баллад о разбойниках с бесконечными куплетами и десятками версий, но во всех рассказывается о попытках Телфера, живущего на границе Шотландии и Англии, собрать друзей и родню, чтобы отомстить за нападение на его дом. Роджер знал три варианта песни, а у Клеллана был еще один — с совершенно другим сюжетом относительно Уилли, кузена Телфера.
«Клянусь телом моим, — сказал Уилли Скотт. — Клянусь тебе шкурой теленка!»
По словам Кимми, он пел самому себе одинокими вечерами или развлекал хозяев, разделявших с ним очаг. Он помнил все песни своей юности, проведенной в Шотландии, и с радостью пел их столько раз, сколько люди были готовы слушать.
В большом доме с удовольствием послушали пару-тройку песен из репертуара Клеллана, на четвертой начали зевать и засыпать, после чего пробормотали извинения и с сонным взглядом разошлись по спальням, оставив старика на Роджера, который наливал ему виски и просил спеть снова, чтобы получше запомнить слова.
Правда, память — штука непредсказуемая, подверженная случайным провалам и непроизвольным домыслам, которые занимают место фактов. Важные вещи лучше доверять бумаге.
«Я не дам скоту вернуться,
Не ради твоей любви и не из страха…»
Перо поскрипывало, захватывая слова одно за другим и прижимая их к листку, будто светлячков. Мышцы Роджера свело от холода и долгого сидения за столом, но он был настроен записать все новые куплеты, пока они не забылись. Мало ли, вдруг утром Клеллана съест медведь или на голову ему упадет камень — несмотря на это, Уилли, кузен Телфера, будет жить.
«Но я уведу скот Джейми Телфера
Назло всем шотландцам, что…»
Видимо, в фитиле попался какой-то надлом, и свеча зашипела. Свет, падающий на лист бумаги, дрогнул и заколыхался, пламя свечи превратилось в мерцающего синеватого карлика, будто вдруг погасло миниатюрное солнце, и написанные слова скрылись в тени.
Роджер бросил перо и, выругавшись себе под нос, схватил глиняный подсвечник. Он слегка подул на фитиль, надеясь оживить пламя.
— «Но Уилли ударили по голове», — бормотал Роджер и дул на свечу, бормоча слова песни, чтобы не забыть их. — «Но Уилли ударили по голове,/И меч прошел сквозь шлем./ И Харден в гневе зарыдал, /Когда Уилли убитый на земле лежал…»
Оранжевым венцом с рваными краями пламя ненадолго поднялось, подпитываемое дыханием Роджера, однако стало вновь затухать, несмотря на старания Роджера, пока не превратилось в раскаленную докрасна точку, которая насмешливо померцала пару секунд и исчезла, оставив в полумраке комнаты лишь белый дымок и запах горячего воска.
Роджер снова выругался, на этот раз немного громче. Скрипнула шелуха кукурузных початков — Брианна заворочалась и, подняв голову, что-то сонно спросила.
— Все в порядке, — хриплым шепотом ответил он, с тревогой глянув на тележку углу. — Просто свеча погасла. Спи.
«Но Уилли ударили по голове…»
— Хн-н. — Со вздохом Брианна плюхнулась на подушку из гусиного пуха.
Джемми, будто заводной, тоже высунулся из одеял, огненно-рыжий пушок на голове выделялся на фоне тусклого мерцания очага. Он издал не плач, а скорее озадаченный звук, говорящий о некой срочности, и не успел Роджер сдвинуться с места, как Брианна ракетой выскочила из постели, достала мальчишку из-под одеяла и, придерживая его одной рукой, другой стала возиться с его одеждой.
— Горшок! — рявкнула она Роджеру, вслепую показывая куда-то босой ногой и сражаясь с вещами Джемми. — Достань горшок! Подожди чуть-чуть, мой хороший, — вдруг заворковала она, обращаясь к Джемми. — Со-овсем чуть-чуть, сейчас…
Настойчивый тон Брианны заставил Роджера немедленно покориться — он упал на колени и начал водить рукой в черной дыре под кроватью.
«Уилли ударили по голове… а затем… по коленке? по башке?» Роджер растерялся, и какой-то отдаленный бастион его памяти крепко уцепился за песню, которая не переставала крутиться в голове. Правда, только мелодия — слова начали быстро забываться.
— Вот! — Роджер нашел глиняный горшок, случайно задел им ножку кровати — слава Господу, не разбился! — и толкнул его по полу в сторону Бри.
С довольным вскриком она быстро усадила уже раздетого Джемми на горшок, и пока Брианна бормотала слова ободрения, Роджер пытался в полутьме нащупать свою упавшую свечу.
— Хорошо, милый, вот так, молодец…
«Уилли ударился… нет, ударили…»
Роджер нашел свечу — хорошо, что не треснула — и осторожно обошел разгорающуюся драму, чтобы нагнуться к очагу и зажечь опаленный фитиль от угольков, а заодно разворошить угли и добавить еще дров. Огонь ожил, осветив Джемми, который, казалось, пытался снова заснуть, несмотря на свою позу и уговоры матери, — и у него неплохо получалось.
— Не хочешь немного сдвинуться на горшок? — сказала Брианна, слегка встряхнув Джемми за плечо.
— Сдвинуться? — переспросил Роджер. Это любопытное выражение заставило его забыть остатки куплета. — В каком смысле «сдвинуться»? — По его личному мнению, основанному на нынешнем опыте отцовства, дети рождаются сдвинутыми, а потом очень медленно становятся нормальными. Так Роджер и сказал, отчего Брианна наградила его выразительным взглядом.
— Что значит «рождаются сдвинутыми»? — Одной рукой она придерживала Джемми за плечо, а другую положила на живот, показывая пальцем вниз, куда ему целиться.
— Сдвинутыми, — покрутил Роджер у виска, объясняя. — Ну, придурковатыми. Глупыми.
Брианна открыла рот, чтобы что-то ответить, но Джемми угрожающе покачнулся, свесив голову вперед.
— Нет, нет! — крикнула она, сильнее хватая его. — Милый, проснись! Проснись и ходи на горшок!
Коварное слово застряло у Роджера в голове и с радостью заменило те места в куплете, которые он пытался вспомнить.
«Уилли сел на свой горшок,/ И меч сдвинулся в горшок».
Он покачал головой, будто пытаясь вытрясти эти мысли, но было уже поздно — настоящие слова песни забылись. Смирившись, Роджер забросил безнадежную затею и присел рядом с Брианной, чтобы помочь ей.
— Проснись, дружище. Надо делать дела. — Он осторожно приподнял пальцем подбородок Джемми и подул ему в ухо, отчего всколыхнулись шелковистые завитки рыжих волос, прилипшие во сне к вискам.
Джемми приоткрыл глаза и сердито глянул на него. Малыш походил на небольшого розового крота, которого жестокие люди вытащили из уютной норки, и теперь он злобно смотрел на неприветливый мир наверху.
Брианна широко зевнула и покачала головой, хмурясь и моргая в свете свечи.
— Ну, если тебе не нравится выражение «сесть на горшок», то как говорят там, у вас, в Шотландии? — раздраженно спросила она.
— Помню, один друг спрашивал своего маленького сынишку, не хочет ли тот «ка-ка», — ответил Роджер.
Брианна грубо фыркнула, но Джемми вдруг открыл глаза.
— Ка-а, — сонно сказал он — звук ему явно понравился.
— Да, именно так, — поддержал его Роджер. Он пощекотал Джемми, слегка нажимая пальцем, и Джемми едва заметно хихикнул и начал просыпаться.
— Ка-а-а-а-а, — повторил он. —
