барьер, защищавший нас от внешнего мира, вскоре исчезнет.
Джейми не изменил своего решения. Весь вечер он сочинял письмо Милфорду Лиону, выверяя каждое слово. Джейми писал, что теперь готов обдумать предложение мистера Лиона по продаже товара — то есть нелегального виски, — и рад сообщить, что в наличии имеется довольно большое количество. Однако его беспокоит, не случится ли каких проблем с доставкой — не перехватят ли товар таможенные власти и не разворуют ли его в пути, поэтому хотелось бы убедиться, что работу поручат опытному в подобных делах джентльмену — другими словами, контрабандисту, которому известны все ходы и выходы.
Джейми писал, что его хороший друг мистер Пристли из Идентона (которого он, конечно, знать не знал), как и мистер Сэмюел Корнелл, с которым ему выпала честь служить в Губернаторском военном совете, уверил его, будто некий Стивен Боннет — наиболее способный в подобных делах человек с непревзойденной репутацией. Если бы мистер Лион организовал ему встречу с мистером Боннетом, чтобы Джейми мог составить собственное впечатление и убедиться в безопасности рассматриваемого плана, тогда…
— Думаешь, он согласится? — спросила я.
— Если он знает Стивена Боннета или может отыскать его, то да, согласится. — Джейми вдавил отцовское кольцо с выпуклым драгоценным камнем в сургуч. — Такие имена, как Пристли и Корнелл, обычно творят чудеса.
— И если он все-таки отыщет Боннета…
— Тогда я встречусь с ним. — Джейми вытащил кольцо из застывшего воска, оставив ровную вмятину в окружении листочков клубники с герба Фрейзеров. Постоянство, вот что означали эти листочки. Иногда мне казалось, что это просто синоним упрямства.
Письмо Лиону отправили с Фергусом, и я попыталась выкинуть все из головы. Зима еще не кончилась, и если повезет, корабль Боннета попадет в шторм и затонет, избавив нас от кучи проблем.
И все же мысли об этом не покидали меня, и когда после помощи на родах я вернулась домой и обнаружила стопку писем на столе в кабинете Джейми, к горлу подкатил комок.
Ответа от Милфорда Лиона не было — и слава богу! Даже если бы письмо от него пришло, Джейми тут же забыл бы о нем, ведь среди корреспонденции был конверт с его именем, написанным уверенным почерком сестры.
Я едва удержалась, чтобы сразу не вскрыть письмо — и не бросить его прямо в огонь, пока Джейми не увидел, если оно полно резких упреков. Честность взяла свое, и я сумела дождаться возвращения Джейми — он ездил в Салем и теперь был весь в грязи после непроходимых троп. Узнав о том, какое послание его ждет, Джейми быстро сполоснул лицо и руки и направился в кабинет, где аккуратно закрыл за собой дверь, прежде чем вскрыть письмо.
Я заметила, как он сделал глубокий вдох, будто готовился к худшему. Я тихо подошла к Джейми сзади и положила руку ему на плечо, чтобы поддержать.
Почерк у Дженни Фрейзер Мюррей был выверенный, буквы — круглые и изящные, а строки — ровные и легко читаемые.
16 сентября 1771 года
Брат!
Взявшись за перо и написав это одно-единственное слово, я сидела и смотрела на него, пока свеча не сгорела почти на дюйм, а я так и не придумала, что сказать. Если продолжать в том же духе, уйдет ужас как много воска, а затуши я свечу, то зря потратила бы чистый лист бумаги — так что, пожалуй, из соображений бережливости надо писать дальше.
Я могла бы устроить тебе разнос. Мои упреки заняли бы немало места на странице, и бумага сохранила бы то, что мой муж с восхищением называет самой непотребной и отвратительной бранью, которую ему выпала честь услышать за долгие годы. В свое время на придумывание этих непотребств ушло немало сил — не хотелось бы, чтобы все пропало зря. Однако у меня не найдется столько бумаги.
Тем не менее я не хочу бранить или осуждать тебя, ведь ты, возможно, воспримешь это как справедливую кару и сбросишь камень с души, перестанешь корить себя. Это слишком простое наказание; раз уж тебе хочется страдать, так страдай, и пусть это мучает твою душу так же, как мою терзает потеря сына.
И все же я пишу, чтобы простить тебя, — я не просто так взялась за перо, и, хотя сейчас прощение кажется мне сомнительной идеей, я надеюсь, что со временем свыкнусь с ней.
У Джейми глаза на лоб полезли, но он продолжил внимательно читать письмо вслух.
Думаю, тебе интересно, что привело меня к этому решению.
Рано утром в прошлый понедельник я отправилась к Мэгги — у нее родилась еще одна малышка, так что ты снова стал дядей. Симпатичную кроху назвали Анджеликой — как по мне, глупое имя, но она очень красивая, а на груди отметина в виде клубники — хороший знак. Я пробыла у них до вечера, а по дороге домой мой мул случайно наступил в кротовую нору и упал. От этого происшествия досталось нам обоим, и продолжать путь я не могла ни верхом, ни пешком.
Я очутилась на дороге Олдерн, что за холмом после Бэлриггана. Обычно я не стремлюсь оказаться в компании Лири Маккензи — она вернула себе эту фамилию, ведь я ясно дала понять, что мне не по душе использование ею имени Фрейзер, на которое она не имеет права претендовать, — однако близилась ночь, надвигался дождь, и только там я могла найти пищу и кров.
В общем, я сняла с мула седло и оставила его искать себе пропитание у дороги, а сама захромала в поисках ужина.
Я подошла к дому сзади, прошла мимо огорода и наткнулась на построенную тобой беседку. Виноградные лозы крепко оплели ее, и мне не было видно, что творится внутри. Впрочем, там точно кто-то был — я слышала разговоры.
К тому времени уже начался дождь — несильный, но стук капель по листьям, должно быть, заглушил мой голос, потому что на мой зов никто не откликнулся. Я подошла ближе, точнее, подползла, будто хромая улитка, ибо при падении сильно ушиблась и правую лодыжку скрутило, и уже собиралась позвать еще раз, как вдруг услышала из беседки непристойные звуки hochmagandy.
— Что это? — удивленно взглянула я на Джейми.
— Блудодеяние, — кратко ответил он.
— Вот как. — Я заглянула через его плечо в письмо.
Конечно, я тут же замерла, думая, что мне делать. Судя по голосу, там задирала ноги Лири, но кто был с ней, я не представляла. Лодыжка у меня раздулась, как пузырь,
