никто не отвечал. Почувствовав неладное, Антон коснулся двери, и та оказалась незапертой.
Он тихонько стал открывать, проходя в комнату, и увидел, что Канна спала на диване. В незастёгнутом белоснежном пеньюаре… Края того еле прикрывали сокровенные места молодого, упругого и невероятно красивого тела…
Расслабленная Канна, прекрасная — такой красоты Антон словно никогда в жизни не видел. Он заметил, что волосы Канны были ещё мокрыми… Распущенные, волнами они лежали на подложенной под голову подушке и только небольшая часть их то обнимала плечи, то отдыхала на выглядывающей из-за кружев пеньюара обнажённой груди.
Осторожно закрывая дверь, Антон не сводил глаз с манящей красоты этой спящей девушки…
Не долго Канна ещё спала… Медленно проснувшись, она взглянула на стоящего посреди комнаты Антона. Тот так и смотрел, осторожно любуясь её проглядывающими из-под пеньюара прелестями.
Канна нежно улыбнулась. Она плавно поднялась, совершенно не поправляясь… Не смущалась… Не тревожилась… Будто так всё и должно быть… Она встала ближе к глазам Антона, а руками принялась медленно лишать его одежды.
Оба молчали, купаясь во взглядах, блестевших желанием долгожданной ласки. Оба гладили обнажённые тела друг друга, пока губы осторожно сближались, так же бережно подзывая слиться в тепле поцелуя.
Окутанные в горячность вожделения, они сквозь жар поцелуев, словно танцевали, приблизились к постели. Канна сразу взяла Антона за руку и подвела лечь. Притягивая за талию к себе, он послушно лёг.
Склонившись над ним, Канна дарила море ласк, наслаждаясь и сама. Простонав от счастья оказаться наконец-то одним целым, они танцевали в такт в объятиях друг друга. Время тянулось или остановилось… Всё кружилось, и реальность забывалась… Что-то сказочное, будто сверхъестественное царило в них до самого конца, пока, прокричав от восторга, не прижались со всей силы телами так, будто хотели навек врасти друг в друга…
— Прости, — еле слышно вымолвил Антон, уставившись в потолок, но так и обнимая лежащую на его груди обнажённую красавицу, с которой только что не мог нарадоваться быть неделимыми.
— Ты первый, кто сказал мне подобное, — усмехнулась она и приподнялась вновь над его глазами.
— Не ожидал, что ты… настолько опытна и… хороша, — смотрел Антон с искренним сожалением в глазах. — Но я не должен был. Потому и прости.
— Да, — кивнула с улыбкой Канна. — Понимаю я всё.
Она стала гладить его грудь, после чего провела нежно по щеке и волосам:
— Я всё лучшее хотела Вам отдать. Сделать всё, чтобы Вас отблагодарить.
— У тебя получилось, — сглотнул Антон.
— Понадобится вновь помощь, я всегда готова, — засмеялась Канна и легла вновь головой на его плечо.
Он нежнее обнял, прикоснувшись щекою к её распущенным волосам, и закрыл глаза. Неведомое до этого чувство лёгкости радовало душу, ещё не зажившую от полученных ран любви. Оно окутывало, успокаивало… Словно вот, ещё немного, и от былых ран не останется следа, а место, которое страдало, уже никогда никто не сможет вновь повредить…
…Едва коснулась двери стоящая в коридоре Александра. Охранники стояли позади, позволив выйти из комнаты, когда она увидела удалившегося сюда, в комнату Канны, супруга. Простояв здесь столь долго в надежде, что он выйдет, Александра прослезилась от понимая происходящего, когда услышала характерные вздохи и скрип постели.
Сглотнув накрывшую душу и сердце боль, она на миг закрыла глаза и пошатнулась. Словно земля уходила из-под ног, Александра ослабела в ногах… Один из охранников поддержал её под руку, от чего она тут же взглянула на него…
Тревога, испуг, самобичевание — всё читалось в её глазах, как и сочувствие этого молодого офицера.
Александра нашла в себе силы выпрямиться и без помощи вернуться в комнату. Охранники снова встали у её дверей, а ощущение у Александры было, словно скована цепями теперь в этой тюрьме. Поспешив сесть к секретеру, она принялась взволнованно составлять письмо.
Она часто ошибалась, часто пачкала чернилами бумагу, комкала её с раздражением и выбрасывала на пол… Занятая, она и не услышала, как в комнату пришла сестра.
Софья встала рядом, с жалостью наблюдая, как Александре мучительно, и дождалась, когда та заметит её присутствие. Ахнув от испуга, что не одна, Александра взглянула на сестру:
— Это ты?…
— Ты пишешь матушке? — вопросила Софья. — Я видела начало письма… Сашенька…
— Молчи, — прослезилась та, еле сдерживая подступающее рыдание. — Он там с какой-то девкой… Ты понимаешь? Это конец!
— Сашенька, — помотала головой Софья, но сказать что дальше — не нашлась.
Сестра разрыдалась, схватила почти готовое письмо и разорвала его на кусочки:
— Он с другой!.. Всё кончено! Никто не поможет! Никто не спасёт!
— Сашенька, — выдохнула Софья, заключив её в крепкие объятия.
Она надеялась лишь на то, что душа успокоится, что просвет и лёгкость ещё наступят, но… Время… Лишь время должно будет залечить все полученные и созданные раны…
Оставить сестру одну Софья той ночью никак не могла. Укачивая её, рыдающую в объятиях, она сидела с нею на краю постели. Александра потихоньку успокаивалась, но прошёл час, прежде чем села прямее и, взяв лежащий на ночном столике платочек, стала сушить слёзы…
— А где твой супруг? — всхлипывая, вопросила Александра.
— Ждёт у нас, — отозвалась сразу Софья. — Я сказала, что к тебе пойду.
— Смотри, — усмехнулась сестра. — Может и он к девке какой уже сбегал.
— Не нагнетай, — с жалостью молвила Софья. — Я верю ему.
— Софьюшка, — с болью души заплакала вновь Александра, но продолжала сушить слёзы. — Нет мужчин, которые верность могут хранить! Все они под юбки лазать любят и всё им одно… Думаю, за нашими спинами они тоже гуляют.
— Но ведь и ты с другим была, — возразила Софья с подступившим возмущением. — Была?
— Да, была, — усмехнулась сама себе Александра и пожала плечами. — Что теперь?…
— Как ты смогла? Ты говорила, что не изменила, — смотрела Софья на неё и не понимала, не хотела понять и принять подобной истины.
— Мы разные с тобой, — знала сестра её чувства. — Может потому ты другая, что у тебя иная мать? А может таков закон жизни…. и твоя с Алексеем измена ещё впереди… Или он тебе изменял, а ты не знаешь.
— Сашенька, мы ведь с тобой росли, воспитывались вместе, — уточняла Софья. — Сашенька…
— Нет, Софи, такова жизнь, — усмехнулась сквозь слёзы Александра. — Не были мы с Антоном изначально созданы друг для друга… Заблудились, видать. Остались вместе и вот… Только сына жаль. Будет расти среди невыносимых отношений родителей.
— Неужто вы будете жить так? Может лучше порознь? — прослезилась Софья за племянника.
Далее беседу им пришлось прекратить.
