, и эта мысль принесла ему некоторое облегчение.
— Слабое утешение, — буркнул герцог, запуская кием свой шар в оставшиеся шары с такой силой, что они перелетели через бортик и упали с бильярдного стола на пол.
Уилл подошел к буфету, стоящему в Клермон-Холле рядом с камином. Поспешно налив себе на два пальца бренди в хрустальный бокал, он отпил половину одним глотком, потом поставил графин на серебряный поднос и уселся в кожаное кресло у камина.
— Господи, — прошептал он, — как я мог так отреагировать на нее? — Более того, ему хотелось проникнуть в нее так глубоко, чтобы ее страстные крики донеслись до небес.
Но что еще удивительнее — он хотел ее не меньше, чем она его. Его сердце и душа откликались на то, что он читал в ее глазах.
Уилл резко встал и швырнул хрустальный бокал в камин. Бокал со звоном разлетелся на множество мелких осколков, которые дождем посыпались в огонь.
— Быть того не может… — пробормотал герцог. — Просто не может быть…
Ему необходимо было на чем-то выместить свою злость — все равно на чем. Он схватил бильярдный кий, разломил его на две части и швырнул обломки в стену. Затем присел на корточки и закрыл лицо руками, охваченный чувствами, доселе ему неведомыми.
Что с ним происходит?
«Любовь, дурак проклятый. Любовь…» — подумал он не в силах произнести это слово вслух.
Уилл запустил пальцы в волосы, потом встал на ноги.
