Марк совещался с офицерами на полуюте, и по его виду она поняла, что он чем-то встревожен.
Его, как и ее, беспокоили, видно, одни вопросы: был ли приближавшийся корабль больше, чем «Святой Иуда», и не помешает ли вести бой тяжелый груз, находящийся сейчас в их трюмах?
«Значит, все-таки предстоял бой?»
При этой мысли Корделия почувствовала, будто ее сердце пронзил кинжал.
Неужели, потеряв Дэвида, она теперь потеряет и Map-ка? Ведь если начнется сражение, он будет в самых опасных местах, подавая пример героизма своей команде.
Ее тянуло подбежать к нему и искать утешение на его груди. Ей хотелось, чтобы Марк поцеловал ее, чтобы вселял в нее мужество и надежду на лучшее.
Корабли медленно приближались друг к другу.
— Команда, приготовиться! — закричал Марк. — Бить сбор! Приготовиться к бою!
Забил барабан, и на корабле закипела работа: выкатывали пушки, палубы посыпали песком, к помпам крепились шланги, шпангоуты убирались.
Случайно заметив на палубе Корделию, Марк резко сказал:
— Пожалуйста, спуститесь вниз, леди Корделия, и оставайтесь в каюте! Что бы ни случилось, не поднимайтесь на палубу!
Это был приказ, и Корделия беспрекословно ему подчинилась.
Спускаясь по трапу, она с сожалением подумала, что во время войны от женщины на корабле не было никакой пользы.
Казалось, прошли часы, а она все сидела и ждала, когда что-нибудь произойдет.
Какая же это была мука находиться в одиночестве в каюте и не знать, чей же это был корабль — англичан или французов, хотя находившиеся на палубе уже точно это знали.
«Если этот корабль английский, — подумала Корделия, — то адмирал Нельсон непременно поспешит на Мальту, чтобы спасти остров от французов».
А если это французский корабль? Что тогда будет с ними?
Внезапно без всякого предупредительного сигнала загрохотали пушки, сотрясая «Святого Иуду» до самого киля.
Сильный грохот оглушил Корделию, но она услышала голос Марка, кричавшего:
— Приготовить орудия к залпу!
С палубы доносились голоса юнг и топот ног по трапам, что означало: новую порцию пороха доставляют из трюма к пушкам.
Корделия знала, что канониры в это время прочищали влажным банником жерла пушек от остатков сгоревшего пороха, вкатывали ядра в стволы, забивали их новой порцией пороха и ждали приказа к залпу с зажженными фитилями.
— Поднять затворы! — раздался очередной приказ Марка. — Целься! Огонь!
Грохот пушек «Святого Иуды» слился с грохотом пушек врага, и Корделия, потрясенная и оглушенная, невольно сжалась от страха.
Дым окутал «Святого Иуду», и над головой Корделии раздался тяжелый звук падения на палубу частей поврежденного такелажа.
Прогремел новый залп, сотрясая всю внутренность корабля.
Но вслед за залпом послышался торжествующий крик матросов, и Корделия догадалась, что вражеский корабль получил повреждение, а возможно, и лишился мачты.
Последовали еще один залп со «Святого Иуды»и ответный залп врага, но Корделия поняла, что большая часть снарядов не достигла их корабля.
Один снаряд все-таки попал в цель, потому что от сильнейшего удара в борт корабль покачнулся, и Корделия свалилась с кровати, на которой сидела.
После очередного залпа со «Святого Иуды» последовала тишина, а затем послышались радостные крики мальтийской команды.
Корделия готова была нарушить приказ Марка и подняться на палубу, но побоялась помешать ему.
Однако она осмелилась подойти к трапу, ведшему на палубу, в надежде понять, что происходило.
Быстрые, отрывистые приказы разносились по кораблю, и слышался топот ног по палубе.
Вслед за этим она услышала пронзительный крик:
— Вижу корабль!
На мгновение на корабле воцарилась тишина. Затем зычный голос Марка нарушил тишину, выкрикнув новые приказы, значение которых она не поняла.
Корделия предположила, что появление нового корабля, возможно, французского, грозило им большой опасностью, если учесть, что их корабль, в чем она не сомневалась, получил не одно повреждение за время боя.
Она открыла окно, выходившее на правый борт, и мысленно отругала себя за то, что не догадалась сделать это раньше.
Девушка увидела корабль, который они только что обстреливали. Он, несомненно, принадлежал французам и был сильно поврежден.
Его мачты упали, паруса свисали в воду, и даже с этого расстояния Корделия видела тела убитых, лежавших на палубе.
Трехцветный флаг был спущен как знак признания поражения, и Корделия восприняла это как компенсацию за белый флаг на форте Святая Эльма.
Тем временем «Святой Иуда» развернулся и начал набирать скорость. Видимо, матросы расправляли и натягивали паруса, подставляя их попутному ветру, чтобы корабль мог скорее уйти от преследования нового французского корабля.
Ей представилось, что все матросы и офицеры на борту «Святого Иуды» прикладывали неимоверные усилия, чтобы избежать новой опасности.
Но не надо было быть большим специалистом в области мореплавания, чтобы понять, что после боя уйти от преследования быстро нагонявшего их французского корабля абсолютно невозможно.
В открытое окно не было больше видно разбитого корабля, и только волны, позолоченные лучами заходившего солнца, предстали перед ее взором.
Корделия неохотно вернулась в свою каюту.
«Хотя бы Джузеппе Велла пришел и рассказал, что произошло», — подумала она.
Если б только она осмелилась нарушить приказ Марка, то поднялась бы на палубу и все бы увидела своими глазами.
Неожиданно до нее донесся далекий звук пушечного выстрела.
Ядро явно не долетело до их корабля, но Корделия почувствовала, что «Святой Иуда» резко изменил курс.
Залпы французов следовали один за другим, но Корделия сообразила, что их корабль не отвечал на огонь, поскольку его пушки не обладали дальнобойностью.
Она вспомнила расспросы Дэвида о мощности пушек на «Святом Иуде». Интересно, были ли они годны для сражения с новыми французскими кораблями, построенными в Тулоне? И она запомнила ответ Марка.
Корабли, с которыми они столкнулись, очевидно, были частью нового флота Наполеона и спешили на соединение с ним у берегов Мальты.
Если ее догадки были верны, то их корабль можно было считать безоружным, и даже опыт и блестящие знания морского дела Марка, так же как героизм команды, не могли спасти их от гибели.
Корделия закрыла лицо руками, пытаясь отогнать эти страшные мысли, и в этот момент корабль встряхнуло от удара снаряда.
Минуту спустя «Святой Иуда» содрогнулся от залпа своих пушек, и Корделии показалось, что от этого звука сейчас лопнут перепонки в ушах. Ответный залп противника был разрушительным.
Она услышала треск и грохот упавшей мачты, глухой стук парусов и канатов, ударившихся о палубу.
Затем все звуки слились в адский грохот, в котором с трудом можно было различить крики и стоны людей, гул орудий, треск выстрелов мушкетов, хруст дерева, ответные залпы «Святого Иуды».
Пушечные выстрелы следовали непрестанно, однако Корделия не слышала, как в предыдущем бою, радостных криков, означавших точное попадание в судно противника.
От непрекращающейся стрельбы у нее заложило уши, а голова растрескивалась от боли.
Неожиданно все стихло, и наступила зловещая тишина, пугающая и не правдоподобная.
Вначале Корделия подумала, что у нее было не все в порядке со слухом, но потом осознала, что произошло нечто ужасное.
Чувствуя себя так, словно она прошла через ад и чудом осталась жива, Корделия собралась с силами, вышла из каюты и осторожно поднялась по трапу.
Очутившись на палубе, она вскрикнула от ужаса, увидев распростертые повсюду неподвижные тела. Создавалось впечатление, что все погибли и никого, кроме нее, не осталось в живых.
Все три мачты, так горделиво возвышавшиеся прежде, были сбиты, остаток бизань-мачты торчал на девять футов над палубой.
Мачты, реи, паруса, обломки стеньг и шлюпок плавали вокруг корабля.
Горы перепутанных канатов и обрывки парусов покрывали палубу, а под ними лежали тела мертвых, а может быть, раненых и оглушенных.
Сделав несколько неуверенных шагов по палубе, девушка взглянула на полуют, и ее сердце в ужасе замерло.
Она увидела неподвижно лежавшего Марка. Рядом с ним, также без движения, лежал барон.
Корделия поспешила к ним.
Марк полулежал, прислонившись спиной к оградительной решетке и раскинув ноги, одна из которых была вся в крови.
В первый момент Корделия подумала, что он был мертв, но потом, не заметив других ран, решила, что он потерял сознание, но если она не перевяжет немедленно ногу, то Марк истечет кровью и умрет.
Состояние барона и других офицеров и матросов, оставшихся в живых, было не легче.
Барон был ранен в грудь, его одежда пропиталась кровью.
Один из офицеров едва слышно стонал, и девушка с ужасом увидела, что рука у него раздроблена снарядом и представляла собой месиво из мышц и костей.
