— Вы не посмеете! — испуганно крикнула она, беспомощно болтая ногами и пытаясь вырваться от него, пока он не… занес над ней руку и с силой не ударил ладонью по заду.
Этого она меньше всего ожидала. Эйприл вскрикнула больше от изумления, чем от боли. Но следующий шлепок был еще больнее.
— Вижу, вы вся внимание. Возможно, теперь вы проявите осмотрительность и скажете правду о том, зачем приехали в Блэкхит.
Эйприл дернулась, чтобы встать, но его левая рука плотно прижимала ее, словно на нее навалился тяжеленный шкаф. Грудь разрывалась от негодования, и она прибегла к единственному своему оружию — острому как бритва языку. И на Райли посыпался такой шквал ругательств, что у него глаза полезли на лоб. Но он продолжил размеренно шлепать ее по заду. Будь он проклят! Свободной рукой Эйприл попыталась защититься от порки, но у нее ничего не получалось. В отчаянии она от ругани перешла к мольбе, но Райли ее не слушал. Тогда она стала звать на помощь Дженни.
Райли на секунду остановил свою карающую длань и указал пальцем на Дженни:
— Если я не добьюсь правды от Эйприл, ты будешь следующей.
Глаза у Дженни вылезли из орбит.
— Эйприл, скажи ему!
— Мне нечего говорить! — огрызнулась Эйприл. И тут же получила еще парочку шлепков. — Хорошо. Я скажу вам то, что вы хотите узнать. Отпустите меня!
Райли с легкостью поставил ее на ноги, но руку не отпустил — кисть Эйприл была сжата железным обручем его пальцев. Воспользовавшись тем, что другая рука у нее свободна, она сжала кулак и ударила Райли по щеке. Удар получился сильный. Эйприл тут же бросилась к двери, но безрезультатно, потому что руку ее маркиз не пустил.
— Не так быстро!
Она снова оказалась у него поперек колен и получила следующую порцию шлепков.
Эйприл извивалась, брыкалась и лягалась, но освободиться не смогла, а лишь задохнулась.
— Милорд, умоляю, прекратите! — раздался крик Дженни. — Она слишком упряма, чтобы признаться. Она будет защитить нас обеих, а я скажу вам то, что вам надо знать.
— Дженни, нет!
— Мне нужна правда от Эйприл, — продолжая порку сказал Райли.
Наконец до Эйприл дошла безнадежность ее положения. Райли твердо решил ее проучить и не остановится, пока она не усвоит хорошенько этот урок.
— Ладно! — крикнула Эйприл. — Я скажу вам правду! Пожалуйста, хватит!
Райли поставил ее на ноги. Ей было очень больно, но намного сильнее пострадала ее гордость. Слезы жгли глаза. Она потерпела поражение, и с этим ничего не поделаешь. Тонкая, непрочная связь с семьей, которую она успела узнать, порвалась. Дневника у нее больше нет, теперь она во власти своего противника. Никакие отговорки ее не спасут. Все, о чем она могла сейчас думать, — это о том, как больно он ее отхлестал. И о том, что ее ждет впереди: она с тряпкой и ведром за тюремной оградой.
Эйприл заплакала.
Райли повернул к себе ее лицо и осторожно заключил в ладони. Его гнев куда-то исчез. Наоборот — глаза светились нежностью и состраданием.
— Эйприл, не нужно меня бояться, — тихо произнес он и вытер слезы с ее щек. — Скажи мне правду. Обещаю: какой бы она ни оказалась, я тебя защищу.
Он сказал это с такой искренностью и так мягко, что ей ужасно захотелось ему поверить.
— Клянетесь?
— Даю слово.
Ее отчаявшаяся душа потянулась к единственному спасению, которое ей предлагалось. И она уцепилась за эту возможность.
А источник спасения крепко ее обнял.
Райли нанял в трактире ландо, и они втроем поехали обратно в Блэкхит. Молчание, царившее в карете, было ледяным. От тяжести содеянного Эйприл было трудно дышать. Теперь ей придется пожинать плоды своего обмана. Лошади замедлили шаг при подъезде к дому, затем остановились.
Эйприл вышла из кареты. Моросил дождь. Она замерзла, но была даже рада, что дождь скрыл слезы, текущие по щекам. Райли приказал Дженни немедленно отправиться в комнату Эйприл.
Эйприл взглянула на лакеев, стоявших у парадных дверей с поднятыми канделябрами. Обычно они всегда смотрели приветливо, но сейчас на их лицах читалось неодобрение. Часы в холле пробили четыре, когда Эйприл проследовала за Райли в дом. Слуги, некоторые в халатах, осуждающе уставились на нее — ведь по ее вине им пришлось не спать всю ночь. Наверное, если бы Райли оставил ее одну, они растерзали бы ее.
Эйприл послушно прошла следом за Райли в библиотеку.
В дальнем углу Джереми и Джона поднялись при их явлении.
— Моя дорогая. — Джона взял ее за руку. — Как ты? Ты, должно быть, промокла насквозь. Садись ближе к огню.
Он усадил ее у камина и укрыл пледом. Затем опустился в кресло напротив. Джереми передал Райли бокал бренди и присел на подлокотник кресла Джоны.
Райли отошел в сторону и остался стоять в тени, а Джона озабоченно спросил:
— Почему ты убежала?
Эйприл не могла смотреть ни на Джереми, ни на Джону. Что она им скажет? Что была волком в стаде овец? Собственный позор волновал ее меньше, чем то унижение, которое их ждет, когда они поймут, как были доверчивы. Она ведь убежала, чтобы пощадить их чувства, но теперь этого не избежать.
— Мое имя не Эйприл Деверо. Меня зовут Эйприл Джардин. И я не ваша дочь, сэр. Все, что я говорила, была ложь.
Они в изумлении смотрели на нее.
Наконец Джона подался вперед:
— Почему же ты сказала, что ты моя дочь?
Тяжесть вины давила на нее с такой силой, что, казалось сердце сейчас разорвется.
— Вы были так гостеприимны и добры. И здесь так красиво. Мой настоящий отец никогда меня не любил, и меня никогда не было братьев. И мне захотелось, чтобы все это у меня было. Я всегда мечтала иметь семью, поэтому-то я и захотела стать частью вашей семьи. Я не могу передать, как сожалею о том, что лгала вам. Вы дали мне все, чего мне так хотелось, и я уже свыклась с мыслью, что я на самом деле вошла в семью.
У Джоны был такой убитый вид, что она просто не могла на него смотреть. Несколько минут он молчал. Затем глубоко вздохнул и хлопнул себя по бедру.
— Ну и что из того, что ты не моя дочь? Все это время я наслаждался твоим обществом. И я не хочу, чтобы ты уезжала. Я не знаю, кто твой отец, но он глупец, если не любил тебя. Я буду счастлив предоставить тебе мой дом. Ты можешь не быть моим ребенком, но ты ребенок Вивьенн. Мне этого достаточно.
У Эйприл упало сердце. Господи, ну почему он такой внимательный и деликатный? Глаза наполнились слезами, и она поискала взглядом Райли. Она надеялась, что он позволит ей хотя бы одну ложь, чтобы не признаваться в самом большом обмане. Но этой поблажки она не дождалась. Как же она себя ненавидела!
— Нет, сэр. Видите ли, Вивьенн… — у нее задрожал подбородок, — не моя мать. Я не родня ни ей, ни одному из вас.
