«Спасите! Спасите!» – кричало ее сердце.
И когда впереди замаячила кирпичная стена, Алета поняла, что ей делать.
Ей еще не приходилось брать препятствия верхом на Ньиле, да и стена была слишком высока и основательна для такого предприятия.
Но ничего иного Алете не оставалось.
Она заговорила с Ньилом, чувствуя, что он понимает ее.
Когда она заставила его прыгнуть, конь взлетел в воздух так, словно у него выросли крылья.
Ни одна обычная лошадь не могла бы совершить такой прыжок.
Много позже Алета поняла, что не иначе ей помогал Господь и все Его ангелы, потому, что Ньил взял препятствие с запасом в какой-то дюйм.
Жеребец приземлился, и ей снова повезло – под его копытами оказалась цветочная клумба.
Ньил споткнулся и чуть не упал, но все, же удержался на ногах.
С него лил пот, и девушка поняла, что он отдал все свои силы скачке.
Алета удержалась в седле, но едва не потеряла сознание.
Она закрыла глаза и уронила голову на грудь.
Волосы девушки растрепались от быстрой езды и спадали ей на плечи золотым облаком.
Она отпустила поводья и держалась за седло, чувствуя, как кружится весь мир.
Затем чьи-то сильные руки сняли ее с седла, и откуда-то издалека донесся голос:
– Дорогая! Милая моя! Зачем ты так рисковала? Я думал, что ты решила убить себя!
Алета не смогла ответить и поникла в сильных руках князя Миклоша, уронив голову ему на плечо.
Князь встал на колено и прижал девушку к себе.
Его сильные руки заставили ее поверить в то, что все кончилось.
Князь посмотрел на бледное лицо девушки, на закрытые глаза и спутанные волосы, и что-то надломилось в его душе.
Он стал яростно и чувственно целовать ее лоб, глаза, щеки и губы.
Он возвращал ее к жизни и единственным возможным способом выражал свою радость от того, что она жива.
Для Алеты это было равносильно тому, чтобы ступить из ада в рай счастья.
У нее не было сил открыть глаза, и она все еще чувствовала, что скользит в забытьи.
Однако она ощущала его поцелуи.
Когда он задержался на ее губах, девушка почувствовала, как ее сердце застучало сильнее, и поняла, что к ней возвращается жизнь.
– Я люблю тебя! Я люблю тебя! – повторял князь Миклош. – Я думал, что потерял тебя!
Услышав боль в его голосе, Алета открыла глаза.
Его лицо было совсем рядом.
Увидев его выражение, девушка поняла, как он перепугался за нее.
«Я жива», – хотелось сказать ей, но не успела она шевельнуть губами, как князь снова осыпал их поцелуями.
Он медленно встал.
– Я отнесу тебя в дом, – сказал он и, словно не в силах удержаться, снова поцеловал ее.
На этот поцелуй откликнулось все существо Алеты. Девушке казалось, что в ее сердце ударила молния и теперь язычки пламени поднимаются по горлу и лижут ее губы.
Голос князя Миклоша стал глубже, когда он произнес:
– Ты моя! Моя, без остатка! Я знаю, что не смогу жить без тебя! Когда ты станешь моей женой, дорогая?
Алета в изумлении посмотрела на него.
– Ты… ты и вправду хочешь… жениться… на мне? – прошептала она.
Это были первые слова, которые она произнесла с тех пор, как Ньил перепрыгнул стену.
– Ты выйдешь за меня замуж, – ответил Миклош, – даже если мне придется сражаться с целым миром за право назвать тебя своей женой!
При этих словах, о которых она давно мечтала, Алету охватило такое счастье, что она снова закрыла глаза.
Князь поднял ее на руки и понес к дворцу.
Только через несколько шагов Алета спросила еле слышным голосом:
– Ты… неужели ты… любишь меня достаточно сильно… чтобы… жениться на мне?
– Меня не интересует никто и ничто, кроме тебя, – ответил Миклош.
Коснувшись губами ее лба, он добавил:
– Это будет нелегко, но я люблю и боготворю тебя. Мы станем молиться о том, чтобы ничто иное не имело для нас значения.
– Так и будет, – пробормотала Алета. Оказавшись у бокового входа во дворец, Миклош распахнул дверь и вошел.
Внезапно Алета заметила, что ее волосы совсем растрепались.
– Я… я не хочу… чтобы меня видели, – прошептала она.
Миклош улыбнулся.
Он опустил ее на землю, но продолжал крепко держать за талию.
Он открыл дверь комнаты недалеко от входа.
Это оказалась небольшая, но красивая гостиная на первом этаже дворца. На ее стенах висели картины кисти французских художников – Буше, Фрагонара и Греза. Мебель в гостиной также была французской.
– Это комната для любви, – сказал князь, закрывая дверь. – Я хочу рассказать тебе, моя дорогая, как я люблю тебя!
Он снова поднял ее на руки и сел на диван, баюкая девушку, словно ребенка.
Затем он снова начал целовать ее, чувственно, требовательно и настойчиво, до тех пор, пока оба они не взлетели в небо, оставив земной мир далеко позади.
Прошло довольно много времени, и Алете казалось, что они сказали друг другу тысячу вещей, хотя и не произнесли ни слова.
Слова были не нужны.
Нужна была только любовь.
– Как тебе удается заставить меня чувствовать подобное? – спросил Миклош.
– Что? – спросила Алета, просто для того, чтобы еще раз услышать ответ.
– Я никогда не ощущал ничего подобного. Но ведь до сих пор я не встречал никого, кого любил бы так, как тебя!
– Разве… разве может быть что-то великолепнее? – спросила Алета. – А прошлой ночью… я была так несчастна!
– Никогда больше не вспоминай об этом, – сказал Миклош. – Я был просто сумасшедшим, если думал, что мы сможем жить друг без друга!
В его глазах вновь вспыхнул огонь, и князь произнес:
– Ты моя, и я убью любого мужчину, который попытается прикоснуться к тебе!
– Я… я думаю, что барон хотел захватить меня, – сказала Алета.
– Но ведь, ты могла погибнуть!
В голосе Миклоша прозвучал неприкрытый ужас.
– Но я… жива… и я здесь.
– Да, моя драгоценная, и мы поженимся немедленно.
При этих словах князь отпустил девушку и встал.
– Я не намерен терять время, – сказал он. – Сейчас мы пойдем и скажем моему отцу, что ты будешь моей женой, и ничто и никто на свете не сможет помешать, нам пожениться сейчас же!
Алета в удивлении смотрела на него.
Князь снова осыпал ее поцелуями, и она уже не смогла произнести слов, которые чуть было, не сорвались у нее с языка.
Когда князь отпустил ее, девушка внезапно увидела свое отражение в зеркале с золотой рамой.
Собственный вид привел ее в ужас.
– Позволь мне сначала переодеться, – быстро сказала она, – а потом я кое-что расскажу тебе.
Миклош посмотрел на часы.
– Скоро моя семья закончит завтракать, – сказал он, – и отец останется один, чтобы разобрать корреспонденцию.
