— Ах, все было совсем наоборот. Если верить сплетникам, то герцог мучил свою жену не только своими интрижками, но еще и оскорблял ее, а при случае даже и бил.
— Но она ничего не могла поделать, — сказала Шарлотта. — Его светлость грозился отобрать у нее все, даже детей, если она осмелится ослушаться его.
Люсинда разложила свои карты веером на столе. Нахмурившись, сказала:
— Выходит, она попала в ловушку?..
— Именно так. Честно говоря, тот день, когда герцог неожиданно умер в постели своей любовницы, стал самым счастливым в жизни ее светлости.
— А мальчики? — вдруг спросила Люсинда.
Тетушки переглянулись и помолчали немного. Наконец Шарлотта сказала:
— Дорогая, нам бы не хотелось, чтобы ты… то есть…
— Дурное обращение с ними отца осталось в прошлом. Они теперь взрослые и могут сами принимать решения, плохие или хорошие, — вмешалась Виктория. Потянувшись через карточный столик, она взяла племянницу за руку. — Нам бы не хотелось, чтобы грехи отца повлияли на твое мнение о герцоге.
— Но что же стало с мальчиками? — допытывалась Люсинда. Она уже знала ответ, но, тем не менее, ей хотелось услышать его.
— Ну… ходили разные слухи. Слуги рассказывали другим слугам, а те — своим хозяевам. Говорят, твой Железный Уилл, сам того не желая, всегда принимал на себя главный удар. Якобы он обожал своего младшего брата, во всяком случае, всегда становился на его защиту.
«Может быть, поэтому он и сторонится светского общества?» — подумала Люсинда, начиная кое-что понимать.
Виктория крепко сжала руку племянницы, потом откинулась на спинку кресла из красного дерева.
— Дорогая, все наши откровения не должны влиять на твои отношения с герцогом, — сказала она своим обычным властным тоном. — Не важно, что у него в прошлом. Он такой, какой есть сейчас. И таким, моя дорогая, он и останется.
Свечи слабо освещали комнату, но глаза Люсинды быстро привыкли к полумраку. Лунный свет пробивался в щели между портьерами, отбрасывая тени по всей комнате. Люсинда иногда фантазировала, давая названия теням: эта похожа на минотавра, а та — на овечку. Такая игра часто помогала ей уснуть, но сегодня ничего не помогало.
Сон упорно не шел — Люсинде, лежавшей под теплым кашемировым одеялом, никак не удавалось уснуть.
Приглашение посетить оперу вместе с Уиллом и его семьей лежало рядом с ее подушкой, и тонкая бумага уже помялась, так часто она перечитывала приглашение. День был долгий и трудный, и немало в этом было виновато бренди, которое она по глупости выпила вечером. Но Люсинда прекрасно понимала: ее нынешнее состояние нельзя списать только на спиртное.
Не важно, сколько раз она перепроверяла свои чувства, возвращаясь к событиям прошлых дней или воображая всякие варианты возможного развития событий. Она не сможет отрицать правду: Уильям Рэнделл, герцог Клермон, захватил ее сердце.
— Я люблю его, — прошептала она в подушку, и собственный голос показался ей чужим.
Рассказы, которые она услышала о детстве Уилла, никак не повлияли на нее, хотя именно этого опасались ее тетушки. А вот кое-что другое повлияло…
При воспоминании о приключении в «Олмаке» она и сейчас взволновалась, а сердце у нее гулко заколотилось. Но ведь они не подходят друг другу… Весь свет — а также ее тетушки — считает такой союз немыслимым, невозможным.
Безумным!
Люсинда подергала бежевую ленточку на своей ночной рубашке.
— Ты действительно любишь Уилла?
Она намотала ленточку на палец и потянула.
— Да, люблю.
А может быть, он такой же, каким был его отец, — внешне обаятельный, но внутри настоящий монстр? Он может погубить ее репутацию, не прилагая к этому особых усилий, может оставить ее без поддержки семьи и друзей. Он может просто… не любить ее — эта мысль показалась ей ужасно неприятной.
Герцог мог изменить все в ее жизни, и это очень пугало Люсинду, пугало больше всего.
Она отпустила ленточку и помассировала палец, затекший от тугой ленты.
Ее чувства к Уиллу очень простые. И нежные. Именно этого ей и не хватало — даже тогда, когда она сама не понимала, что ей чего-то не хватает.
— Я люблю его.
Но полюбит ли он ее?
Сестры долго спорили, прежде чем пришли к взаимопониманию и решили: сегодня вечером сопровождать племянницу будет Шарлотта.
Люсинда же старалась держаться в стороне, но в душе надеялась, что компанию ей составит именно тетя Шарлотта. Бесси постаралась бы соблазнить брата Уилла, а Виктория могла бы воспользоваться ситуацией, чтобы предложить герцогу отказаться от ухаживаний и просто отдать им коня.
Решающим фактором стало то, что Шарлотта была знакома с герцогиней. Две другие тетушки неохотно подчинились решению и предоставили Люсинде мучиться с выбором платья, прически, украшений и туфелек.
И теперь Люсинда переводила взгляд с платья из светло-синего шелка на платье из бежевого шелка, которые показывала ей Мэри. Она делала вид, что ужасно увлечена выбором — только бы верная, нелюбопытная служанка не стала засыпать ее вопросами о герцоге.
Люсинде было совершенно безразлично, что она наденет. Ее чувства к Уиллу — вот что ее сейчас волновало, а наряд был делом второстепенным.
Она не видела Уилла с того вечера в «Олмаке». И сейчас Люсинда вспыхнула от стыда, вспомнив, как выглядела тогда, как кричала от наслаждения, когда он ласкал ее и целовал. Ей стало жарко при мысли обо всем этом.
— Бежевое, дорогая, — сказала Шарлотта, появляясь в дверях.
Люсинда обернулась и улыбнулась тете.
— Ты так думаешь? — спросила она только для того, чтобы выиграть время и собраться с мыслями.
Шарлотта прошла в комнату, шурша своим розовым платьем, подобающим почтенной даме.
— Разве бежевое тебе не по вкусу?
— Нет, просто оно такое… — Тут Люсинда вдруг поняла, что у нее совсем не остается времени. — Да-да, оно подходит. Очень милое платье. Надену его.
Мэри бросила голубое платье на постель и осторожно взяла бежевое.
— Вот, возьмите, миледи.
Шарлотта знаком велела служанке передать платье ей.
— Спасибо, Мэри. Я сама помогу Люсинде одеться.
Мэри передала платье тетушке, сделала реверанс и пошла к двери.
— Не забудете о ее волосах, — бросила она через плечо. Потом тихо закрыла за собой дверь.
Шарлотта внимательно посмотрела на племянницу.
— Дорогая, в чем дело?
— Прости, что ты сказала?.. — переспросила Люсинда. Она поднялась с кровати и подошла к окну. — А… ты имеешь в виду платье?
Послышалось шуршание — это Шарлотта прошлась по комнате.
