Ей стало понятно, что он оценивает платье не само по себе, а учитывает, как оно подчеркивает ее лицо, волосы и фигуру.
«В конце концов, важно лишь одно, — пришла она к заключению, — восхищается ли он мною в этом наряде и считает ли меня в нем прекрасной».
Она все еще боялась обнаружить, что это — лишь сон.
Она еще не совсем избавилась от мысли, что маркиз в действительности обожает таких женщин, как ее сестра, и она просто обманывается, полагая, будто он боготворит ее.
Наконец одежды были выбраны, и специальное разрешение от архиепископа Кентерберийского получено.
Венчание должно было состояться следующим утром, в десять часов, что было не слишком рано для его бабушки. После этого они отправятся в свадебное путешествие.
— Куда же мы поедем? — спрашивала Урса.
— Это секрет, — неизменно отвечал маркиз. — Но я думаю, моя любимая, ты будешь в восторге.
— Все, чего я… хочу, так это быть… с тобой.
Он рассмеялся с лукавинкой в глазах.
— Странно, но я хочу того же.
Они смотрели друг на друга, и, хотя он не двигался с места, Урсе казалось, будто он целует ее.
Отправляясь спать в тот вечер, она горячо молилась, чтобы Бог благословил их союз и чтобы маркиз всегда любил ее так, как любит теперь.
«Пожалуйста, Боже, помоги мне, — молилась Урса. — Я так мало знаю его мир, я не вынесу утраты его».
Когда она наконец легла, она услышала, как звезды, сияющие за окном, говорят ей, что вняли ее молитвам и помощь свыше, о которой она просила, будет сопровождать ее везде, где бы она ни оказалась.
Маркиз выбрал для невесты белое шифоновое[16] платье.
Оно облегало ее стройную фигуру и тонкую талию, что особенно подчеркивалось благодаря пышной юбке с оборками.
Это великолепное платье создавало впечатление ее прозрачности. В нем она казалась неземной, словно только что сошедшей с облаков.
Маркиз надел ей на голову бриллиантовую тиару[17], принадлежавшую его матери, и закрепил спереди очень тонкую кружевную вуаль.
— Я мечтал, чтобы моя будущая жена надела ее в день свадьбы, — сказал он. — А теперь, мое сокровище, я вручу тебе обручальное кольцо.
Оно было украшено бриллиантом в форме сердца и подходило к среднему пальцу ее левой руки.
Он поцеловал сначала ее руку, а затем кольцо, прежде чем надеть его.
— Я знаю, оно принесет нам счастье.
— Оно прекрасно! — воскликнула Урса. — Благодарю тебя… благодарю… тебя.
А еще в это памятное утро она надела бриллиантовое ожерелье и небольшие, но очень симпатичные бриллиантовые сережки.
Когда она предстала перед маркизом во всеоружии, он лишь смотрел на нее, не в силах вымолвить слово.
— Именно такой я хотел видеть тебя, — сказал он наконец, — и такой ты будешь для меня всю нашу совместную жизнь.
Она думала, что он поцелует ее, но вместо этого он вручил ей букет белых орхидей и предложил свою руку.
Они вышли из boudoir и спустились по лестнице, не выходящей в холл, избежав таким образом внимания слуг.
Лестница привела их прямо в церковь, расположенную с тыльной стороны усадьбы Чарнвуд Корт.
Солнце проникало сквозь цветные витражи окон, освещая утонченную роспись и наполняя церковь золотистой дымкой.
На алтаре были зажжены свечи, повсюду красовались белые цветы.
Маркиз выбрал их потому, что они напоминали его невесту.
Их уже ожидали священник и леди Брэкли; она сидела на передней скамье.
Как будто из глубины церкви лилась тихая органная музыка.
Поскольку венчание было тайным, у маркиза не было шафера; единственными свидетелями бракосочетания являлись священник и grandmama.
Священник читал службу проникновенно.
Наверное, поэтому Урса воспринимала каждое произносимое им слово как благословение, исходящее от самого Бога.
Когда они опустились на колени под тихие звуки органа, ей казалось, что над ними поют ангелы.
Потом они молча поднялись с колен, и маркиз повел Урсу из церкви, вверх по той же лестнице.
Они вошли в boudoir, и он довел ее до двери в спальню.
Остановился и сначала поцеловал ее палец с обручальным кольцом, затем руку.
— Мы отправимся, как только ты будешь готова, мое сокровище, — тихо сказал он и удалился.
Служанки, наряжавшие ее к венчанию, помогли ей переодеться в дорожное платье, поверх которого она надела плащ.
На ней была хорошенькая шляпка, способная удержаться на ветру.
Им предстояла поездка в открытом фаэтоне с упряжкой самых быстрых лошадей.
Однако она все еще не знала, куда они поедут.
Когда она спустилась, маркиз уже ждал ее внизу, там же была и его бабушка. Каждый держал в руке бокал шампанского.
— Мы пьем твое здоровье, дорогая, — подняла бокал вдова. — И ты должна выпить за этот день, который, я уверена, будет счастливейшим в твоей жизни.
— Это уже необыкновенный день, — сказала Урса. — Я никогда еще не была так счастлива и, думаю, Гай счастлив тоже.
— Я скажу тебе, как счастлив я, когда мы прибудем на место, — пообещал маркиз.
Урса еще не догадывалась о цели поездки, но знала, что не должна спрашивать об этом.
Она отпила шампанского, а затем поцеловала леди Брэкли на прощание.
— Я буду скучать по тебе, — вздохнула вдова. — Когда вы вернетесь, я надеюсь, ты пригласишь меня сюда, если не захочешь погостить у меня.
— Мы сделаем и то, и другое, — сказал маркиз, — а также будем писать вам, grandmama, вы же найдите кого-либо, кто станет писать нам за вас и рассказывать нам о вас.
— Я так и сделаю, — заверила их вдова.
Маркиз поцеловал ее и пошел вперед, а леди Брэкли, поцеловав Урсу, промолвила:
— Я не могу передать тебе, моя дорогая, как счастлива, что ты вошла в нашу семью, и как рада тому, что мой драгоценный внук нашел наконец истинное счастье.
— Благодарю вас за вашу доброту, — сказала Урса, — и обещаю заботиться о нем.
— Не забывай этого, дорогая.
— Я отдам ему навсегда мое сердце.
Урса поспешила за маркизом, и он помог ей взобраться в фаэтон.
Они отправились, взяв с собой лишь конюха, сидевшего на заднем сиденье.
Ехали очень быстро.
Лишь когда они остановились на обед в большой дорожной гостинице, Урса осторожно спросила:
— Ты знаешь, я умираю от любопытства: куда мы едем?
— Ты еще не догадалась?
Она покачала головой.
— Видишь ли, моя яхта стоит в гавани Дувра, — заметил он.
Она вскрикнула, пораженная.
— Мы отправимся на яхте? Какая радость! Мы с папой плыли по разным морям на корабле и всегда мечтали о собственной яхте.
