Один из офицеров едва слышно стонал, и девушка с ужасом увидела, что рука у него раздроблена снарядом и представляла собой месиво из мышц и костей.
На минуту все перед ее глазами поплыло, но Корделия взяла себя в руки, понимая, как нужна ее помощь этим людям, а чтобы спасти им жизнь, она должна была срочно приступить к работе.
Корделия собиралась уже покинуть полуют, но оглянулась и увидела вдалеке силуэт французского корабля, жестоко расправившегося со «Святым Иудой».
Шлюпки курсировали между двумя французскими кораблями, перевозя раненых с разбитого судна. Смерив взглядом пространство между французскими кораблями и «Святым Иудой», девушка догадалась, что их корабль отплыл, дрейфуя, довольно далеко и теперь был недосягаем для пушечных снарядов.
Немного успокоенная этим открытием, она торопливо спустилась вниз, чтобы забрать простыни из кают и порвать их на бинты.
Корделия набрала уже целую стопку, когда услышала позади шаги и, обернувшись, столкнулась с Джузеппе Веллой.
— Джузеппе, помогите мне!
Она заметила, что руки у него тряслись, но голос прозвучал спокойно:
— Дайте мне простыни, госпожа, я порву их на бинты.
— Спасибо, Джузеппе.
Он, должно быть, прятался где-то в укромном месте во время боя, а потому был цел и невредим. Она только обрадовалась этому и не собиралась осуждать его, даже если он проявил трусость.
Корделия вернулась на палубу и наложила жгут на ногу Марка выше колена.
Затянув жгут покрепче, она с тревогой вгляделась в его бледное, осунувшееся лицо.
Через некоторое время Марк открыл глаза. Он смотрел на нее, словно не узнавая, и слабым голосом спросил;
— Корабль держится на плаву?
— Да, — ответила Корделия.
Он устало закрыл глаза, будто потратив на этот вопрос все силы. Тут же появился Велла и помог ей снять с ноги Марка чулок, и она наложила повязку на ужасную открытую рану.
Бинтуя ногу, она задавалась вопросом, можно ли спасти ему ногу или он потеряет ее. Корделия представила, как ненавистна будет Марку хромота — такому сильному, деятельному и подвижному, но это все-таки было лучше, чем умереть от раны.
— Жгут надо снять через четверть часа, — сказала она Джузеппе и тут же заметила, что полоса простыни, которой она обвязала ногу Марка, уже успела пропитаться кровью.
Пока девушка ничем не могла помочь Марку. Ей надо было позаботиться и о других раненых. Она подошла к барону.
Глядя на пропитанную кровью одежду и белое лицо молодого человека, она решила, что он уже мертв, но, когда Джузеппе снял с него сюртук, жилет и сорочку, она увидела, что барон ранен в плечо.
— Задело шрапнелью, госпожа, — сказал Велла.
— Осколок, должно быть, остался в теле, — огорченно заметила Корделия.
Ничего другого, как остановить кровотечение и поудобнее уложить барона, она сделать не могла.
Его лицо исказилось от боли, и он протяжно застонал, — видимо, рана причиняла ему мучительную боль.
Велла принес из каюты подушку и подложил ее под голову барона.
После этого Корделия счет потеряла, скольким мужчинам она накладывала повязки, скольких они с Веллой вытащили из-под упавших парусов и обломков снастей, причем многие из них были лишь оглушены ударом по голове.
Все это время неуправляемый корабль вращало и болтало на волнах, но с наступлением сумерек качка заметно усилилась.
Высокие волны бились о борта корабля, обдавая брызгами раненых, и Корделия вся промокла, пока защищала их, как могла, от воды.
Она то и дело подходила к Марку, чтобы поправить повязку, пощупать пульс, проверить, прекратилось ли кровотечение. В очередной раз подойдя к нему, Корделия увидела, что он пришел в сознание.
— Тебе… не следует… это делать, — с трудом выдавил он.
— Я и Джузеппе — единственные, кто не пострадал, — возразила она. — Если мы позаботимся о раненых сейчас, то многим из них спасем жизнь.
Девушка призналась ему, что потратила немало времени, оказывая помощь умирающим, борясь за их жизнь до последней минуты, пока не убеждалась, что не в силах была спасти их.
Среди раненых был один матрос, которому оторвало ногу пушечным снарядом. Страшная рана загрязнилась. Корделия невольно вспомнила наставления матери и тут же послала Веллу за спиртом.
«Чаще умирают от грязи, попавшей в рану, чем от самой раны, — говорила дочери леди Стэнтон мягким, спокойным голосом. — Мне рассказывали, что адмирал Нельсон приказал на своих кораблях обрабатывать раны спиртом, и таким образом спасли многим жизнь».
Когда Джузеппе принес спирт, раздобытый где-то в трюме, Корделия, уверенная, что поступает правильно, сняла повязку с ноги Марка, полила ее спиртом и снова наложила повязку.
От жгучей боли Марк сначала впал в бессознательное состояние, затем закричал, но, пересилив себя, прикусил губы и больше не проронил ни звука.
— Извини, Марк, — сказала Корделия, — но спирт предохранит рану от гангрены.
Марк не ответил и только кусал губы. Затем протянул руку к бутылке, которую держал Велла, схватил ее и жадно сделал несколько глотков.
— В трюме… есть бренди, — сказал он хриплым голосом. — Раздайте всем раненым. Пусть они выпьют… сколько смогут. Это облегчит… их страдания.
— Я уже подумала об этом, — сказала Корделия, продолжая бинтовать его рану.
Через некоторое время Джузеппе Велла появился на палубе с дюжиной бутылок, которые начал раздавать тем, кто был в состоянии пользоваться руками.
Команда пушкарей на нижней палубе также нуждалась в помощи Корделии.
Девушка спустилась туда и на мгновение замерла на месте, пытаясь сохранить самообладание. Только не хватало ей сейчас хлопнуться в обморок, подобно слабонервной девице.
Воздух на нижней палубе был душный, пропитанный запахом пороха, крови, потом. Но главное — здесь царил страх.
Треск и скрежет дерева, шум бушевавшего моря, грохот катавшихся от сильной качки предметов смешивались со стонами, проклятиями и руганью раненых.
Велла капал ром на раны, затем давал несчастным выпить глоток из бутылки, а Корделия перевязывала полуголых, окровавленных матросов, которые, приходя в сознание, смотрели на нее широко открытыми глазами, видимо, считая, что они бредят.
Никто не мог ожидать, что женщина, тем более благородная леди, случайно оказавшаяся на корабле, станет заниматься тяжелой и грязной работой, перевязывая раненых.
На кораблях этой работой обычно занимались мужчины из тех, что был непригоден к другой работе или нес наказание за проступки или неповиновение приказам капитана.
Один из раненых, юнга-подросток, спросил:
— Я умираю, мэм?
Когда Корделия заверила его, что он поправится, мальчик прошептал:
— Только мама так заботилась обо мне. Другой юнга, которому не было и пятнадцати лет, был ранен в руку и постоянно повторял;
— Я не испугался! Мне было совсем не страшно!
— Конечно, ты был храбрецом! — ласково успокоила его Корделия.
Уже давно стемнело, и ей приходилось работать при свете двух тусклых корабельных фонарей. Наконец она убедилась, что не осталось никого нуждавшегося в ее помощи.
Но среди раненых на палубе остались лежать тела умерших, и тогда Велла с помощью матроса, пришедшего в себя после удара по голове упавшей мачтой, начал по морскому обычаю сбрасывать тела мертвых в пучину волн.
Корделия услышала, как Джузеппе Велла и матрос шептали вслед сбрасываемому телу:
— Упокой, господи, души усопших и даруй им царствие небесное!
Каждый раз, произнося скорбные слова реквиема, мальтийцы крестились.
Волнение на море все усиливалось, волны время от времени заливали палубу, поэтому Корделия послала Джузеппе вниз за гамаками и одеялами для тяжелораненых, а тех, кто мог передвигаться, они отвели на нижнюю палубу.
Корделия поднималась на верхнюю палубу, только что отведя вниз матроса, легко раненного в руку, когда Велла нагнал ее и тихо сказал:
— Корабль получил серьезные повреждения во время боя, и его затопляет водой, госпожа!
— Можно что-нибудь сделать? — спросила Корделия. Слуга отрицательно покачал головой.
— Чтобы откачать воду, нужна помпа, а работать на ней некому, к тому же нижний трюм затоплен водой на несколько футов.
Корделия с отчаянием посмотрела в сторону Марка.
Они устроили его, как могли, удобнее, подложив подушки и накрыв одеялами.
Корделия знала, что двигать его было опасно из-за возможности нового кровотечения.
Марк и так уже потерял много крови, она меняла ему одну повязку за другой.
— Капитану пока ничего не говорите, — попросила девушка.
Велла понимающе кивнул.
Она распорядилась, чтобы раненых больше не спускали на нижнюю палубу, понимая, что моряки предпочитали умереть на открытом воздухе, чем погибнуть в капкане заливаемого водой кубрика.
Корделия чувствовала себя разбитой и усталой не только от забот о раненых, но и от сильной качки и штормового ветра, затруднявших передвижение по кораблю.
