Когда все стали расходиться, мы с тетушкой вышли во двор проводить гостей. Тут коварный Николс решил отомстить за подшучивания и обстрелял нас снежками. Естественно, мы с Виолеттой ему этого не простили и при удобном случае завалили в снег.
Когда я ложилась спать, я подумала, что у меня был самый чудесный праздник. Самое настоящее Рождество!
За оставшиеся дни каникул я мало виделась с Сибил. Несколько раз я приходила в Равен-Хауз, но у нас было пятнадцать минут на встречу, и их нам катастрофически не хватало.
Она, как и прежде продолжала ходить в деревенскую школу, где из детей, с которыми я училась, остались только она, Виолетта и Николс. Но Тильда Пешенс поговаривала о том, чтобы прекратить "бесполезные хождения" и привлечь Сибил к ответственной работе.
— Она говорит, что я уже взрослая и должна трудиться, чтобы оплатить их доброту.
— Но они итак держат тебя за рабыню! Ты делаешь всю черную работу в доме!
— Тетя сказала, я должна приносить доход, чтобы они могли в дальнейшем прокормить меня.
— Как будто бы ты ешь, как целый полк голодных солдат! — возмутилась я.
— Скорее всего, летом дядя пристроит меня к мисс Хатсон, сестре викария. У нее болят ноги и ей трудно одной справляться с делами. Я буду помогать ей убирать в церкви и церковном дворе.
Но Сибил покинула школу гораздо раньше. Уже в начале февраля мистер Пешенс отвел ее к викарию. Мисс Хатсон сказала, что основная уборка должна проходить в субботу, накануне воскресной службы. А в среду она обычно убирает двор и вытирает пыль.
К лету, когда я приехала на каникулы, Сибил оказалась занята еще больше. Ее опекуны посчитали, что работа в церкви не слишком тягостная, чтобы отвлекать девочку от мыслей о мирских благах, и не слишком доходная, чтобы удовлетворить их жадность. Поэтому мистер Пешенс решил сделать племянницу своей ученицей. Сам он занимался довольно трудоемкой работой — расшифровывал и реставрировал старые религиозные книги, хранящиеся в церковной библиотеке. Это ответственное занятие требовало большой усидчивости и внимательности, что было свойственно Сибил, и она вполне могла стать его помощницей.
Таким образом, летом девочка была занята с утра и до вечера. Но благодаря миссис Тернер и тете, мы могли видеться по вечерам два раза в неделю. Они вспомнили о "традиционном чтении библии и священного писания" в Оурунсби. Если в тот знаменательный день, когда мы впервые пришли с Сибил на чай к Тернерам, оно устраивалось в два часа, то теперь его перенесли на вечер. Женщины попросили регулярно отпускать Сибил на эти религиозные чтения, поскольку:
— …совместные чтения вслух приносят огромную пользу в воспитании христианского духа.
Эти встречи мы, естественно, проводили не в религиозном совершенствовании, а болтовне и распивании чаев. Эти часы поддерживали Сибил. И мы имели хотя бы эти жалкие крохи.
До Лондона в конце каникул я уезжала вместе с Тернерами. Так как в этом году Виолетта отправлялась в элитный пансион, где должна была обучаться в течение двух лет светским премудростям. Дорогой мы слушали ее непрерывный щебет о будущих победах.
За эти годы учебы она расцвела, превратившись из нежного бутона в яркую розу. И ее отполированная красота уже завоевала несколько мужских сердец. Об этих победах она любила похвастать. Одна из них, когда она свела с ума молодого преподавателя танцев, стоила ей строгого выговора и предупреждения об исключении. Возможно, об их невинном, по словам Летти, флирте никто не узнал бы, если б не любовная записка, оброненная ею.
— Этот трус все отрицал! Испугался, что его выгонят с места! Нагородил всякой чепухи. Мол, мы разговаривали об опасности любовных посланий для репутации юной леди, и я, будто бы, сказала, что не представляю себе подобного письма. Нет, вы только подумайте! Я и не представляю! Какая чушь! И вот этот танцоришка, якобы, в учебных целях, специально написал для меня образец. Так и сказал: "Исключительно в учебных целях"
— Какой негодяй! — возмущались мы, смеясь.
— Да, но очень милый! Ах, а как он танцует!
Виолетта изменилась за время пребывания в пансионате. И, как я подумала, не в лучшую сторону. Она стала больше обращать внимания на молодых людей и строить им глазки. Если раньше ее пленительной атаке подвергался только Николс Ливингтон, то теперь она старалась очаровать каждого парня, который выглядел хоть капельку красивее восточного верблюда. Своим поведением она напоминала мне моих соседок Лидию и Моник. Но я все же надеялась, что Виолетта не зайдет слишком далеко, как эти особы.
Для меня же время летело незаметно. В учебе, как и весь первый год, я была деятельна и решительна, что нравилось учителям, и они отмечали меня положительными характеристиками.
В общем, три года моего пребывания в Даремской Академии прошли довольно спокойно. Но во время летних каникул перед последним четвертым учебным годом моя жизнь наполнилась новым интересом. В то лето я посетила таинственный замок Китчестер.
Но, все же мне хотелось бы поведать о двух происшествиях, которые внесли некоторый переполох в размеренный ход моей жизни. И в какой-то мере повлияли на дальнейшие события. Оба они случились во второй год учебы.
Об одном — я узнала из тетушкиного письма. Она часто писала мне, рассказывая деревенские новости и сплетни. Я с восторгом читала ее крупные каракули, удивляясь, с каким наслаждением она смакует каждую подробность, расписывая ее на трех или четырех листах.
Я же не успевала отвечать на каждое письмо, а принималась за ответ, когда набиралась небольшая стопка. Из-за этого тетя шутливо обвиняла меня в забывчивости. И говорила, что если бы не ее красочные описания, я бы давным-давно забыла о Гаден-Роуз.
Но то письмо, которое я получила в апрельское утро, было необычно коротким для ее красноречия. Обескураженная этим, я вышла в весенний сад, где укрылась в оранжерее. В этот раз тетушка со свойственной ей прямотой в серьезных вещах сразу перешла к главному:
"Дорогая Найтингейл! В нашей деревне произошло несчастье, — я вздрогнула, прочитав эти слова. — Не знаю даже, как относится к случившемуся: как к спасительному избавлению или как к тяжелой трагедии. Но думаю, что и то, и другое в этом случае будет правильным. Вчера утром погиб Руфус Пешенс. Я сама не поверила, когда прибежали мальчики и сообщили. Решила — это глупая шутка. И отчитала их. Стыжусь, что могла подумать такое в подобную минуту, но на моем месте любой, услышавший эту историю, подумал бы о шутке.
Помнишь ли ты чучело ворона, которое стояло над дверью и своим жутким видом пугало людей? Ты однажды сказала, что Руфус часто стоял перед ним. Он будто воображал, что сам Гавриил может заговорить через ворона и сообщить благую весть об избранности его Богом. Так вот, мистер Пешенс, видимо, дождался своего часа! Это жуткое чучело свалилось ему на голову! Все бы ничего. Он бы отделался шишками, если бы от сильного толчка не упал и головой не ударился о каменные ступени. Удар оказался смертельным.
